Когда сбываются мечты - Делински Барбара. Страница 25

Кармен бросила взгляд в сторону судьи. Прошла минута, прежде чем она ответила:

— Не каждой. Сильви осторожничает. На него уже поступали жалобы, и в газетах о нем публиковались несколько статей. Так что теперь он осмотрителен. Когда предоставляются неоспоримые аргументы, его решения вполне справедливы. Он не осмеливается плыть против течения. Проблемы начинаются в том случае, когда ответчик чувствует себя неуверенно.

Я считала свои аргументы неоспоримыми и вполне логичными и гадала, каким образом судья сумеет не заметить этого. Тут дверь открылась, и вошел Дэнис. Я почувствовала, как мое сердце гулко забилось. В реальности все оказалось гораздо сложнее, чем я себе представляла. Ведь я по-прежнему видела в Дэнисе своего мужа, а не врага.

Рядом с ним шел мужчина, ничем не примечательный, за исключением его манеры держать себя. Он вышагивал медленно, гордо подняв голову и распрямив плечи, как будто он полноправно властвовал над временем и пространством.

— Это Артур Хейбер? — спросила я.

— Да, Артур Хейбер, — ответила Кармен. — Ничего экстравагантного, броского, поверхностного, только потрясающее адвокатское мастерство. Он занимается бракоразводными процессами около тридцати лет. Неужели вы не слышали о нем? Это его любимая манера поведения. Своей сдержанностью он удивляет присяжных, не говоря уже о довольных судьях, которые терпеть не могут находиться в тени. — Она сжала губы и причмокнула. — Он знал, что делал, когда выбрал Сильви.

Наши с Кармен глаза встретились.

— Выбрал Сильви? А он мог это сделать?

— Трое судей занимаются семейными и наследственными делами. Когда делу дается ход, ему присваивают определенный номер в реестре. Последняя цифра этого номера означает, какой судья будет вести дело.

— Тогда основную роль играет случай.

— Теоретически. Но адвокат вполне может устроить так, чтобы выбор пал на конкретного судью. Адвокаты нанимают клерков, которые занимаются занесением дел в реестр, и те ставят их в известность, когда очередь в списке доходит до определенного судьи.

— Но это же несправедливо! — возмутилась я. И когда я увидела, как губы Кармен тронула разочарованная усмешка, меня накрыла волна дикого, безумного страха. — А мы можем поменять судью?

— Пыталась. Вы мне верите? Я присутствовала здесь на другом слушании в прошлую пятницу и просила продолжить наше дело завтра утром. Завтра дела будет вести судья Де Сантис. Не лучше Сильви, но все же поприличнее. Но поскольку мы с вами сейчас сидим здесь, вполне очевидно, что мне отказали. И дело не в том, что эти судьи испытывают симпатию друг к другу, просто они не хотят вставать друг у друга поперек дороги. Сильви открыл предварительное слушание. Наше дело сразу после него. Я сейчас подойду.

Я перевела взгляд на Дэниса. Муж, казалось, ждал этого, потому что смотрел мне прямо в глаза, словно посылая какие-то внутренние импульсы. Он сумел выдержать мой взгляд в течение целой долгой минуты, а затем спокойно отвернулся. Если мой вид и взволновал его, он этого не показал. У меня же внутри все перевернулось. И я снова почувствовала боль, страх, злобу, шок и недоверие — то, что так старательно пыталась вытеснить из сознания все эти дни ради того, чтобы выжить.

Меня начало трясти.

Кармен снова возникла рядом со мной.

— Сделайте глубокий вдох. Все будет хорошо.

— Дело Рафаэль! — объявил клерк.

Меня все еще трясло. Я и раньше попадала в непростые ситуации — встречалась с важными людьми, где надо было произвести приятное впечатление, вступала в совершенно незнакомую мне сферу бизнеса, работала с огромными суммами денег — и всегда прекрасно владела собой. Правда, мне никогда не приходилось оказываться в ситуации, когда моя судьба так сильно зависела от других.

Успокаивая себя, я последовала за Кармен на место по правую сторону от судьи — оно освободилось минуту назад. Вчетвером мы предстали перед Сильвии — Дэнис, Артур, Кармен и я, именно в таком порядке. На Дэниса я больше не смотрела, не доверяя своим эмоциям. Я не сводила глаз с судьи. Он стоял за старинной деревянной кафедрой и, плотно сжав рот, читал бумаги, которые передали ему наши адвокаты через клерка. Каждые пару минут он бросал на меня взгляд поверх очков. Я ждала, что он и на Дэниса посмотрит подобным образом, но этого не случилось. Стало ясно: только я одна предстану сегодня перед судом, только во мне причина всех бед, только я подвергала опасности своих детей.

Я спокойно стояла, невольно испытывала гордость от того, что мне удалось взять себя в руки. И вдруг задумалась. Если я буду стоять спокойно и невозмутимо, как столб, судья может подумать, что я бессердечная сучка. А если я начну трястись от страха, то меня посчитают эмоционально неуравновешенной особой. Таким образом, он осудит меня, как бы я себя ни вела.

Что же делать?

Я сохраняла спокойствие. Оно помогло мне в тот роковой момент, когда мой отец скоропостижно скончался, хотя тогда мне исполнилось всего восемь лет. Мать в том время просто обезумела. Спокойствие помогло мне, когда пришлось отдать деньги, скопленные на колледж, на ремонт соседской машины, которую разбила Рона. И еще, когда спустя год после нашего замужества, прошлые грехи моего мужа всплыли на поверхность.

Я упоминала уже о его прошлых грехах? Нет. Они давно уже ушли в прошлое и не имели никакого отношения к настоящему.

Судья начал раскачиваться из стороны в сторону. Он листал страницу за страницей, одно показание за другим. Наконец, он сложил бумаги в одну стопку и, продолжая раскачиваться, посмотрел на Кармен. Она поняла намек.

С интонацией, предполагавшей, что в этом зале только они с судьей обладают здравым смыслом, Кармен произнесла:

— Ваша честь, как вы уже успели прочитать, моя подзащитная была ошеломлена судебным решением, которое вступило в силу против нее в прошлый четверг. Миссис Рафаэль вела жизнь, которая могла бы послужить примером для многих. Эта женщина сильна как морально, таки физически. Ее хорошо знают в том местечке, где она проживает, и уважают учителя ее детей, пастор, доктор и друзья. Как примерная мать, миссис Рафаэль вырастила двух чудесных счастливых и уравновешенных детей, детей, которые уверены в ее любви и которые безумно по ней скучают. Ее муж, напротив, старательно избегал выполнения отцовских обязанностей. Как отец никогда не проявлял большого интереса к детям, но при этом и жену свою плохой матерью не называл. Миссис Рафаэль даже и не подозревала, что ее муж серьезно хотел развода — он был в этом плане очень неразговорчивым человеком. У нее за спиной, пока она навещала умирающую мать в Кливленде, мистер Рафаэль явился в этот суд с явными намерениями доказать, что его жена пребывает в состоянии глубокого личного кризиса. Но о личном кризисе не может быть и речи. В качестве доказательств ее вины он привел случайные стечения обстоятельств, ошибочные предположения, а порой и явную ложь. В его обвинениях слишком много неясностей, слишком много примеров, в отношении которых можно выдвинуть следующий аргумент: мистер Рафаэль намеренно манипулировал ситуацией, чтобы выставить свою жену в неприглядном свете, если уж говорить совсем откровенно, чтобы подставить ее.

— Возражаю, ваша честь, — произнес Артур Хейбер тихим, но выразительным голосом. — Нет никаких доказательств подобных манипуляций.

— Как и доказательств их отсутствия, — перебила Кармен. — Но действия мистера Рафаэля в этом вопросе настолько подозрительны, что мы очень хотели бы знать, какие мотивы им двигали. Он потерпел полный крах в бизнесе. Не стремился большую часть времени проводить с детьми. Мы догадываемся, что он затеял все это ради денег. Но моя подзащитная готова проявить щедрость. Миссис Рафаэль могла бы сообщить все и сама, если бы мистер Рафаэль отважился заговорить с ней на эту тему, и суд сэкономил бы время. Мы были бы счастливы мирно урегулировать этот вопрос. Мы готовы обсудить любые пожелания мистера Рафаэля, но только после того, как данная ситуация разрешится в нашу пользу. Миссис Рафаэль любит своих детей, и они ее любят. Ей необходимо находиться с ними. Мы просим отменить решение и позволить моей подзащитной вернуться в дом к детям.