Корень зла среди трав - Степанова Татьяна. Страница 11

– В молодости, в семидесятые годы, когда вы, полковник, еще только в школу ходили, Юра Авессоломов считал себя абсолютным диссидентом, участвовал во всех подпольных выставках, арт-перформансах. Он был хиппи, донжуан, дружил-враждовал с Шемякиным, фрондировал, гулял, имел огромное количество женщин, они просто вешались на него гроздями. Затем времена изменились, молодость закончилась, фронда стала ненужной, а известность и слава на голову Юре как к живописцу не свалились. Выяснилось, что художник он рядовой. Работы его не продавались, мода его обходила стороной. На тусовки его не приглашали. Он пил уже не от фронды и не из протеста, а от неудовлетворенности. Все робкие попытки Наташи вылечить его от запоев он отвергал, утверждая, что Модильяни тоже пил и все его гениальные вещи – плод белой горячки… И Пикассо за воротник закладывал. – Вера Павловна снова вздохнула тяжко. – Правда в том, что все свои иллюстрации к «Роману о Лисе» Юра Авессоломов действительно делал в подпитии. И они, а не его картины-абстракции, поражали талантом. В алкогольном угаре он так же придумал и нарисовал своих мультяшных персонажей. Он ведь и с аниматорами иногда сотрудничал. Пробовал себя в разных жанрах. Но вся его творческая работа оборвалась, когда пришли болезни. Чтобы иметь возможность лечиться, Наташа и Юра продали его квартиру. А Кира устроил матери и отчиму грандиозный скандал, считая, что они попрали его интересы, хотя Наташина квартира сохранялась за ним. Но у него уже имелась собственная семья. Родители его жены после рождения ребенка купили ей квартиру, но Кире там ничего не досталось. А в последнее время, как мне жаловалась Наташа, жена подала на развод с ним, нашла себе другого. Выперла Киру с жилплощади. И в этом, представляете, в своих собственных семейных проблемах, он, уже здоровый взрослый парень, винил мать и отчима! Скандалил, упрекал – мол, мать всегда выбирала Юру, мужа, в их противостоянии. Тоже правда. Наташа страстно любила своего безалаберного художника, она во всем ему потакала, со всем соглашалась. И она его адски ревновала. Даже к врачам в клинике, где он лежал, совсем больной, при смерти, даже к медсестрам молодым.

– От Кирилла мы узнали, что осенью на дачу Авессоломова залезли, разбили окно, – полковник Гущин слушал внимательно. – Якобы он сам кражу обнаружил. Наталья Эдуардовна вам ничего не говорила?

– Жаловалась, – Вера Павловна махнула рукой. – Украли разную ветошь – дачную одежду Юры, свитер, куртку, его сапоги резиновые, ботинки стоптанные и еще продукты – макароны, соль, сахар. Бомжи – им одеться да поесть… Сломали раму, стекло вдребезги, в этом главный ущерб оказался, не в барахле.

– Ваша подруга не заявила в полицию, а кто ей помог окно починить? – поинтересовался Гущин.

– А кто станет искать бомжей и где их найдешь? И зачем теперь покойному Юре его резиновые дачные сапоги? – Вера Павловна покачала головой. – Наташа после похорон в трауре находилась, ей не до бесполезных хлопот. Окно, как она мне сказала, ей починил таджик-рабочий, его хозяйка их дачной лавки порекомендовала, как только Наташа перебралась в Сарафаново из московской квартиры.

Полковник Гущин кивнул. Ясно.

– Нам необходимо встретиться с Искрой, то есть Сатаней Кантемировой… Или она Касымова? – произнес он медленно. – Я думаю, как лучше поступить. Вера Павловна, в Сарафново мы… то есть я, как сотрудник полиции, при разговоре с сыном, да и с соседями, получил весьма скудную информацию Люди с полицией откровенничать особо не желают. Ваша Искра… она не исключение. Не поможете нам с ней, а?

– Конечно, помогу. Ради Наташи! Да она тоже все сделает ради Наташи – они же так дружили. – Вера Павловна сняла очки, затем надела их снова.

– Я ни секунды не сомневаюсь… Однако я бы предпочел следующий план наших совместных действий, – полковник Гущин помолчал. – А что, если вы сами завтра утром позвоните Искре, у вас ведь есть номер ее мобильного?

– Есть.

– Вы ей расскажите правду, что хотели пригласить Наталью в качестве учительницы языков в семью Макара. И он приехал в Сарафаново познакомиться с ней и договориться об условиях, но живой ее не застал. Ее убили. Скажите, что вы в глубоком горе – так оно и есть, и он ради вас… нанял частного детектива, чтобы тот разобрался в произошедшем, – полковник Гущин глянул на Клавдия Мамонтова. – И они вдвоем хотели бы побеседовать с Искрой. Пока полиция раскачается, да? И до нее доберется. А частный детектив и ваш работодатель и друг – ведь совсем иное дело. Им можно доверять. Заодно в разговоре поинтересуетесь – не она ли приезжала к Наталье днем?

Теперь уже Клавдий Мамонтов глянул на Макара – слышал, братан? Как наш Командор решил за нас? Какую роль он нам отводит?

– Хорошо, я сделаю все, как вы просите, – ответила Вера Павловна. – Но Федор… почему вы сами не хотите пока говорить с ней? Я не понимаю. Вы ведь всегда все сами…

– Вера Павловна, у нас не одно убийство. А два. Считай, почти серия, – полковник Гущин доверительно наклонился к ней. – У нас не просто рядовой убийца. Но душитель. И, кажется, маньяк… выбирающий определенные жертвы и в одном районе.

И лишь сейчас он начал рассказывать потрясенной Вере Павловне некоторые детали. А затем показал снимок мертвой Натальи Гулькиной в своем мобильном.

Вера Павловна придушенно вскрикнула и зажала рот рукой.

Не слезы были теперь в ее глазах. Но страх. Ужас.

Глава 10

Два трупа

В половине восьмого утра, перед звонком Веры Павловны Искре Кантемировой, полковник Гущин обратился к Клавдию Мамонтову:

– Не против моей идеи? Поработать в роли частного детектива? Макар – прирожденный актер, он во всем видит элементы игры как на сцене, но ты, Клавдий… Согласен побыть в чужой личине? Лгать приличным людям, выдавая себя за другого?

– Ради общего дела – да, – ответил Клавдий Мамонтов спокойно. – Я так и знал, что вы все решите сами, Федор Матвеевич. Как быть и что делать.

– А вас с Макаром даже не спрошу? – полковник Гущин помолчал. – Я все еще никак не могу смириться с твоим уходом из органов. Я как в пустыне сейчас.

– А вы привыкайте, Федор Матвеевич, – за друга ответил Макар. – Мы все дома в эйфории от поступка Клавы. И, честно говоря, возликуем еще больше, когда вы тоже полиции скажете «ариведерчи!». На заслуженную пенсию, а, Федор Матвеевич? На покой по выслуге лет и по состоянию здоровья. Кто посмеет вас не отпустить? А может, и в частные детективы потом подадитесь?

– Осторожнее с рукой. – Гущин, не реагируя на подначку, строго велел Макару: – За его здоровье ты мне отвечаешь. Он сам себя не щадит, не бережет. Дерется, сражается, калечит себя. А мне жертвы не нужны. Мне надобен результат и арест душителя.

Вера Павловна позвонила Искре Кантемировой. Они при беседе не присутствовали, целиком положившись на мудрость старой гувернантки. Приятельницы детства разговаривали долго. Закончив, взволнованная Вера Павловна сообщила: Искра в шоке, плачет, поверить не может в случившееся. Она мне сказала – как же так?! Я же только вчера к Наташе приезжала в Сарафановку!

– То есть это ее машина была и она сама за рулем, одна, без шофера? – уточнил Гущин. – Видите, Вера Павловна, какую важную деталь вы сразу для нас прояснили. Сколько бы нам времени понадобилось самим, чтобы дознаться. А вы за пару минут управились. Хвалю вас. А в котором часу Кантемирова уехала от Гулькиной?

– Ой, а я не спросила ее, – порозовевшая от комплимента Вера Павловна растерялась. – Искорка заплакала, и я тоже не удержалась от слез… Но вы сами все узнаете! Я ей внушила, как вы велели – что Макар, мой работодатель, с соседями обнаружили Наташу мертвой на пешеходной тропе и что он ради меня сразу нанял детектива и просит разрешения прибыть с ним на беседу. Искра ответила – конечно, в чем вопрос! Пусть приезжают. Мол, нам самим необходимо разобраться, что произошло с Наташей. Она обещала полную помощь и поддержку. Еще сообщила, что сейчас в депрессии, в свет не выходит, сидит безвылазно дома. Так что пусть «ваши» приезжают, когда им удобно. В любое время.