Мой первый, мой истинный - Эльденберт Марина. Страница 11

Он уже предвкушал, как прикоснется к ней, когда у нее будут заняты руки. Обнимает сзади, касаясь губами нежной кожи за ухом или обнаженного плеча. Сегодня вечером она особенно прекрасна в этой одежде. Шан знает, что человеческие женщины одеваются так, чтобы понравиться мужчинам. Стать красивее. И платье действительно еще больше подчеркивает хрупкую красоту Изабель. Неужели она не настолько равнодушна к нему, как может показаться? И ему удастся украсть у нее пару поцелуев?

Но истинная встретила его на кухне с самым воинственным видом: она уже поставила посуду в мойку, а руки сложила на груди, вперив в него строгий взгляд. Рассмотреть ее глаза было почти невозможно, но строгость во взгляде он почувствовал всей кожей.

– Что ты сделал с моей сестрой?

– Что? – поднял он брови. Она это почувствовала?

– Это какое-то психологическое воздействие? Волчьи трюки? Признайся, или я все расскажу отцу прямо сейчас!

И она действительно направилась к выходу.

Шан преградил Изабель путь: просто сделал шаг в сторону, заслонив проход целиком. Но вовсе не для того, чтобы воевать с ней. Какой дурак станет воевать с хорошенькими девушками? Тем более со своей будущей истинной. Она создана для совершенно других вещей, гораздо более приятных. Изабель, видимо, так не думала и посчитала его жест угрозой, потому что схватила какую-то толстую деревянную палку, предназначение которой Шан даже не знал. Он, конечно, на материке пробыл полгода, но узнать обо всем невозможно, вот и палка для него сейчас была загадкой.

– Это не трюк, – он вытянул руки перед собой, продемонстрировав ей ладони – смотри, я тебе не угрожаю. – Это врожденная способность альф.

Изабель, явно собирающаяся его поколотить этой штуковиной, перехватила ее двумя руками.

– Ты альфа?

– Нет. Пока нет, но собираюсь им стать.

– Для этого нужно победить другого альфу, – кивнула она. – В честном бою.

– А ты много знаешь о вервольфах, – удивился Шан. Он успел заметить, что люди и вервольфы на Чужой земле живут обособленно друг от друга. Как здесь говорят – параллельно, не особо интересуясь жизнью другой расы. Изабель же, выходит, интересны волки и их жизненный уклад. Его удивило именно это, но девушка по-настоящему оскорбилась.

– Конечно. Я образованная женщина. Слушаю радио, читаю книги. Почему я не должна знать про альф?

– Потому что женщины, с которыми я сталкивался, не знали. До тебя, конечно же.

Зря он сказал про женщин! Какой женщине понравится упоминание других? Но Изабель немного расслабилась: он услышал-почувствовал, что ее пульс больше не напоминает ритм ритуальных барабанов, а дыхание постепенно выравнивается.

– У них нет дедушки, который однажды спас вервольфа.

– Прости. Я не силен в вилемейском. Ты сказала, что твоего деда спас вервольф?

– Нет же, – раздраженно поправила она. – Вервольфа спас он. На войне. Мой дед выходил его раненого.

Шану было сложно в это поверить: в то, что слабенький человек смог вытащить откуда-то вервольфа, сильного волка, и что он вообще взялся откуда-то его вытаскивать.

– Круто! – подхваченное на материке словечко очень точно описало то, что он сейчас чувствовал.

Изабель кивнула уже без злости, а после и вовсе опустила палку.

– Так что ты с ними сделал?

– Слегка надавил силой альфы.

– Слегка?!

– Совсем чуть-чуть, – объяснил Шан. – Вызвал необъяснимое чувство страха. Паники.

– Какой кошмар! – ахнула Изабель.

– Людям это не вредит.

– Все равно ты ими манипулируешь. – Разочарование истинной отозвалось горечью на языке, настолько оно было искренним и сильным. – Так нельзя!

– Почему? – разозлился Шан. Волк внутри зарычал, клацнул зубами, требуя перехватить инициативу. – Если они слабы, то должны подчиняться воле альфы. Моей.

– Они не твоя стая. Не твои враги. Они люди. Это нечестно и жестоко. И ради чего это?

– Чтобы остаться с тобой наедине, – сухо объяснил Шан. Не так он представлял их разговор и вообще общение с истинной. Но своим ответом он привел Изабель в замешательство. Взволновал. Он услышал это по ее сбившемуся сердечному ритму и понял, что не так уж она к нему равнодушна.

– Зачем? – выдохнула она, а Шан шагнул к ней ближе, забирая из рук истинной странную палку.

– А для чего мужчина хочет остаться один на один с понравившейся ему женщиной?

– Есть много вариантов, – ответила явно сбитая толку Изабель и дернулась назад. Вот только отступать ей было некуда – сзади оказался кухонный стол, в который она врезалась. Зарычала, как натуральная волчица, и шагнула снова вплотную к нему. – Только есть нюанс. Я не могу тебе нравиться.

Слишком близко. Слишком. От этой близости Шан практически поплыл, еще немного, и можно вручить контроль своему волку, беснующемуся внутри. Он так сосредоточился на этой битве, что до него не сразу дошел смысл сказанных Изабель слов. А когда дошел…

– Почему? – приподнял он брови.

– Потому что у меня очки, – уверенно заявила она.

– Очки? – не поверил он собственным ушам. – Причем здесь они?

– Я прекрасно знаю, что с ними у меня нет шансов называться красавицей, в которую влюбляются в первого взгляда. А учитывая, что сегодня мы впервые с тобой обменялись парой фраз, покорить тебя своим чувством юмора или потрясающим интеллектом я не успела.

Предки! Вот в чем дело! Вот почему она от него шарахается. Его истинная такая же женщина, как и все. Она сомневается в своей привлекательности для него.

– Волки не по красоте судят, – сказал Шан, пытаясь через толстые стекла заглянуть ей в глаза.

– А по чему?

– Они узнают родственные души по запаху. – Он не сдержался и втянул воздух возле ее лица, мгновенно дурея от этого божественного аромата.

– Не смешно, – пробормотала Изабель.

– Кто сказал, что я смеюсь? – рыкнул он, положив ладони на тонкую девичью талию и утыкаясь носом ей в шею.

Носом. Губами. Вроде невинное, ничего не значащее прикосновение, а Шан почувствовал его так, будто оно было самым острым моментом в его жизни, самым желанным. Будто ради этого момента он вообще жил всю свою жизнь. Жизнь до встречи с Изабель. Его повело, он опьянел, как от сильного алкоголя, если бы вервольфы пьянели от алкоголя. Шан же опьянел от близости истинной, сжал ее в крепких объятиях, понимая, что больше никуда не отпустит.

Она его.

Так бы и съел.

Вот только острая боль в коленке остановила Шана в полушаге от того, чтобы попробовать ее губы на вкус. Он рыкнул, попытавшись схватить выскользнувшую из объятий Изабель. Но, прежде чем он бы ее настиг, совершенно не осознавая, что вообще творит, в него ударила сила другого альфы, ломая, подчиняя себе. Именно это заставило Шана притормозить.

Дэй заставил.

Изабель бочком проскочила мимо появившегося в дверях его брата и скрылась, а Дэй посмотрел на Шана так, будто он все испортил. Да тут и гадать не надо – он точно все испортил. Напугал истинную. Нарушил план. Поторопился остаться с ней наедине. А потом сделал то, что сделал.

– Сейчас вернусь, – прорычал Дэй на языке джайо. – Жди здесь.

Сказать, что это были самые долгие пять минут в жизни Шана – значит, ничего не сказать. Дэй отправился исправлять то, что он натворил, но как это теперь вообще можно исправить?

Дэй вернулся достаточно быстро. Быстрее, чем Шан успел смешать себя с пеплом и развеять по ветру. Он злился на себя и злился на Изабель. За то, что она оказалась такой неприступной. Она – будущая жрица, она должна чувствовать их истинность. Так почему ничего не чувствует?

– Почему она ничего не чувствует? – выплеснул он собственное раздражение на брата.

Дэй, в отличие от него самого, был спокоен. Рассматривал его, сложив руки на груди. Будто ему вообще было все равно и на Шана, и на Изабель. Хотя почему «будто»? Ему и есть все равно.

– Ты слышал почему. Бабкин дар к ней не перешел. Может, Сараси вообще облажалась. В очередной раз.

– Нет, она моя истинная. Я чувствую. Ее аромат сводит с ума.