На дне глубочайшей из впадин (СИ) - "Susan Stellar". Страница 8

По сути своей Дежурные были профессиональными убийцами, нанятыми Главным Надзирателем после казни Кайлы для повышения уровня безопасности в Отделе. С ними был заключён договор, подписанный, как шептались писцы меж собой, кровью Главного Надзирателя. Поэтому Надзирателя называли колдуном и шарахались от него, как только его тучная таинственная фигура показывалась в конце глухого тёмного коридора. Каждый Дежурный носил с собой целый арсенал оружия, их фигуры окутывали тёмные плащи с огромными капюшонами, лица прятались под повязками, и каждый из них имел такой вид, словно готов был проткнуть любого, кто невзначай приблизится к нему. Майту дрожала, стоя напротив Тесоро, и раздумывала, стоит ли к нему обращаться. Он всегда производил впечатление мрачного и злобного комка тёмной энергии, и она испытывала перед ним ужас.

— Тесоро… прошу, одолжи мне оружие.

У неё до сих пор звучали в ушах его злобные свистящие слова:

— Майту… зачем это тебе? Кого ты собралась выслеживать?

— Ни… никого, Тесоро, — она улыбалась жалко и раздавленно. — Я всего лишь чувствую себя немного растерянной и встревоженной. Я боюсь, что не смогу сама защитить весь этот огромный зал.

Тесоро сощурил свои огромные льдисто-голубые глаза, и она обмерла, начиная внутренне жалеть о том, что вообще осмелилась его о чём-то попросить. Он всегда смотрел так, словно желал пронзить своим взором насквозь, как отточенным клинком, попасть в сердце и повалить на пол. Майту пролепетала:

— Мне нужно… чувствовать себя более защищённой.

— Что-то пропало? — прошептал он, и Майту тут же вскрикнула:

— Нет! Совсем ничего не пропало, господин… я просто…

— Если заметишь что-то необычное, сразу обращайся ко мне, — велел ей Тесоро, — я смогу тебе помочь, если тебе понадобится моя защита. Помни, что моё покровительство даёт тебе определённые преимущества, Майту.

Она боялась произносить правду: что она пугается его симпатии, боится вообще всего, что связано с ним и с его опасно горящим прозрачным взглядом. Она не могла ничем ответить ему, зная, что не способна дать положительный ответ и в то же время — что он не примет отрицательного.

Из охраняемого ею зала ничто не пропало, но Майту, тем не менее, чувствовала притаившуюся опасность. Если бы ничего не произошло, Тесоро не обратился бы к ней с таким странным предложением; его взор не горел бы настолько страшно и настойчиво. Если бы всё оставалось как раньше, она не чувствовала бы разлившегося в воздухе запаха чужака. Её внимание не привлёк бы обрывок чёрной ткани, что лежал на полу у стеллажей, где она проснулась этим утром.

Наклонившись, Майту подняла обрывок и присмотрелась к нему, внимательно сужая заледеневшие, как у Тесоро, глаза. Мечи успокоительно позвякивали у неё на поясе, она перебирала пальцами по ладони и напряжённо размышляла.

Кто же это мог быть? Как он сюда проник? Зачем? Почему ничего не забрал с собой?.. И, быть может, он ещё вернётся?

Она должна была быть максимально осторожной и внимательной. Возможно, ей всё-таки стоило бы принять предложение Тесоро, чтобы не лишиться единственного способа к существованию — и самого этого существования также.

Глава 8. Функция особого отряда

Середина месяца выдалась на редкость холодной и мрачной — мрачной даже для Центра Сектора, где располагалось управление кварталами. Из крошечных окон не льётся свет, а подземные уровни надёжно изолированы от внешнего мира. Ничто и никто не может помешать живущим в этом месте творить своё правосудие. Правда, живущие и сами ходят под мечом. Они не знают, когда опасность обрушится на них и уничтожит. Именно поэтому они тихи и настороженны. Они никогда не произносят того, что думают на самом деле. Прежде чем совершить хоть один шаг вперёд, они просчитают все возможные последствия. И всё-таки они боятся, всё равно боятся, что ни делали бы и ни говорили. Не только непосредственные начальники наблюдают за ними, но и нечто большее, что в Секторе никогда не появляется; то, что способно расплющить их одним ударом. А работающие в этих местах люди слишком хорошо знают, кто обитает на подземных этажах, знают также, что оттуда невозможно выбраться, если ты уже посажен за решётку.

Тёмным холодным вечером, когда густой туман опутал и оплёл весь Сектор, снизив видимость фактически до нуля, на подземных этажах начали раздаваться размеренные удары и крики. Удар сменялся воплем, в котором не было уже ничего человеческого: он звучал на одной хриплой ноте, рвался и возобновлялся опять, но никого это не трогало. Потоки крови выползали из-под решётки в самом отдалённом уголке темниц, напрасно эхо множило дикие вопли. Слишком толсты преграды, слишком велико расстояние между узниками. Да и те не помогут, если кричать и молить о помощи; слышат вопли и видят страдания только мучители: а им любая кровь в радость.

Мужчине, припавшему к полу, казалось, не было больше смысла жить, но сердце его упорно билось, выталкивая кровь из сломанного запястья, из культи руки, из многочисленных порезов и ссадин на шее и лице. Он был прижат к одному месту множеством тяжёлых цепей, душивших его, точно змеи, и мог он лишь немного приподнять голову — а этого ему делать не хотелось, потому что он знал: в глазах склоняющегося к нему мужчины с бледным, зверски жестоким лицом он не увидит пощады.

— Ты пришёл оттуда, — в утвердительном тоне произнёс склоняющийся к нему человек, — зачем?

Новый удар, новая полоска крови всплеснулась в воздух. Человек вздрогнул и глухо застонал; больше он сдерживаться не мог — и не хотел. Жалкая культя не двигалась совершенно, сломанная рука лежала, неестественно изогнувшись в запястье.

— Ведь мы же всё равно узнаем, — прошептал человек, примериваясь для нового удара.

Изо рта пленника вылетел кровавый сгусток, и длинная красная полоска потекла из уголка его разбитых губ. Задыхаясь в судорожном кашле, он нелепо бился на полу, пока палач глядел на него в мрачном ожидании. Глаза палача походили на два гигантских чёрных провала, из которых выглядывали серебристые огоньки.

— Тесоро, достаточно, — произнёс высокий, ледяной голос.

Этот человек никогда не выходил из тени, в которой стоял, надвинув капюшон на лицо, он никогда не кричал и не применял силу, но пленник боялся именно его: присутствие этого молчаливого наблюдателя отягощало измученную душу. Тесоро всхрапнул, как рвущийся с привязи конь, дёрнул растрёпанной головой и отвернулся. Раздался негромкий хлюпающий звук: Тесоро спрятал отравленный кинжал, которым он взрезал кожу, чтобы, не убивая, усиливать мучения, в ножны, его фигура несколько отодвинулась.

— Он сейчас и сам скажет, — предсказал человек таким тоном, словно бы ему наперёд была известна развязка истории и сейчас он невыносимо скучал, ожидая, когда всё случится по его предсказанию.

Пленник слабо шевельнулся и сообщил приглушённым голосом, полным глубокого отчаяния:

— Искать… искать… разведать обстановку.

— С какой целью? — прошептал человек, и его голова в капюшоне склонилась к груди.

— Нам не сообщали. Нам всего лишь велели… проведать, как здесь живут люди. Узнать, каковы ваши порядки.

— «Нам»? — в холодном голосе появились нотки заинтересованности. — А он меня немного удивил, признаться… и кого же он послал с тобой? Почему ты один пришёл к нам?

Избитое тело слабо пошевелилось на полу, словно пытаясь встать, хоть цепи, скользкие от свежей крови, не позволили бы ему даже подняться на колени. Человек усмехнулся, ниже надвигая капюшон и словно посмеиваясь:

— Не надейся. Эти цепи для тебя слишком тяжелы, ты их не разобьёшь, особенно в своём нынешнем состоянии. Говори… хотя в этом нет смысла, я, зная твоего господина, представляю, кого он мог отправить с тобой в такое опасное путешествие. Если ты откажешься разговаривать, мы найдём этого человека и убьём его. Вы на нашей территории, и этот человек беззащитен перед всей мощью Сектора, которую я могу натравить на него.