04.1912 (СИ) - "Susan Stellar". Страница 118

— Вон она! Вон она! — раздался совсем рядом громкий возглас Джо. Он прорубался сквозь толпу на некотором расстоянии от мистера Дойла и Мэри, чтобы Лиззи не могла до него дотянуться.

Лиззи всё ещё кричала, но уже не так громко, и билась — но эти движения, скорее, были конвульсивными, едва ли не агоническими. Мэри из последних сил сжимала пальцы вокруг её талии: каждый мускул её горел и дрожал, и она едва могла идти. Наверное, если бы мёртвая тяжесть Лиззи не давила на неё сверху, Мэри уже упала бы — только Лиззи и влекла её вперёд, точно неумолимый мощный буксир.

— Шлюпка, шлюпка! — закричал Джо призывно.

Кто-то из мужчин, болтавшихся у борта, тоже её заметил. С диким воплем он вспрыгнул на борт, покачнулся и прыгнул. Его пальцы царапнули по борту шлюпки, отчаянно извивающееся тело подтянулось, и человек, стоявший у руля, рассыпался в проклятиях. Мужчина висел на борту с пару мгновений, а затем силы вдруг оставили его. Его пальцы разжались, и он рухнул вниз — в спокойные и бесстрастные ледяные воды.

Толпа притихла. Трагический конец пассажира вогнал всех, кто это увидел, в состояние зачарованного ужаса. Даже Мэри и мистер Дойл замедлили шаг: казалось, сама смерть сейчас прошла мимо них, мазнув полами плаща по лицам и напомнив, что, возможно, их очередь уже близко.

— Упокой, господи, его грешную душу, — прошептала Мэри. Обледеневшие губы почти не повиновались ей. — Упокой, господи, его грешную душу…

— Шлюпка! — снова крикнул рядом с ними Джо.

Мистер Дойл взревел, как атакующий кабан, и пошёл напролом. Мэри указывала ему дорогу к палубе для первого класса, а мистер Дойл прокладывал им путь. Обезумевшие глаза сверкали кругом них, бесчисленные пальцы тянулись отовсюду, уши раздирало от криков, ругательств и плача.

— У нас здесь женщина и ребёнок! — гудел мистер Дойл неожиданно сильным и громким грубым голосом. — Женщина и ребёнок! Женщина и ребёнок! Пошли вон! Пошли вон! Пошли вон, свиньи, говорят ведь: женщина и ребёнок!

Офицер у борта огрел толпу хриплым криком:

— Женщины и дети! Есть ли здесь ещё женщины и дети? Быстрее, быстрее!

— Лиззи, скорее!

Мистер Дойл размахнулся и крикнул:

— Эй, на борту! Принимайте!

Лиззи отчаянно запищала и завыла. Мистер Дойл и впрямь швырнул её в шлюпку, не церемонясь и даже не дрогнув. Мэри не сумела удержать сестру: мистер Дойл оказался для неё слишком силён. Лиззи, как пуля, пролетела в шлюпку и угодила в точности в руки человека, стоявшего у руля. Он тут же ухватил Лиззи, точно снаряд, аккуратно развернул и усадил неподалёку, рядом с другой девочкой на несколько лет младше. Мэри нерешительно шагнула вперёд. Шлюпка была битком набита: отовсюду, куда она ни посмотрела бы, на неё глядели перепуганные блестящие глаза. Женщины и дети жались друг к другу и молча, испуганно смотрели на неё. Если бы сюда удалось втиснуть ещё хоть одного человека, это, вероятно, следовало бы счесть удачей. Мэри неловко отступила. Невидимый якорь как будто приковывал её к этой палубе.

На «Титанике» оставалось ещё немало женщин и детей.

— Ты сюда как попал? — вдруг раздался в шлюпке гневный возглас офицера. Он наклонился и, бессовестно запустив руку между юбками пассажирок, вытянул из-под лавки упирающегося парнишку.

На вид парнишке было не более девятнадцати лет. Потрёпанный, смуглый, черноволосый, он жалостливо смотрел на женщин грустными карими глазами, точно щенок, которого в непогоду выставили из дома. Сердца многих пассажирок в шлюпке дрогнули.

— Пожалуйста! — хором закричали дамы. — Пожалуйста, господин офицер, не выбрасывайте его, он ведь такой юный…

— Такой хорошенький…

— Немедленно возвращайся на палубу, — срывающимся злым голосом приказал офицер.

Парень отчаянно закричал (голос у него был совсем тонкий и юный):

— Господин офицер, пожалуйста… пожалуйста… я не займу много места… пожалуйста… я хочу жить… сжальтесь… пожалуйста…

Офицер вынул револьвер. Толпа ахнула и попятилась. Какая-то леди в шлюпке трагически спрятала лицо в складках носового платка.

— Если через десять секунд, — процедил офицер, прицелившись поверх головы незваного гостя, — ты не окажешься на палубе, я буду стрелять.

— Пожалуйста! — сорванным голосом закричал юноша. Его губы затряслись. — Прошу, господин офицер, у меня есть мама… старая, дряхлая, немощная мама, кто позаботится о ней, если не я? Пожалуйста… пожалуйста, сжальтесь… я совсем мало вешу… я залезу под лавку, и вы меня до самого конца в глаза не увидите… пожалуйста, пожалуйста, будьте милосердны!

Закаменевшее лицо офицера дрогнуло, и он устало вздохнул.

— Ради бога, — сказал он, — будь мужчиной! Мы ещё должны спасти женщин и детей! Мы остановимся у нижних палуб и возьмём их на борт.

Губы парня посинели и затряслись ещё пуще. На негнущихся ногах он вышел из шлюпки, шагнул на борт и, пройдя совсем немного, повалился плашмя. Всё его тело содрогалось от рыданий.

— Дядя офицер! — простонала малышка, рядом с которой сидела оцепеневшая Лиззи. Она неловко потянулась и взяла того за руку. — Дядя офицер, не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте в этого беднягу!

Лиззи дрогнула и скованно кивнула. Она потянулась к офицеру тоже, но неожиданно замерла и уронила лицо в ладони.

Офицер перевёл дух и обернулся к девочкам. Он устало кивнул им и попытался ободряюще улыбнуться — только улыбка эта была измученной и совсем слабой.

— Чёрт, — с завидным самообладанием сказал мистер Дойл, окинув плачущего парня презрительным взглядом, — какая же радость, что ты, Джо, не такой слизняк.

Джо смотрел на парня на палубе круглыми глазами и молчал. Казалось, чья-то невидимая тяжёлая рука смыкает ему губы.

— Женщины и дети! — крикнул офицер у борта. — Есть ли здесь ещё…

Тут к Мэри повернулся молодой человек в морской фуражке. Лицо у него было бледное, помятое и бесконечно усталое. Тем не менее, он любезно улыбнулся Мэри и вежливо обратился к ней:

— Мисс, я полагаю, вам следует сесть в эту шлюпку поскорее. Боюсь, здесь осталось очень мало мест.

Мэри оглянулась на Дойлов. Отец и сын одновременно кивнули и крикнули:

— Скорее!

— А о себе мы сами как-нибудь позаботимся, — присовокупил Джо чуть дрожащим голосом. Казалось, что к его лицу пристыла искусно изготовленная восковая маска.

— Мисс, — снова заговорил молодой человек в фуражке, обращаясь к Мэри, — не нужна ли вам моя помощь?

— Благодарю, — тихо ответила Мэри, — я сяду сама, разве… я так боюсь, что мне крайне необходимо будет обо что-то опереться… прежде чем перешагнуть за борт. Но, прошу вас, не нужно меня поднимать и подсаживать, мистер: вы и без этого ужасно устали сегодня.

Тень бледной улыбки тронула губы молодого человека, и он покачал головой.

— Да… пожалуй, что нынче выдалась беспокойная ночь.

Мэри повернулась к Дойлам. Они так и стояли на палубе плечом к плечу и твёрдо смотрели на неё, точно приказывая идти дальше без них. Мэри срывающимся голосом шепнула:

— Удачи вам.

Молодой офицер протянул ей руку, и Мэри осторожно вложила пальцы в его горячую ладонь. Тот, что выгнал рыдающего парнишку обратно на палубу, размахивал револьвером, отгоняя от шлюпки мужчин. Мэри могла ясно видеть сестру: она сидела на прежнем месте рядом с жалостливой крошкой и держала ту за руку.

— О господи… господи, пропустите, пожалуйста! — вдруг зароптала рядом с ними толпа.

Мэри подалась назад, и рука её сама собой выскользнула из надёжной ладони молодого офицера. Взволнованные пассажиры беспорядочно рассыпались, выпуская к борту неуклюжего одутловатого мужчину. Издалека он походил на сома, вытащенного из воды. На его грустном лице, раскрасневшемся и усталом, блестел пот. За руку он держал древнюю старушонку, крохотную, сухонькую, как ребёнок. Старушка еле-еле ковыляла за ним, горестно ссутулившись, её огромная седая голова слабо подрагивала. С узловатых плеч её спускалась плотная шаль, такая длинная, что мужчине приходилось нести концы шали в руках, чтобы старушка на них не наступала.