Теория бобра - Туомайнен Антти. Страница 17

Я тоже принимаюсь за дело.

В ту роковую ночь после звука удара я не слышал, чтобы кто-то уходил или убегал прочь. Я прекрасно помню абсолютную, звенящую тишину, повисшую в павильоне. Да и позже до моих ушей не долетало звуков, свидетельствовавших, что кто-то пробирается из павильона к выходу. Значит, вероятный убийца сумел скрыться с места преступления беззвучно. Реалистичных вариантов не так уж много. Вряд ли он удрал по веревке, привязанной к потолку: тогда я его не только услышал бы, но и увидел. Тем не менее путь отступления явно находился где-то очень близко.

В сетевой базе данных Международного союза парков приключений, а это настоящий кладезь сведений для работающих в нашей отрасли, я нашел чертежи аттракциона «Бобр» и, бывало, рассматривал их, решая разные математические задачки.

Максимальная высота «Бобра» составляет около семи с половиной метров. Однако мне нужно что-то в пределах двух с половиной — выше за несколько секунд никому не вскарабкаться, да еще метнуть стальной рожок мороженого. Время от времени я останавливаюсь, трогаю искусственный мех на стыках, глажу грызуна по макушке, пытаясь нащупать какой-то потайной лаз, люк или дверцу. Но обнаруживаю только то, что показано на чертежах, — узлы крепления, сквозной проход со сплошными стенками, пластины усиления, выступы, желоба горки, стационарные конструкции. Осмотр занимает у меня ровно полтора часа.

В итоге я возвращаюсь в пасть «Бобра» и сталкиваюсь лицом к лицу с Эсой, который, похоже, все еще занят замерами. Говорю, что не нашел того, что искал, и предлагаю уходить. Эса резко поднимается с корточек, быстро оглядывается по сторонам, идет прямо на меня и, косясь то вправо, то влево, говорит тихим голосом, почти шепотом:

— Это было так очевидно, что я заподозрил засаду. Но нет, все так и есть.

Ничего не отвечаю. Я на самом деле не понимаю, о чем он.

— Левый верхний зуб «Бобра», — говорит Эса. — Он на два сантиметра ниже, чем надо.

Я бросаю взгляд налево. Ряд зубов, по два метра каждый. С виду прочные и ровные. Прошу Эсу продолжать замеры и выполнять прочую работу, входящую в его компетенцию как сотрудника компании Component Installation Automatic, пока я займусь зубом.

Направляюсь в пасть «Бобра».

Она невелика. Позади зубов вообще нет места. Ротовая полость внезапно заканчивается, дальше — стенка. Поворачиваюсь и смотрю на то место, где верхний левый зуб прикрепляется к десне, то есть на шов, который их соединяет. Эса прав. Между зубом и десной имеется зазор сантиметра два шириной. Поднимаю руку и щупаю его изнутри. Вспоминаю чертеж и кое-что понимаю.

Тем временем мои пальцы натыкаются на бумагу. Или на что-то, на ощупь похожее на бумагу. Я вытаскиваю находку. Обертка от протеинового батончика. Одно очевидно: ее не могли здесь оставить несовершеннолетние посетители парка, поскольку зазор между десной и зубом находится на высоте ста восьмидесяти сантиметров. Пока не понимаю почему, но находка представляется мне важной. Засовываю ее в карман комбинезона и поворачиваюсь.

Если зуб опускается на два сантиметра ниже, чем положено по чертежу, значит, металлическая дуга в каркасе пластикового нёба спущена на эти же два сантиметра. Следовательно, другой ее конец не упирается в стенку, а стало быть…

Небольшой участок стенки должен быть подвижным.

Оглядываюсь. Меня от посторонних глаз прикрывают зубы «Бобра». Весь вид Эсы говорит о том, что он со знанием дела выполняет обязанности механика-наладчика и полностью контролирует ситуацию. Подозреваю, что он задействовал все свои мощности, чтобы держать посетителей и непрошеных гостей на почтительном расстоянии. То есть немного времени у меня есть.

Вот она, металлическая пластина, узкая и длинная, высотой во всю стенку, а шириной всего каких-нибудь тридцать сантиметров. Ходит настолько туго, что человек, не знакомый досконально с чертежами, ни за что не догадается, в чем ее назначение и как ее сдвинуть. Я еще немного вдавливаю пластину внутрь, и она потихоньку отходит в сторону. Напрягаю все силы и продолжаю давить. «Бобр» по большей части собран как пазл, но в этом месте из-за почти незаметного дефекта конструкции его детали совмещаются не идеально. В стенке, расположенной в задней части рта, теперь есть отверстие шириной в тридцать сантиметров. Достаю фонарик, включаю…

И проскальзываю во внутренности «Бобра».

Изнутри «Бобр» впечатляет меньше, чем снаружи. В особенности если хоть немного разбираешься в оборудовании для парков приключений и кое-что знаешь об их конструкции. Те же обтекаемые формы, французский дизайн. Но я тут не для того, чтобы восхищаться конструкторской мыслью: пора заниматься делом. Стараюсь работать быстро. Прохожу всего «Бобра» от пасти до хвоста и здесь, в хвосте, обнаруживаю искомое. Останавливаюсь и прислушиваюсь к себе. Чувствую, как кожу ласкает легкий ветерок: хвост «Бобра» как-то связан с внешним пространством. Ложусь на бетонный пол и направляю луч фонарика туда, откуда, как мне кажется, идет поток воздуха. Я вижу еще более тесный, прямо скажем, крохотный лаз, который буквально через несколько метров резко поворачивает влево. Поворот настолько крутой, что сразу становится ясно — мне туда не пролезть. Я слишком рослый и недостаточно гибкий. Но ведь есть кто-то, кто…

Встаю и возвращаюсь в пасть «Бобра». Перед отверстием, через которое я сюда забрался, внимательно смотрю под ноги и ступаю осторожно. Через узкую щель вижу, что Эса ковыряется в корнях переднего зуба.

— Оранжевый уровень тревоги, — говорит он, не оглядываясь, словно чувствуя, что я уже вернулся. — Еще одна бригада механиков-ремонтников в северо-восточном секторе. Не исключено, что это контрразведывательная группа, просто замаскированная, как и мы. Возможно, нам придется ответить на кое-какие вопросы. Я-то стреляный воробей, умею вести себя на допросе, но волнуюсь за вас.

Приятно, что Эса обо мне переживает, но некоторые детали вызывают сомнение. Протиснувшись обратно в пасть «Бобра», я пытаюсь вставить на место съемную пластину.

— По-прежнему северо-восток, — докладывает Эса. — Двое мужчин, подтверждаю.

Нахожу нужный паз вверху, а затем, к своему облегчению, и внизу. Наконец пластина встает на место.

Вслед за благоухающим Эсой я иду в вестибюль, а затем и на улицу. Мой организм совершенно отравлен выделяемым Эсой биогазом, мои фальшивые усы готовы вспыхнуть в его парах ярким пламенем, а парик, судя по ощущениям, уже полыхает, однако я чрезвычайно благодарен Эсе.

Он снова помог мне, и, надеюсь, это приведет меня к успеху.

3

— Никак не могу решить, — говорит Лаура Х­еланто.

Я смотрю на нее через стол и словно впервые за весь вечер ее замечаю. На улице темно, мягкий свет от абажура многократно отражается в окнах. Запах жареной салаки по-прежнему наполняет кухню, хоть мы и съели все до последнего хвостика. Осталось только чуточку картофельного пюре. Лаура зачесала волосы наверх и заколола их как-то по-новому. В первый момент кажется, что у нее на голове что-то вроде ирокеза. Но изумляет не только прическа. Впервые за все время нашего знакомства я не имею ни малейшего понятия, о чем Лаура только что рассказывала. То есть я понимал, что она о чем-то говорит, но содержание ее монолога прошло мимо меня.

— А ты что об этом думаешь? — спрашивает Лаура Хеланто и подпирает голову руками, поставив локти на стол.

По ее тону и выражению лица я понимаю, что рассказывала она о чем-то важном. От этого не легче. Я должен проявить интерес, показать, что мне не все равно. И мне действительно не все равно, просто... я не знаю, о чем мы говорим.

— Есть еще и третий вариант, — говорит Лаура Хеланто. — С него я и начала.

— Именно, — отвечаю я, ступив тем самым на путь, с которого нет возврата. Вдобавок я теряю всякую возможность как-то разузнать, о чем, собственно, идет речь.

— Очевидно, он самый сложный из всех, — продолжает Лаура, — но в случае успеха может получиться что-то совершенно новое.