Бывшие. После измены (СИ) - Томченко Анна. Страница 14

— Хочу тебя… — его голос охрип, и Матвей спустя мгновение продолжил: — Увидеть. Сильно.

Вот именно его способность правильно подобрать минимум слов, сказать такое, от чего любой человек поверит, как поверила я в то первое наше утро, меня сейчас и пугала.

— Я не изменял тебе, Уль… — шептал Матвей мне в волосы. — Я докажу это. Поехали домой.

— Нет. Я не верю тебе, как ты не понимаешь, — всхлипнула я и вытерла отворотом пальто мужа свои глаза. — Не верю. Потому что если ты мне не изменял, почему ты ждал все это время? Почему не приехал? Почему сразу все не объяснил?

Последнее я сказала и стукнула кулачком в грудь Матвея. Он прикрыл глаза, а потом, резко взглянув на меня, проронил:

— Просто все это время я жил с предательством внутри. Ты предала.

Глава 19

Матвей. Чуть больше двух лет назад

— Вот, смотри, — мама листала переписку с Ульяной. — Вот тут ее какой-то Андрей встретил. Вот, смотри, он у неё в квартире…

Мама сидела со мной в машине и показывала доказательства предательства.

— Матвей, дорогой мой, услышь меня наконец… — выдохнула тяжело мама. — Ни одна женщина не будет сбегать из-за следов помады на воротнике. Просто пойми, Ульяна сбежала не от тебя, а к кому-то…

Мне показалось, что мир в один момент потерял краски, утратил всю четкость картинки. Я как заколдованный сидел и смотрел перед собой.

Нет. Ульяна не могла так поступить. Да, я не сахар, я сам прекрасно знаю свой сволочной характер, свои вспышки злости, свою требовательность, но это никогда не было применимо к жене.

Уля… она же…

Она настолько для меня идеальная, что другой не найти было. Я женился в нормальном возрасте и многих женщин видел, и ни одна не была похожа на Улю. Все какие-то жеманные, нервные, ещё псины их мелкие, тявкающие. И все как одна считали, что это я им обязан чём-то, словно, ложась в постель с мужчиной, они делали одолжение.

Ульяна первая, которая не сделала. Она просто была собой. Молча пошла за мной и с такой страстью была рядом, что у меня кровь закипала от одного ее присутствия..

И оказалось…

— Всего ничего времени прошло, но Матвей, я с ней на связи. Я же вижу, что она неверна тебе. Ну подумай сам. Она даже выслушать тебя не захотела… — мама нудела как старая заезженная пластинка. А я просто не понимал, какого хрена происходило.

Получается, все чем я жил, все наши планы, это простой звук для Ульяны? Получается, ребёнка, которого мы хотели, хотел один я, а она соглашалась, чтобы не вызывать подозрений? Или как?

— Мам, прости, мне надо подумать, — сказал я бесцветным голосом. Такси привезло меня домой, и я долго сидел в спальне, вытащив наши с Ульяной фотографии.

Твою мать. Как же так?

Я снова набирал ее. Звонил. Звонил с другого номера, писал.

Мне казалось, мир лопнул как мыльный пузырь.

Прошла безумно длинная ночь. Я проверил все вещи, Ульяна ничего почти не забрала, ни подарков, которые я дарил, ни украшений, ни денег. Пару комплектов одежды, чемодан, сумку, сапожки…

Чертова безнадёжность накрыла куполом, и я только что и мог пить, не чувствуя вкуса. Глубоко за полночь я стоял на улице, разбитая губа давно зажила, и теперь, когда я курил, ее не обжигало огнем.

В пальцы впитался дым сигарет.

Я состоял на четверть из него, наполовину из бухла, и там какая-то часть крови и прочей херни.

Чувств только не было. Их выморозило.

Похмелье сменилось пьянкой, это непрекращающаяся какая-то история из алкоголя, отдоходняков от него и снова алкоголя.

Горло раздирал сигаретный дым. Я долбил в стены кулаками, чтобы разбить к чертям всем костяшки.

А потом я подумал, что мне плевать.

Мне плевать на то, что Ульяна ушла. Я просто верну ее обратно! Она моя жена, в конце концов. Только моя. Она у меня глубоко под кожей и даже не могла, наверно, посмотреть на кого-то другого. Я просто ее верну!

Притащу домой, и все будет как прежде.

Подумаешь, уехала, нашла другого. Она просто ошиблась! Она, наверно, устала, и ей захотелось отдохнуть. Ничего страшного. Ничего, ничего.

Я ее верну. Она только моя. Самая бесценная. Самая лучшая, самая идеальная.

Тимур все никак не мог прилететь из Египта или где он там зависал. Я забил на него. Как будто других способов нет. Я напряг старых знакомых, с которыми зарекался вообще иметь связь. Мне просто надо было узнать, где Ульяна и как с ней связаться. Я дергал общих друзей, чтобы пытались найти контакты.

Я погрузился во все это, чтобы просто сбежать от мысли, что Ульяне я реально не нужен был. Я что-то делал, с кем-то встречался, пил много, из-за этого не чувствуя вкуса сигарет, горло постоянно саднило, словно простуда никак не могла пройти.

Мне кажется, в своей одержимости я почти сошёл с ума.

До меня не могла достучаться сестрёнка. Она приезжала, я точно помнил. И что-то говорила, наверно, важное, но мне было плевать. Чувства сострадания к семье, которая видела, как я занимался самоубийством, я не ощущал. Мне просто надо было вернуть Ульяну, и тогда все наладится.

Но ни черта не налаживалось.

Мать приехала через неделю и потребовала:

— Прекрати пить!

Я поперхнулся текилой, которую хлестал из горла. Вскинул бровь.

— Я не хочу сейчас об этом говорить, — вяло отмахнулся я. — Просто оставь меня в покое. Как вернётся Ульяна, все обсудим.

Мать затряслась, как мне показалось, от ужаса, но на самом деле от гнева:

— Ты смеешь ещё мне говорить, что это дрянь вернётся? Та, которая опозорила всю семью, сбежала как последняя прошмандовка!

Я поморщился. Голова и так трещала как самовар, а тут ещё крики.

Вот говорю ж, не люблю истерик. А Ульяна всегда словами со мной говорила, не кричала. Она когда понимала, что может не сдержаться, писала мне письма и клала в карман пиджака. Иногда там такое было, что я придушить ее хотел, но потом понимал: Уля проступала правильно. Она писала мне, что ее задело и где больно, чтобы у меня было время решить проблему, а не заставляла экстренно принимать необдуманные решения.

— Не забывай, ты про мою жену говоришь, — поправил я мать, чтобы не наговорила лишнего, из-за чего потом и самой будет стыдно и уже неудобно.

— Знаешь что, мой мальчик… — мать выдохнула и нервно вытащила телефон из сумки.

Глава 20

— Ну что? — пьяно спросил я и бросил бутылку в раковину. Ничего не разбилось, но мать вздрогнула и пошла красными пятнами.

Мне было безразлично, что она думала про мою жену. На то она и жена, что важно лишь мнение мужа, а не всей родни. По мыслям моей матери в жены мне годилась сорокалетняя воспитанная вобла, чтобы меня усмирять. Только хрень вся в том, что зверя нельзя усмирить.

— То, что если ты не перестанешь пить и страдать по своей жене, я быстро определю тебя в лечебницу! — с вызовом ответила мать и что-то демонстративно стала искать в телефоне.

Я заржал.

Боже, неужели она думала, что мне восемь лет и я поддамся на ее угрозы. Они и в восемь на меня не особо действовали, а теперь уж…

— Мам, — отсмеявшись, сказал я. — Ты бы не мешала мне, хорошо? Езжай домой, по пути заскочи купи себе шубу, только не лезь в мою жизнь?

Я приблизился и обнял мать за плечи, мягко развернул к выходу и подтолкнул к двери. Мать что-то пыталась мне объяснить. Что-то кричала про то, что я себя не уважаю раз не понимаю простого: меня предали, променяли.

Я махнул рукой и закрыл дверь.

Через два дня, когда я почти готов был обратиться к ментам, появился Тимур, загорелый и довольный жизнью. Из последних сил я старался не набить ему морду, а просто сказал:

— Найди мне ее. У тебя есть связи. Есть друзья, которые занимаются этими делами. Найди мне мою жену.

Тимур вообще ни черта не понимал, но решительно взялся за дело, а я перестал пить. Вернулся к работе. И уволил треть коллектива. После проклятой Елены, когда я видел хоть малейшие нарушение субординации, то сразу вспоминал во что вылилась ее выходка и не жалел никого. Так же я не жалел заказчиков, которым раньше шёл на уступки. Что-то в момент, когда у меня все катилось к чертям ни одна сволочь не пошла навстречу. Вот и я не шёл.