Тверской Баскак. Том Третий (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 37

И вот к осени пришел ответ, в котором между строк я читаю благодарность за совет и удивление моей вещей прозорливости. Пробегаю глазами весь текст и обращаю внимание на подпись.

«Темник Турслан Хаши! — Мои губы невольно растягиваются в усмешке. — Старый монгол не мог не похвастаться!»

Эта подпись дает мне понимание, что мое предупреждение не только спасло Турслану жизнь, но и позволило резко взлететь в золотоордынской иерархии, раз он теперь не просто нойон, а темник.

Я не тешу себя иллюзиями и прекрасно знаю, что Турслан Хаши мне не друг и, случись чего, ударит первым, не задумываясь, но есть и другая сторона.

Улыбнувшись, мысленно убеждаю самого себя.

«Да, монгол заносчив, спесив и жесток, но в то же время он человек долга и, как показывает опыт, услуг не забывает, а такой человек в Золотом сарае мне очень скоро будет нужен, как воздух».

Зима в этом году пришла рано, и первый устойчивый лед на Волге встал уже к началу декабря. Сейчас уже десятое число, и мой возок летит по накатанному зимнику, обгоняя шагающие колонны. Кутаясь в шубу от колючего ветра, придирчиво рассматриваю марширующие роты пикинеров, алебардщиков и стрелков. Мимо проплывают сани с баллистами и длинные возы с высокими бортами. Над головами бойцов высится лес высоких пик и зачехленные топоры боевых алебард.

К большой войне с Литвой я начал готовиться еще с прошлого года. Последний опыт показал, что алебардщики хороши в ближнем бою хоть против конницы, хоть против пехоты, но вот против длинных копий совершенно бесполезны. В сражении с ордынцами под Москвой из-за этого мы понесли самые большие потери. Копья монголов доставали моих воинов раньше, чем тем могли дотянуться до них алебардами. Поэтому, как следует поразмыслив и все взвесив, я ввел новый род войск, провел реформирование подразделений и вновь вернулся к отдельным ротам.

Теперь каждая бригада включала в себя шесть взводов или две роты пикинеров, столько же алебардщиков, и две роты огневой поддержки, каждая из которых состояла из двух взводов стрелков, двух фургонов и такого же количества баллист. Такое перераспределение позволяло максимально эффективно использовать эти подразделения как в составе единого бригадного кулака, так и в случае необходимости по отдельности, поротно или даже повзводно.

Мой возок обогнал последнюю бригадную колонну, и Беляй щелкнул кнутом, подгоняя лошадей. Лошади рванулись вперед, а я плотнее укутался в воротник шубы.

Прикрыв глаза, задумываюсь о предстоящем совете. Я свожу все тверские силы в лагере у Южного острога, потому как Литва таки решилась на вторжение. Товтивил вошел с юго-запада и двинулся на Смоленск, а жемайтские дружины Викинта и Едивида пошли прямо на Полоцк.

Города эти хорошо укреплены, и за них я не опасаюсь, тем более что литовцы, скорее всего, не решатся на плотную осаду или штурм. Прежде чем браться за такое, надо разобраться с русскими в поле, ведь Великий князь Михаил с конницей уже в Москве, а Суздальское и Владимирское ополчение на подходе.

Мы тоже готовы. Князь Ярослав поднял свою дружину и тверских детей боярских, а я собираю все бригады в лагере у Южного острога.

У меня сейчас «под ружьем» пятнадцать бригад. Одна разбросана по гарнизонам от Смоленска до Бежецка. Три остаются в Твери, потому что это новобранцы этого года набора и бросать их сразу в бой просто расточительство. Они составят резерв на непредвиденный случай. Я хоть и помню строки летописей, говорящие, что литва будет разбита под стенами Зубцова, но тут, как в поговорке, на бога надейся, а ишака привязывай.

«Итого, — быстро прикидываю про себя, — включая конных стрелков, у меня под Южным к вечеру будет почти семь тысяч бойцов!»

Немного волнительно, потому как таким большим соединением я еще не командовал.

«Большим! — Скептически хмыкаю, оставаясь реалистом. — Это здесь, в тверской глухомани, семь тысяч — много, а против стотысячных монгольских полчищ — это капля в море!»

Я все понимаю, и несоразмерность сил, и несопоставимость людских ресурсов, но в будущем противостоянии с Ордой я надеюсь не только на свои регулярные силы, но и на поддержку князей и помощь ополчения.

Мои мысли вдруг сворачивают от сегодняшнего дня к далекому будущему.

«Учитывая непрекращающуюся войну между кланами, монголы вряд ли смогут выставить против мятежного Русского улуса более пятидесяти тысяч, а с таким количеством все-таки справиться можно. — Выругавшись, гоню прочь ненужные сейчас предположения. — Тоже мне! Нашел о чем думать⁈ Сейчас перед тобой другие проблемы, вот и решай их, а не развлекайся отвлеченными фантазиями».

Взбодрил я себя как раз вовремя. Далеко обогнав колонны, возок уже выкатился на поле, а впереди показались стены Южного острога и облепившие его со всех сторон бесчисленные шатры лагеря.

Еще минут пять тряской езды, и я вкатываюсь на территорию лагеря. Стража у въезда растаскивает рогатки и, вытянувшись, отдает честь. Приветствую бойцов, а Беляй уже тронул сани в сторону штабного шатра.

Останавливаемся у коновязи, и среди прочих я вижу белого в яблоках княжеского жеребца.

В голове тут же вспыхивает запоздалое раскаяние.

«Значит, и Ярослав уже здесь! Все собрались и ждут только меня! Нехорошо опаздывать!»

Ускоряясь, спрыгиваю с саней и вхожу в шатер. С яркого света внутри как в подземелье. Полумрак и резкий спертый запах. Чуть притормаживаю, а взгляд мгновенно проводит рекогносцировку.

Справа от стола Ярослав, Малой, Ворон и Якун! Слева Ратиша, Соболь, чуть отдельно посверкивая белесыми глазищами датчанин Хансен и как обычно нахмурившийся Калида. Еще одна фигура, вроде бы, лишняя, но присмотревшись, узнаю московского боярина Волчича.

— Опаздываешь, консул! — Ярослав выразил свое недовольство, и я почтительно склонился в поклоне.

— Прости, княже!

Тот махнул рукой, мол ладно, и повернулся к московскому боярину.

— Так чего хочет от нас мой брат⁈

Склонив голову, Бажен Волчич аккуратно поправил Ярослава.

— Великий князь Владимирский Михаил приказывает вам выдвинуться к Зубцову на встречу с идущему туда князем Суздальским Святославом. Там великий князь думает дать бой литве.

Пафос великокняжеского ближника и слово «приказывает» заставили тверского князя поморщиться, но он сдержался. Подавив вспыхнувшее раздражение, Ярослав поинтересовался.

— А сам Михаил что же?

Боярин вздернул головой.

— Великий князь присоединится к вам позже. Ныне он повел свою дружину к Можайску, дабы укоротить идущего к городу Товтивила.

«Или погибнуть в бою с превосходящими силами! — Мысленно комментирую слова московского боярина. — Пока все идет, как и должно. Великий князь будет разбит на реке Протве, а забывший недавнюю обиду, дядя Святослав Всеволодович опрокинет литовское войско под Зубцовом».

Хотя изменения все же есть. Вселенная, можно сказать, отреагировала на мое появление в этом времени и коррективы таки внесла. Какова была литовская армия в том летописном варианте истории, сведений нет, но сейчас, спасибо Калиде, я точно знаю, что под знаменами трех литовских князей собрано не менее девяти с половиной тысяч воинов. И это охренеть как много! Это почти в три раза больше, чем ожидают встретить наши князья. Полученную информацию я не озвучивал ни Ярославу, ни тем более его дяде и брату, а они, судя по всему, совершенно не представляют, с какой силой им предстоит столкнуться. Дружина, что повел Михаил, не превышает пятисот всадников, а у Товтивила больше тысячи. Под знаменами Святослава около трех тысяч Владимиро-Суздальского ополчения, а у Викинта и Едивидом не меньше восьми.

«Без меня в текущем варианте истории, поражение ждет не только Михаила Хоробрита, но и Святослава! — Тут я делаю однозначный вывод. — Потому как литовцы уж столкнулись с искажением истории, то бишь со мной, и сделали правильные выводы, а наши еще нет. Они меряют старыми, привычными категориями, где литва больше трех-четырех тысяч войска не выставляла, но многое изменилось. Неоднократно получив по зубам, литовские князья серьезно обиделись и уперлись по-настоящему. Тем более, что они как пауки в банке и понимают, что без территориального расширения им всем на том клочке земли, что у них есть сейчас, не ужиться».