Тверской Баскак. Том Третий (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 42

Единственно, кто еще там держится, так это Святослав со своей сильно поредевшей дружиной. Он стоит как каменный утес под ударами моря, но слева и справа ополченцы уже отошли и оставили своего князя биться в окружении врагов.

Почувствовав этот миг успеха, литовцы решили бросить туда последний резерв, и от противоположного берега покатилась вторая волна атаки.

Мне хорошо видно, куда метит этот удар, и я уверен, что такого наше левое крыло не выдержит. Значит, пришла пора и мне вводить резервы. Взмахом руки отправляю гонцов на фланги, к Куранбасе и Ярославу. Приказ только один, атаковать сразу же послу залпа баллист.

Вместе с этим еще один гонец полетел с вестью по всем батареям — по готовности равняться на левый фланг. Это значит все баллистам престать бегло закидывать литовцам за шиворот огненные подарки, а заряжаться и готовиться к общему залпу. Всем вместе по команде Семы Гречки. Он начнет первым, чтобы накрыть новую волну литовцев, а остальные батареи должны последовать за ним.

Вот теперь все! Как-то разом наваливается фатальное понимание. Все ходы сделаны, и остается только ждать результата. Битва грохочет подо мной ударами железа, озверелым ревом и диким ржанием лошадей, но я ничего не слышу. Повернув голову, я смотрю на приближающуюся линию врага и, сжав кулаки, шепчу.

— Ну давай же, Семен, чего ты ждешь!

Нетерпение гложет и рождает всякие страшные мысли, а вдруг гонец не доехал, а вдруг… Но тут из-за деревьев вылетает первый заряд и крохотной точкой чертит в небе параболическую кривую, а затем вспыхивает огненным разрывом точно в первой шеренге атакующих.

Вслед за ним вспышки пламени начинают взбухать по всей литовской линии, заволакивая небо полосами жирного черного дыма. Последняя баллиста жахнула где-то на правом фланге, угодив ядром в самую гущу конницу Товтивила.

Литовцы уже попривыкли и не шарахаются в стороны, выпучив глаза, как в первый раз. Они уже спокойно оттаскивают раненых, тушат гривы коней и горящих товарищей, и в этой рутинной работе пропускают тот момент, когда с обоих флангов из леса на лед выкатились наши конные сотни.

Все, и всадники Товтивила, и пехота Едивида, увидели опасность, только когда засадная кавалерия уже набрала ход, и времени на организованную встречу уже не оставалось.

Дружина Ярослава врубилась в стоячую конницу противника, сбивая с ног коней и круша направо и налево. Неожиданность была так высока, что бронированный клин мгновенно рассек литовский фланг надвое, и лучшие рубаки Товтивила не продержались и минуты. Нахлестывая коней, они рванулись к противоположному берегу стремясь оторваться от настигающего врага.

На другом краю произошло почти все тоже самое, только Куранбаса, смяв пехоту Едивида, не увлекся преследованием, а ударил во фланг жемайтам Викинта.

Выдохнув, утираю струящийся по лицу пот и оборачиваюсь к стоящим рядом трубачу.

— Все! Дело сделано! Труби общую атаку!

В ответ на завывание трубы зарокотали ротные барабаны, и весь фронт, придя в движение, обрушился на оставшихся литовцев. Бежавшие фланги поставили Викинта в безвыходное положение. Его жемайты еще сопротивлялись, только усугубляя свое и без того бедственное положение. Не прошло и десяти минут, как их зажали с трех сторон и началось настоящее избиение.

Присев на пенек, я не стал на это смотреть, а с каким-то внутренним опустошением прошептал.

— Ну что ж, есть чем гордиться! Получилось не хуже, чем у Ганнибала при Каннах.

Часть 2

Глава 7

Войдя в новый зал Княжей палаты, обвожу взглядом рассаживающихся вокруг круглого стола князей и чувствую, как невольная улыбка растягивает мои губы.

«Прям рыцари короля Артура!»

Поприветствовав всех присутствующих, прохожу к своему креслу и продолжаю саркастически ерничать.

«Хотя нет! С учетом стоящих за благородными сеньорами ближних бояр и дьяков, это зрелище больше напоминает Репинское заседание государственного совета».

Новое здание государственных приказов и палаты князей закончили отделывать как раз к первому в этом году заседанию. Зимняя сессия, как сказали бы в нашем времени, не состоялась по причине экстраординарных военных действий, поэтому этот зал и этот стол князья видят впервые, и некоторых он смущает своей, мягко сказать, нетрадиционностью.

Раньше-то, как было! Ярослав и председатель палаты, то бишь я, в президиуме, а все остальные на лавке строго по старшинству. Первым Смоленский князь и так далее по убыванию. А теперь стол круглый, и место старшего ничем не отличается от всех остальных, да еще кресло Ярослава с одной стороны, а председателя прямо с противоположной. Поди тут разберись кто родовитее и круче, а еще каждое кресло с именной бронзовой табличкой, и специально выделенный человек разводит князей по предписанным им местам.

Едва все расселись, я объявляю, что сегодняшнее заседание начинается с приятного события — с официального приема в палату князей сразу двух новых членов.

Мой взгляд поочередно останавливается на Константине Полоцком и Василии Клинском.

Ну, с Константином всем все понятно, а вот другой кандидат вызывает у членов палаты удивленный интерес. И неудивительно, ведь до этого Клин упорно держался на стороне Москвы и напрочь отказывались от членства в Союзе.

Для многих это сюрприз, потому что работа с князем Василием велась тайно и началась еще в марте. Тогда, едва вернувшись из похода, я немедля попросил боярина Острату съездить в Клин. Этот город традиционно оставался в сфере влияния Москвы, но со смертью Михаила Хоробрита и до воцарения на Московском столе нового князя появлялся некий политический вакуум, который я решил заполнить в свою пользу.

Прибыв в Клин, Острата в доверительной беседе настоятельно порекомендовал князю Василию Сухому, не мешкая, присоединиться к Союзу городов. Намек был прозрачен до очевидности. Московской крыши у Клина больше нет, а объединение русских городов вокруг Твери дело настолько богоугодное, что ежели Василий этого своевременно не поймет, то случиться может всякое… Если уж московский стол так нечаянно освободился, то и в Клину завсегда другой князь может оказаться.

Василий все понял правильно, и уже в апреле делегация от городка Клин прибыла в Тверь и с нижайшей просьбой подала прошение о принятии их в Союз городов русских. Просьбу, конечно, уважили, и вот сегодня дело подошло к финальной точке.

Объявляю голосование, и единогласным одобрением палата князей принимает еще двух новых членов. Завтра это же проделает Государственная дума, и Союз городов серьезно расширится как на запад, так и на юг.

Я собой очень доволен и в этом благодушном настроении уже хочу перейти к следующим вопросам, как неожиданно подает голос Бежецкий князь Жидислав.

— Я вот спросить хочу тебя, консул!

Он делает паузу, и у меня появляется стойкое ощущение, что это совсем небезобидный вопрос.

Словно бы подтверждая мои опасения, Жидислав Старый продолжает.

— Вот ты объясни мне, консул, как так получается, что вроде бы мы все тут одно дело делаем. Правим совместно Союзом городов. — С язвительной улыбочкой он оглядел новый стол. — Сидим вот, как равные, за одним круглым столом! — Он уставился на меня насмешливо-прищуренным взглядом. — А войском нашим общим командуешь только ты⁈

Вопрос повис в воздухе, и в наступившей тишине он обвел взглядом всех присутствующих.

— Ведь здесь среди нас немало славных воевод, коим можно доверить любое войско, а у тебя полками командуют простолюдины да инородец. Как так⁈ Непорядок!

Жидислав еще говорит, а я старательно пытаюсь понять, в чем тут дело. У меня нет ни малейшего сомнения, что Бежецкому князю нет никакого дела до того, кто там и чем командует. Он в союзе только для того, чтобы нашлось кому Новгородских ушкуйников укоротить, мол поопасаются тогда земли Бежецкие терзать.

«Значит, старый хрыч поет с чужого голоса! Кто-то бросил старика под танк, а сам хочет отсидеться в сторонке. Кто же это⁈ — Ни на кого не глядя, мысленно прохожусь по лицам князей и делаю однозначный вывод. — Решили побезобразничать, Всеволод Святославич, по интригам подковерным соскучились!»