Человек в западне (Сборник) - Квентин Патрик. Страница 11

Питер опустился на колени у тела Ронни. Я подумал о Жанне — открыть ее дверь или нет. Не надо открывать, ведь это Ронни ее закрыл. На ключе будут его отпечатки. Теперь это очень важно. Если на этом замке будут отпечатки пальцев Ронни, никто не скажет, что Жанна...

— Он умер...— сказал Питер.

— А револьвер? — спросила Ирис.

— Это мой револьвер,— отозвался брат. 

 Глава 9

Я делал отчаянные усилия, чтобы сохранить спокойствие, но кошмар трехлетней давности, когда после самоубийства Фелиции я сидел в комиссариате и слушал показания свидетелей, повторялся. С глухой обидой я думал: какая мать, таков и сын. Как он посмел? Кто дал ему право убивать? Сочувствие Питера и Ирис доводило меня до бешенства. Что они так смотрят на меня? Хотят, чтобы я расплакался?

— Надо вызвать полицию,— сказал я холодно.

—- Но, Жак, если мы вызовем полицию, они арестуют Билла,— тихо возразила Ирис.

— Ну, так что из этого? Никто другой не мог его убить...

— Но ведь...

— Но ведь он мой сын? Ваш племянник? Нашей обязанностью является его защита? Ты это хочешь сказать? Мы, например, можем скрыть револьвер, но ведь он записан за Питером, и ваша работница знает, что он украден и что Билл был у вас сегодня. Разве он посчитался со всеми нами? Разве он заслуживает нашей защиты? Ваш дом был попросту местом, где он смог достать оружие. А обо мне он подумал? Он подумал о том, что Ронни мой лучший друг?

— Но, Жак, ведь он еще ребенок!

— Ребенок?

У меня разболелась голова и подкашивались ноги.

— Питер, лучше будет, чтобы вы ушли. Явится полиция, поднимется шум, газеты станут трепать имя Ирис. Кому это нужно? Ты понимаешь?

— К сожалению, ты прав, Жак. Нельзя скрыть следов. Если бы знали только мы... Мы трое...

— Мне кажется, надо поговорить с Жанной,— сказала Ирис.— Может, она что-нибудь знает?.

— Нет. Ведь Ронни закрыл ее в комнате. Его отпечатки пальцев надо сохранить для полиции.

Я направился к телефону.

— Жак! — остановил меня Питер.

— Ко всем чертям! — вскипел я.— Что, мы можем еще сделать?

— Хорошо. Но позволь позвонить мне. Я знаком с одним полицейским.

— С лейтенантом Трантом? — спросила Ирис,

— Да.

Он взял трубку. Я не противился. Не все ли равно, кто вызовет полицию?

Трант. Кто такой Трант? Я слышал, как брат тихо разговаривал по телефону. Я сел в кресло так, чтобы не видеть Ронни. Меня сверлила мысль: Ронни умер! Его убил мой сын.

Полиция приехала через десять минут. Их было шестеро. Лейтенант Трант оказался человеком достаточно молодым — ему было меньше сорока. Детектив поздоровался с Питером и Ирис как с хорошими знакомыми. Это был высокий, элегантный человек со светскими манерами. Меня злил и раздражал его тихий голос, которым он отдавал приказания своим подчиненным.

Он подошел осмотреть тело. Я глядел на него из глубины комнаты, и мне хотелось крикнуть: «Это же Ронни, черт возьми, Ронни, а не вещественное доказательство!»

В комнату быстро вошел человек с черной сумкой и склонился над Ронни. Это был полицейский врач. Люди, заполнившие комнату, с их тяжелыми ботинками и грубой форменкой одеждой, никак не вписывались в роскошное убранство квартиры. «Вот так и приходит беда,— подумал я.—Грубо и примитивно. Но у беды не должно быть элегантного обличья, как у лейтенанта Транта». Все вокруг теряло реальные очертания. Будто сквозь сон я слышал, как Питер рассказал Транту о запертой наверху Жанне.

— Значит, будет лучше, если я сначала поговорю с миссис Шелдон,— решил детектив.

— Я пойду с вами,— сказала Ирис.— Бедное дитя сидит там в полной неизвестности уже несколько часов. Будет лучше, если о происшедшем ей скажет кто-нибудь из нас.

Я подошел к Ирис.

— Лучше это сделаю я.

— Трант, это мой брат Жак,— сказал Питер.

Умные глаза Транта остановились на мне. Он позвал одного из полицейских, и мы поднялись наверх. Дверь была закрыта, и ключ торчал в замке. Полицейский сфотографировал замок. Мы вошли в комнату, и я сказал Жанне, что случилось. Я сделал это не слишком тактично. Просто выложил: «Ронни убит».

Жанна в ужасе прижалась ко мне. Ни слова не было сказано про Билла, но она, очевидно, догадалась, хотя ничем это не показала. Трант отнесся к ней чутко и внимательно и не спросил у нее ничего. Ирис осталась с Жанной, а мы спустились вниз. В это время парадная дверь открылась и в холл вошла Анни. Она не могла не видеть полицейских машин и, очевидно, поняла, что случилось что-то ужасное. Она тяжело поднималась наверх, теребя в руке белые перчатки из козьей шкурки. Наконец она заметила нас.

— Жак, что случилось с Ронни? — закричала она, тяжело дыша.

Страх Анни был неподдельным. Ведь Ронни для нее не только брат, он являлся единственным смыслом ее жизни.

— Его застрелили, Анни,— тихо сказал я.

Она зашаталась и схватилась за мою руку. Перчатки упали на пол.

— Анни, это детектив...

Она посмотрела на него невидящим взглядом, и я понял, что она не понимает меня.

— Не сейчас, пусть лучше поднимется к женщинам,— прервал меня Трант.

-- Мои перчатки, Жак, они, кажется, упали на пол.

Я привел ее в спальню и оставил на попечение Ирис, а сам вернулся в гостиную. Питер и Трант с доктором стояли у тела Ронни. У двери дежурили двое полицейских, два детектива внимательно осматривали комнату.

— Он умер между девятью и девятью тридцатью,— заключил доктор.

— Да,— сказал я.— Жанна Шелдон звонила мне в двадцать минут десятого, после выстрелов.

Трант знал об этом. Мы сказали ему это еще наверху. Он взглянул на меня.

— Я думаю, вы сможете лучше других рассказать, что здесь случилось.

— Конечно, я расскажу все, что вы хотите знать.

Мы отошли в самый дальний угол и сели на диван. Я всегда считал, что у полицейских имеются блокноты и карандаши. У Транта не было ничего. Мне было бы легче, если бы я чувствовал к нему антипатию, если бы он не казался таким спокойным и интеллигентным.

— Вас зовут Джакоб Дулитч?

— Нет. Джонатан. Но все называют Жак..

— Вы компаньон издательства «Шелдон и Дулитч»?, Это у вас издаются произведения Гвендолен Снейгли?

— Да.

— Вы женаты?

— Моя жена умерла.

— Да, помню. У вас есть сын? Кажется, ему должно быть около девятнадцати лет.

Значит, он помнил. Сознание, что он знает о Фелиции, сразило меня.

Я вынул сигарету, моя рука дрожала. Он чиркнул зажигалкой. Его предупредительность меня не удивила. Любезность пантеры.

— Мистер Шелдон давно женат?

— Приблизительно месяц. Он познакомился с женой в Англии. Ее отец писатель, которым заинтересовался мистер Шелдон. Он привез сюда всю семью жены. Живут они в этом же доме на верхнем этаже. Туда имеется отдельный вход.

— Понимаю. До этого он не был женат?

— Нет.

— А эта дама, которая пришла позже?

— Это его сестра. Она живет здесь.

— А вы мне не можете сказать, почему миссис Шелдон была закрыта в комнате?

— Ее закрыл Ронни.

— Почему?

— Они поссорились.

— Из-за чего, вы не знаете?

— Они поссорились из-за моего сына.

И только теперь, когда я сказал это, когда уже не было возврата, мой гнев против сына испарился. Я почувствовал только тупую боль, словно стоял у его гроба.

— Почему они ссорились из-за вашего сына?

—- Потому что Билл был влюблен в  миссис Шелдон.

— Понимаю.

Он уже второй раз уронил слово «понимаю», словно мудрец, которого ничто не может удивить.

— Я делал все, что мог, чтобы воспрепятствовать этому. Ронни уехал в Джорджию. Я принимал все меры, чтобы помешать. Но сегодня вечером, когда Ронни вернулся, он застал свою жену в объятиях Билла. Ронни устроил страшную сцену. Вышвырнул Билла. Он вообще был очень вспыльчив.

Грант положил руку на мое плечо.

— Пожалуйста, только факты. Что было дальше?

— Потом он позвонил мне. Я пришел. Здесь была Жанна. Он устроил новую сцену, обвиняя меня в том, что я не мог присмотреть за сыном и грозил сорвать наше паевое товарищество. Он был разъярен.