Человек в западне (Сборник) - Квентин Патрик. Страница 35

И отказался только потому, что твердо решил писать картины, которые в кругу Кейри считались «неправильными» в такой мере, что о них вообще никогда не упоминалось.

И вдруг беспокойство исчезло.

Черт побери, да не был ли он и на самом деле обычным эгоистом? И не прикрывал ли он собственное нежелание всякими рассуждениями, будто возвращение в Нью-Йорк окажется для Линды пагубным? Доктор Мак Аллистер предупреждал его. Но если у него будет гораздо больше денег, вместе с ними упрочится его положение, и именно это могло бы помочь ей снова встать на ноги.

Его терзал червь сомнения.

После обеда мистер Кейри настоял на том, чтобы Мерленды продемонстрировали свой диапозитивы. В холле сдвинули мебель в сторону, торопливо натянули экран и установили проектор. Позвали не только Тимми, но и Лероя, и они уселись по-турецки на полу.

Когда был выключен свет и Гордон Мерленд приготовился комментировать слайды, пародируя лектора-профессионала, Джон, сидя в темноте, принялся себя уговаривать.

Они уже добрались до Австрии, когда он услышал смех. Он звучал позади него, возбужденный и заливистый. На какую-то долю секунды он почувствовал подступившую к горлу тошноту и подумал:

«Неужели, я уже дошел до того, что слышу ее даже тогда, когда ее нет поблизости?»

Но тут смех повторился и голос Линды позвал:

— Эй, люди! Есть кто дома?

Диапозитив с тирольским видом застрял на половине экрана. Гордон Мерленд возбужденно закричал:

— Это же Линда!

Все разом повскакали с мест.

— Линда, дорогая! Это ты, Линда?

— Не прерывайте показа. Я хочу увидеть все до единого снимка. Дорогие, прошу... Это всего лишь я.

Повернувшись, Джон увидел фигуру своей жены, четко вырисовывающуюся на фоне прямоугольника входной двери. 

 Глава 4

Включили сначала одну лампу, потом вторую. Все поворачивались, но инстинктивно, не желая нарушать театральность момента, остались на своих местах, пока Линда спускалась по ступенькам. На ней было надето новое зеленое платье, и она шла лишь чуточку излишне напряженно, остро наслаждаясь тем, что является центром всеобщего внимания. Ее улыбка разве что Джону показалась немного заученной, а, глаза чересчур блестящими. Да, Джон, глядевший на нее с замирающим от страха сердцем, отлично знал, что она достигла самой опасной стадии, когда еще противоборствовала влиянию, алкоголя, но достаточно было малейшего толчка, чтобы она впала в пьяное буйство.

«Так вот оно как,— подумал он.— Как же я мог быть таким глупцом, чтобы ей поверить?» И тут же вспыхнула надежда: а вдруг они не разберутся, не поймут, припишут все действию или последствиям ее мигрени. Только бы удалось ее поскорее отсюда выпроводить.

Все разом заговорили. Когда она прошла мимо него, он заметил красную припухшую полосу, идущую от левого глаза вниз по левой щеке. Этого еще не доставало! Она где-то свалилась. Перед его глазами сразу же возникла мерзкая картина: Линда стоит перед баром со стаканчиком в руке, наливает из бутылки джин и пьет его, даже не разбавляя. Потом идет, пошатываясь к лестнице, спотыкается, падает, разбивается, поднимается о ненатуральным хохотом и, цепляясь за перила, с трудом забирается наверх, чтобы надеть на себя зеленое платье...

— Поздравляю с днем рождения!

Она остановилась на самой нижней ступеньке и теперь всем посылала воздушные поцелуи.

— Дорогая, дорогая, Викки! Желаю тебе всего-всего наилучшего. Поздравляю и вас, дорогой Кейри. И вас, Мерленды, всех поздравляю с этим торжественным днем,

Джон попытался первым подойти к жене, но она уже целовала Викки в обе щеки, обняв за плечи, а остальные сгрудились вокруг них.

— Дорогая, как чудесно! Но почему же ты не позвонила? Бред съездил бы за тобой на машине... Как ты добралась? Пешком? Это невозможно! Неужели ты шла всю дорогу пешком?.

— Конечно, шла. Вниз, прямиком через заросли. Это было дивно! Раз уж я решила прийти, меня ничто не могло остановить. Ну и потом я подумала, что будет куда интереснее явиться без предупреждения, и потом мне необходимо было прийти, я подумала, что это абсурдно, как-то по-детски, оставаться дома, только потому...

Она резко замолчала и впервые посмотрела в сторону Джона. Глаза у нее были тяжелые и одновременно пустые, и он снова подумал, что его страхи вполне обоснованы. После того, как он уехал, она лежала, думая о двадцати пяти тысячах долларов, разжигая в себе ненависть к нему, превращая его мысленно во врага, лишающего ее всех тех радостей жизни, которые ей принадлежали по праву. Тогда она спустилась вниз к бару. «Он сказал, что я пила? Я покажу ему!» Ради этого она явилась и в дом Кейри. Он не сомневался, что она решила ему отомстить.

А.они уже все насторожились, еще не понимая в чем дело, но заметив в ней неестественную напряженность.

Спокойно, тихо, отлично понимая, что это не поможет, что теперь уже вообще не спасти положение, он сказал:

— Линда, ты не должна была сюда приезжать, с такой мигренью.

— Мигрень!

На секунду в ее глазах вспыхнула звериная злоба:

— Так вот что ты им сказал? Я могла бы и догадаться:.. Ты ведь такой сторонник... ээ... приличия, не так ли?

Она снова повернулась к присутствующим, одарив всех чарующей улыбкой.

— Не поддавайтесь обману, мои дорогие друзья. Никакой мигрени у меня не было. В жизни своей я не чувствовала себя так превосходно. Мы просто поссорились. С кем такого не случалось? Домашняя ссора, только и всего...

Медленно она подняла руку и дотронулась до припухлости под глазом. На какую-то долю секунды ее взгляд остановился на муже, глаза торжествующе блеснули.

— Бедняга Джон, он не хотел этого делать. Так получилось, а в следующее мгновение он уже чувствовал себя просто отвратительно, как вы легко можете представить. Но... мы решили, что мне лучше остаться дома. Джон подумал, что получится неудобно, если я явлюсь на день рождения Викки с синяком под глазом.

Оба Мерленда вежливо вздохнули. Мистер Кейри выглядел пораженным. «Так вот что она выдумала»,— подумал Джон. Да, она наносит удары ниже пояса, не считаясь с правилами честной игры. О себе он не беспокоился. Мнение этих людей его совершенно не интересовало. Если ей хочется, чтобы они вообразили, будто он ее избивает, черт с ними, пусть думают. Сейчас самое главное как можно скорее увезти ее отсюда, пока она окончательно не разоблачила себя перед сборищем Кейри.

Продолжая улыбаться, она растолкала остальных, подошла к нему и взяла его за руки.

— Прошу тебя, Джон, не сердись на меня за то, что я все Же в конце концов пришла следом за тобой. Я знаю, что они не будут на меня в претензии. Они понимают, что я их всех люблю и что с синяком или без него, но я не могла не поздравить’ Викки в столь торжественный для нее день.

— О’кей, Линда,— сказал он,— теперь, когда ты это сделала, как насчет того, чтобы вернуться домой?

— Домой? Да ты с ума сошел! Я только что пришла и я хочу увидеть все диапозитивы, все до одного!

Она все еще держаЛа его за обе руки. Он почувствовал, как она тяжело навалилась всем своим весом на него, поворачиваясь к остальным присутствующим.

— Куда вы ездили, Гордон, дорогой? На Сицилию?

Сейчас они стояли в центре, даже Лерой и Тимми смотрели на них, широко раскрыв глаза. Конечно, он мог бы просто силком увести ее из комнаты. Но это было бы ей на руку. На этот раз она и правда все великолепно придумала. Так что уж лучше не вмешиваться, пусть себе наслаждается. После того, как она столь ловко выставила его отнюдь не в розовом свете, он с любопытством наблюдал, как компания Кейри реагировала в точном соответствии с ее ожиданиями. Даже сейчас они не сообразили, что она пьяна. Потому что в этом доме были настолько уверены, что Линда вообще не употребляет спиртное, что не могли допустить противоположное. На всех лицах, кроме Викки, да еще Бреда, сквозило самое обычное любопытство, которое они даже не пытались скрыть. Мистер Кейри заглотнул приманку полностью. Поскольку он сам назначил себя отцом-наставником в этом обществе, он посчитал своей обязанностью выразить общее возмущение.