Ветер и крылья. Вечное небо (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 47

Может, если бы Лоренцо на что-то претендовал. Если бы вел себя излишне нагло. Если бы не любил так сильно...

Если бы.

Но гвардейцы тоже дураками не были, в большинстве своем. И завидовали. Да-да, именно, что завидовали. Тихо и молча. Любовь, когда настоящая и искренняя, ее видно. Она как солнышко светится. И греет всех окружающих, и радует. Только вот ведь как.

Она и греет, и радует, и бывает так редко, что раз в жизни ее встретить - уже счастье. И читаешь о ней, и думаешь. Но если тебе такое пошлет Господь... награда это - или кара? Гвардейцы точно не знали. А коли так... Не надо в это лезть. Позавидовать только. Кому-то Господь послал или на счастье, или на горе.... Есть оно в жизни. Есть. Просто не всем дается и многое забирает.

Так что Лоренцо не задирали. Эданны и молоденькие даны пытались привлечь его внимание, но куда там! Дан Феретти смотрел ровно сквозь любую красотку, как сквозь воздух. А от эданны Франчески вообще шарахался, чем заслужил немалое благоволение его величества. Жена-то ладно! Пусть любит, если вкус плохой у человека, это не жалко. Вот если бы эданну Ческу, тут бы король осерчал, но как раз к ней Лоренцо полностью равнодушен.

А к королеве бегом побежал.

Гвардейцы только переглянулись. Ну... что поделаешь? Любовь...

***

- Мне надо срочно поговорить с Мией, - не стала тянуть кота за хвост Адриенна.

- Я спрошу сестру.

- Пожалуйста. И сообщи мне...

- Завтра же.

- Да, моя королева.

Только эти слова.

Только взгляд.

А так все очень и очень прилично. И на расстоянии. А взгляды что? Взгляды - это воздух. Даже меньше, чем воздух.

Но кто бы мог подумать, что кардинал Санторо... да... это не просто проблема. Это решительно жуть! И что теперь с ним делать - непонятно.

Мия (Лоренцо)

Лоренцо намеревался зайти к сестре в тот же день.

Но... человек предполагает, а Бог располагает. У Динч начались роды.

В чем-то был виноват Лоренцо. Все же переход через горы, для беременной женщины, да и само путешествие - это тяжело. И сама Динч добавила полешек в костер. Ей бы лежать, успокаиваться, думать о хорошем. А она переживала, нервничала, строила планы, злилась, металась... и вот, как результат...

Серену и Джулию отправили в дом к Джакомо Феретти. Лаццо решили его не продавать, недвижимость в столице лишней не бывает, и пока там жили несколько слуг, приглядывали, ухаживали за домом и садом. Вот, сейчас туда отправили девочек. Пригласили повитуху, пригласили ньора Рефелли, который озабоченно прослушивал сердцебиение ребенка, через деревянную трубку...

И все закружились рядом с Динч.

Мужчин отправили в библиотеку.

Лоренцо честно переживал. Это его первый ребенок. И... кровь. Надо будет посмотреть, наследует ли он кровь Лоренцо. Его... особенности.

Вот ребенок Мии обязательно что-то да унаследует. Потому что будет от Демарко. От мужчины древней крови. А его ребенок - неизвестно.

Надо будет проверять и смотреть. Нет, жениться Лоренцо все равно не собирался. Но если кровь спит - там проще. Там можно ограничиться обычным воспитанием. А вот если проснется...

Лоренцо осознавал, что Джакомо и Лаццо, и даже Зеки-фрай... его просто спасли! Ему невероятно повезло! Останься он в деревне, воспитывай их отец... сейчас Лоренцо мог бы уже умереть. И никто не понял бы, почему. А Мия...

Мия ушла бы из дома. Или еще что похуже... Эванджелина, их прабабка, все же была неправа. О своих корнях надо знать, тем более, о таких. Но что ее судить? Она была старА, она устала, она похоронила многих и многих, она уже ни во что не верила, вот и унесла секреты с собой в могилу.

Лоренцо не допустит такой ошибки.

Шесть часов.

Мужчины сидели в библиотеке. Пили, разговаривали, старались не слышать и не слушать крики, доносящиеся со второго этажа. Сначала просто вопли. Потом проклятия и ругательства. Потом длинные стоны, словно наверху страдало и металось смертельно раненное животное.

Восемь. Двенадцать. Сутки... уже и стонов не слышно. И эта тишина пугает больше, чем самые страшные вопли.

Ньор Рефелли, который вошел в библиотеку.

- Дан Феретти, положение очень серьезное.

- Насколько? - в животе у Лоренцо возник и начал смерзаться ледяной ком.

- Именно. Нам придется выбирать - мать или ребенок.

Лоренцо окаменел. Страшный выбор. Жуткий даже...

- А сама Динч?

- Она в беспамятстве. Если не выбрать сейчас, умрут оба...

Лоренцо прикусил губу. Как тут выбрать? Вот как!? Если бы Динч могла... но решение придется принимать ему. Здесь и сейчас...

Решение... разговор с Мией...

- Ты беременна, а этот подонок...

Мия улыбнулась и погладила живот.

- Энцо... это же мой ребенок! Мое дитя... я его уже люблю.

- Даже несмотря на то, что сделал этот урод?

- Мой малыш не виноват. Малышка, как мне кажется... и я ее люблю. Я умру за нее, Энцо, если понадобится. Я уже люблю ее так, что самой страшно...

Мия не колебалась бы, выбирая между собой и ребенком. Энцо был в этом уверен. А значит, и Динч.

- Ньор Рефеллли, спасите ребенка. Умоляю. Динч мне никогда не простит, если она выживет, а малыш умрет.

Марио медленно кивнул. Он ожидал такого ответа. Но... это был не первый случай в его практике. И лекарь поспешил наверх.

Минута, две.... Почему-то иногда минуты становятся длиннее часов. И вот - детский крик...

Энцо переглянулся с остальными мужчинами. Фредо вздохнул, налил вина себе, подвинул второй кубок племяннику.

- Залпом.

- Спасибо.

- Ты правильно выбрал, мальчик. Это страшно, но... ты поверь, если б я выбирал... я бы то же самое сделал. Иначе меня жена растерзала бы потом на кусочки.

Паскуале кивнул. Зеки-фрай сделал сложный жест рукой.

- Судьба. Кисмет...

Лоренцо вылил в себя вино, не ощутив ни вкуса, ни крепости - и отправился наверх.

Динч лежала под покрывалом. Бледная, черты лица заострились, волосы слиплись от испарины, но именно сейчас, в смерти, она обрела красоту и тихое достоинство.

В руках у ньора Рефелли копошился, попискивал маленький комочек.

- Дан Феретти...

Судя по лицу, ньор Рефелли ожидал худшего. Но чего?

- Что случилось, ньор?

Неужели ребенок родился... с клыками? Или когтями? Или еще что-то?

Ньор Рефелли выдохнул - и протянул Лоренцо ребенка. Тот взял маленький сверток. Такой хрупкий... страшно даже представить... и из свертка на него взглянули угольно-черные глаза. И орлиный нос, и черные, словно смоль волосы...

Если это его ребенок... нет, вряд ли!

- Значит, она все же это сделала, - Зеки-фрай вздохнул рядом. Когда он только успел подняться наверх.

- Что успела?

- Динч не могла забеременеть от тебя, как ни старалась. И решила попробовать один раз, с кем-то другим... ну и видимо - вот.

Лоренцо посмотрел на мертвую женщину. На малыша. Снова на Динч.

- Ньор Рефелли, вы же подтвердите в магистрате, что это мой ребенок? Дженнаро Феретти. Дан Дженнаро Феретти.

Марио молча поклонился. Такого благородства он не ожидал. Не ожидала его и Мария, которая вытирала слезы за ширмой. Останься Динч жива - за обман Мария сама свернула бы ей тощую шею. Но... она умерла, ребенок жив, и Лоренцо мог сделать с ним что угодно. Выкинуть в канаву. Сдать в приют, отдать монахам, нищим, на усыновление или просто убить... он не обязан был давать свое имя чужой крови. Но все же...

Он это сделал. И не просто дал имя - усыновил.

Мальчик не просто вырос. Не просто стал мужчиной. Он - настоящий человек.

К Мие Лоренцо смог попасть только спустя сутки. До магистрата - и то едва добрался...

Сил просто не было. Упасть - и уснуть.

Даже похороны состоялись без него. Их взял на себя Паскуале, решив, что так будет проще и лучше. Племянник молодец и умница, но ему и так тяжело пришлось. А потому...

Кормилица, нянька, достойное погребение, письмо Маньяни...