Ты никогда не исчезнешь - Бюсси Мишель. Страница 26

Еще несколько метров. Старые кроссовки хлюпали, словно он бежал через лягушатник, бесконечный лягушатник, в котором вода становилась все холоднее по мере того, как он уходил все дальше под деревья. Теперь он точно спасся. Лес, по которому тек ручей, был совсем темным, ни одного цветного пятнышка, которое могло бы привлечь этих чудовищ... И все же он по-прежнему слышал жужжание, совсем близко, как будто где-то было подвешено гнездо, несколько загонщиц расставили ему ловушку, и рой его поджидает.

Надо забежать по ручью глубже в лес, тогда они в конце концов отстанут.

Но гул впереди почему-то не стихал...

А вода доходила ему уже до колен.

И вдруг он вспомнил название этого ручья, видел его на карте. Адский ручей. Ну и что это меняет? Не сдаваться, не останавливаться, прыгать с камня на камень, но остерегаясь, выбирая самые крупные, самые надежные, чтобы не упасть...

Увидев перед собой пропасть, Том не сумел восстановить равновесие, успел только понять, что гул, который он слышал, был шумом водопада. Он даже смог прикинуть его высоту, метров пятнадцать, в памяти мелькнуло название, Волчья Яма. Волчья Яма с острыми, будто клыки, камнями, на которые он вот-вот напорется.

А потом он упал.

V Усыновление Волчья Яма 22

— То-о-о-о-ом!

Быстро темнело. Савина светила себе под ноги фонариком мобильника, она не сообразила прихватить настоящий фонарь. Четверть часа назад ей позвонила перепуганная Амандина.

Том не вернулся домой!

Савина без колебаний бросила Нектера одного на террасе «Потерны». Амандина не стала бы тревожиться по пустякам, она из тех матерей, которые многое позволяют ребенку и у которых всегда все хорошо. Если уж она позвала на помощь...

Рядом, в нескольких шагах от нее, шарил в полутьме луч фонаря Амандины. Они шли вниз, стараясь прочесать каждый метр луга.

«Том не вернулся из бассейна, — рыдая, рассказала Амандина. — Я нашла его велосипед возле источника в Фруадефоне, а Шове видел, как он бежал через луг по направлению к Адскому ручью».

Тем временем они до ручья и дошли.

— То-о-о-ом!

По-прежнему никаких следов мальчика.

Пересек ли он ручей? А потом заблудился в лесу? Еще полчаса — и совсем стемнеет, как тогда его искать?

— То-о-о-ом!

Голос Амандины срывался. А ведь обычно такая беспечная, уверенная, что все уладится. Савина подошла к ней, обняла, ободрила: «Все будет хорошо, девочка моя, мы его найдем». Перед Амандиной она старалась держаться как капитан во время шторма, но и ее начинала грызть тревога. Господи, если с Томом что-то случилось...

Она попыталась рассуждать логично, успокоить Амандину:

— Том, наверное, перешел через ручей, и, скорее всего, сейчас он где-то в лесу между Фруадефоном и Мюролем. Мы позовем людей на подмогу. Всю деревню. Все прочешем. Мы...

Телефон. Савина ответила, не выключив фонарь, ее ухо словно просвечивало насквозь.

— Это Нектер. Вы нашли его?

— Нет... пока что...

— А вы где?

— У Адского ручья, ниже луга Шове.

Нектер задумался.

— Вы дошли до Волчьей Ямы? — внезапно спросил он.

— До Волчьей Ямы? Не мог же Том...

Но еще не договорив, Савина поняла, что Нектер прав. Горы вокруг усеяны водопадами, но тот, что у Волчьей Ямы, — самый опасный, особенно если подойти к нему сверху, где вода двойным занавесом падает в природную чашу с высоты пятнадцати метров.

— Нектер, я тебе перезвоню.

Амандина моргала в свете фонаря, как неясыть.

— Ну что?

— Идем.

Савина решительно двинулась первой, вдавливая тяжелые подошвы в берег ручья. * * *

Маленькое тело Тома колыхалось на поверхности озерца под водопадом.

— То-о-о-омми! — в отчаянии закричала Амандина. — Нет, нет, нет, То-о-о-омми!

Она выбежала вперед, оттолкнув Савину, и, не разбирая дороги, понеслась по острым темным камням. Савина была так потрясена, что не нашла в себе сил хотя бы крикнуть ей, чтобы была осторожнее. Амандина, обдирая руки, скользила с камня на камень, будто с горки в преисподнюю скатывалась. Чудом встала на ноги, невредимая, у подножия водопада и увидела, что сын только наполовину в воде, а голова у него на берегу.

— Томми!

Она бросилась в ручей, перебралась через него по пояс в ледяной воде, вылезла, цепляясь за мокрые камни, на другой берег и упала на детское тело, неподвижное, как выброшенный обломок дерева.

Мальчик вздрогнул, закашлялся, сплюнул воду.

— Ма... мама...

Живой!

Савина уже добежала до них. Она помогла Амандине вытащить Тома из воды, снять с него промокший свитер, штаны и кроссовки, убедилась, что у него нет ни одной серьезной раны. Том замерз, надо было срочно переодеть его в сухое. Савина закутала его в свою куртку, вытащила телефон.

— Что ты делаешь?

— Вызываю врача!

— Нет... не надо, — пробормотала Амандина, крепко прижимаясь мокрым телом к почти бесчувственному Томми. — Мы сами...

Савина не стала тратить время на уговоры.

— У нас нет выбора! Твой мальчик переохладился. Надо о нем позаботиться, и как можно скорее!

— Нет... не Либери, — бормотала Амандина, еще крепче прижимая к себе Тома.

— А ты знаешь другого врача поблизости? — оборвала ее Савина. 23

Том лежал в постели, укрытый до подбородка тремя одеялами, вместо подушки ему под голову подсунули кита Монстро, с которым он спал. Я наклонилась над ним:

— Все хорошо, малыш. Ничего страшного. Знаешь, тебе очень повезло — ты не ударился о камень. И твоя мама очень быстро тебя нашла. А теперь тебе надо хорошенько отдохнуть, я дала тебе лекарство, от которого ты уснешь. Когда проснешься, у тебя будет болеть нога и ты увидишь здоровенный синяк, но ходить тебе это не помешает. А вот на велосипеде завтра кататься нельзя.

Я попросила Амандину оставить меня наедине с мальчиком, но она не согласилась. Я не спеша подоткнула одеяло, поцеловала Тома в щеку, запоминая каждую подробность его комнаты: подвешенного под потолком лакированного деревянного Пиноккио, прислоненную к стене напротив кровати самодельную лиру, на стенах вырезанные из журналов фотографии баскских серферов и постеры с видами курортов Страны Басков — Андая, Бидара, Оссегора... Эстебан тоже боготворил чемпионов скольжения по воде, но он жил у самых высоких волн, какие можно найти у берегов Европы. А Том не мог видеть своих кумиров, он рос на берегах озер Шамбон или Павен.

Я попыталась выиграть еще несколько секунд, расправляя складки постели. Мне хотелось рассмотреть все остальное: кучку книг в ящике, заменявшем книжный шкаф, одежду в гардеробе без двери, разрозненные диски, игрушки, которых у него почти не было.

— А теперь, доктор, оставьте его в покое.

Амандина произнесла это тихо, но категорично.

Я вышла из комнаты — что мне еще оставалось?

Савина Ларош по-прежнему была в большой комнате, пыталась расчистить место в невероятном бардаке, чтобы разложить промокшую одежду Тома. Амандина об этом не позаботилась, зато первым делом переоделась в длинное расшитое сари.

Я позволила себе передышку. Я сломя голову примчалась на ферму сразу после звонка Савины, бросив Габи с лазаньей, которую на этот раз приготовил он.

Когда я приехала, Том лежал в постели и бормотал, что ему очень жаль, но он не виноват, что сильно испугался, потому что был совсем один, и убежал, потому что на него накинулись пчелы.

Пчелы? Верно ли я расслышала? Неужели Том страдает апифобией, как Эстебан?

Савина Ларош тоже дернулась, но ее задело другое.

— Ты был совсем один?

Шове, видевшему Тома, показалось, что перед тем, как побежать по его лугу, тот разговаривал у источника с мальчиком примерно того же возраста. Зачем Тому это скрывать?

— Неважно, — отрезала Амандина. — Мы никогда не узнаем, что правда, а что выдумка. У Тома слишком богатое воображение.

Казалось, происшествие уже почти забыто. С ума сойти.