Мой типаж - Мамедова Марина. Страница 30

В один из дней мне позвонил отец:

— Привет сын, как ты?

Я не звонил родителям и не говорил им об аварии. Даже не знаю почему, может потому, что не хотел их беспокоить, а может, не хотел слышать слов сочувствия, мне нельзя было размякать. Я сейчас был как натянутая струна, и любые неосторожные слова могли бы меня сломать, а мне нужны силы на то, чтобы Мару поставить на ноги.

— Я в порядке пап, — но врать я не стал, сказалось общение с Марой, — Но у меня беда. Мара попала в аварию. Она в коме.

— Какие прогнозы? — отец не стал меня утешать, и Слава Богу.

— Пока никаких, — спокойно сказал я, хотя сердце мое разрывалось.

— Мы не будем тебе докучать, но если нужна будет помощь, мы с матерью рядом, хорошо?

— Спасибо, пап, — ответил я ему и положил трубку.

В понедельник, я как обычно, звонил и готовился к тому, что услышу что все по прежнему, но доктор мне сказал, что вчера вечером они вывели Мару из комы, и она теперь дышит самостоятельно, и пришла в себя. После слов доктора у меня затряслись руки, и горло перехватило от этой новости. Я, еле собрав себя воедино, все же спросил:

— Какой у нас план дальше?

— Сегодня и завтра она еще пробудет в реанимации, а завтра мы спускаем ее на другой этаж, в общую палату, ей предстоит еще одна операция на позвоночнике, надо убрать осколок кости, чтобы появился шанс ходить. Но это не будет быстро, надо хоть немного заживить ее правую сторону.

— Вы можете ее переселить в отдельную палату? Деньги не проблема.

— Думаю, не стоит этого делать, — сказал мне врач, — В нашей больнице в общих палатах всего по два человека, а общение ей не повредит. Но если она, все же сама захочет, то без проблем, мы это устроим.

— Хорошо, — согласился я, — А когда я могу ее навестить?

— Посмотрим эти два дня, и тогда будем уже планировать визиты, договорились?

— Конечно, спасибо вам доктор, — от всей души поблагодарил я его.

— До свидания, — попрощался он и повесил трубку.

Я обернулся к Мурзику и сказал ему:

— Она жива и она дышит, скоро мы ее увидим.

Волна облегчения, хоть и с запозданием, нахлынула на меня с такой силой, что я даже не сразу понял, что из глаз у меня текут слезы. Выпив воды и слегка успокоившись, я начал планирование. Раз ее переведут в общую палату через два дня, у меня как раз есть время побыть дома, а потом уже приедет Дэн. Друг звонил мне каждый день, так же, как и Лидия. Однажды даже позвонил Вадим, у него была увольнительная на сушу. Все искренне переживали из Мару. Надо было позвонить всем, и поделиться радостной новостью, что я и сделал. Лидия плакала и обещала все передать Вадиму сама. Дэн просто радовался за меня, что мне стало немного легче.

Два дня я работал допоздна, надо было привести все свои дела в порядок, потому, что я собирался на время переехать жить к Маре, и работать уже оттуда. Дэн меня прекрасно понял и не возражал, тем более, что наше дело от этого не пострадает. Поэтому, я сделал все, чтобы облегчить себе переезд. Я приходил поздно вечером, менял лоток коту, кормил его и мы заваливались спать. Уж не знаю, чем себя развлекал кот, пока я был на работе, но он спал со мной ровно столько, сколько и я, как будто он работал не меньше моего. Каждое утро я звонил в больницу, и доктор обнадеживал меня все сильнее. Мара дышала самостоятельно, отека мозга можно было уже не опасаться, и после операции швы заживали хорошо. Завтра они собирались ее спускать из реанимации на этаж ниже, где лежали пациенты с подобными травмами.

На следующий день, проснувшись поутру, я собрался, уложив немного своих вещей в сумку, прихватил кота, и поехал к Маре. Через три часа, мы были на месте. Сначала я заехал к Маре в дом, оставить там сумку и кота. Мурзик был явно рад вернуться домой, хотя и живя у меня, он особых неудобств не испытывал. Он побыл в доме несколько минут, обойдя каждый угол, и ушел на улицу по своим делам. Так как в доме Мары кот жил своей жизнью, я не стал его останавливать, ему виднее, как быть. Сев в машину, я помчал в больницу. Когда я приехал к этому огромному серому зданию, я аккуратно запарковал машину, и просто сидел на парковке минут двадцать. Я боялся выходить из этой треклятой машины, боялся того, что увижу в палате, боялся своей реакции на то, что увижу, боялся реакции Мары на меня. Руки мои тряслись, я медленно дышал, пытаясь успокоить нервы. В этот момент я даже пожалел, что не курю. Но смысла так сидеть и трястись, оставаясь в неведении, не было никакого. Я взял себя в руки, и вышел из машины. Когда я поднялся к стойке администрации, и спросил у медсестры, перевели ли Мару в палату, она сверилась с записями и ответила утвердительно. Я попросил пригласить мне ее лечащего врача. Девушка позвонила по телефону, выслушала ответ и сказала мне, чтобы я сел и ожидал доктора. Через пятнадцать долгих минут, доктор оказался передо мной. Я кинулся к нему и начал расспрашивать его о Маре. Он спокойно объяснил, что ее перевели в палату, и она там находится одна, так как сама попросила этого. Я даже не удивился, Мара всегда была самодостаточной, и не нуждалась в компании. Когда я спросил его, могу ли я увидеть ее, доктор кивнул и сказал, чтобы я следовал за ним. Мне выдали больничный халат, бахилы и мы пошли к Маре. Идя по больничному коридору, я ужасно волновался, но вот мы остановились перед дверью в палату и доктор, обернувшись, ко мне сказал:

— Можете находиться здесь в положенные часы приема, но предупреждаю сразу, не расстраивайте ее, ей надо набираться сил, они ей понадобятся. Операция на позвоночнике назначена на следующий понедельник. А потом вас ждет долгая реабилитация. Сочувствую, — сказав это, доктор похлопал меня по плечу и пошел по своим делам.

Я повернулся к двери, и медленно вдохнув и выдохнув, вошел.

Глава 36.Мара.

Я плыла. У меня не было тела и не было сознания. Я просто находилась в невесомости и парила. У меня ничего не болело, и я вообще ни о чем не думала, но вдруг меня ударило током, потом еще и еще, и я открыла глаза. Яркий свет ослепил меня, и я не сразу поняла, где я и что произошло. Надо мной стоял мужчина, он был в белом халате, и светил мне фонариком в глаза.

— Не пытайтесь говорить, — спокойно сказал он, — Сейчас мы удалим трубку.

После этого, он аккуратно потянул за трубку, и я почувствовала, как меня покидает что-то, что было в моем горле. Как только он вынул это из меня, я наконец, смогла вздохнуть.

— Пока не стоит говорить, — еще раз сказал он, — Вы попали в аварию, вы в больнице.

Я осмотрела себя, насколько это было возможно. Я лежала на кровати, совершенно обнаженная, рядом со мной стоял аппарат ивл, кругом лежали люди, которые не могли дышать самостоятельно. Я сразу же поняла, что это реанимация. Я повернула голову вправо и увидела, что рука моя в гипсе, и опустив голову ниже, я поняла, что я вся обмотана бинтами. Я посмотрела на доктора, и он пояснил:

— Все справа сломано, чтобы остановить внутреннее кровотечение пришлось удалить селезенку и ввести вас в кому.

— Как давно? — еле прошептала я.

— Уже неделя, как вы здесь, — ответил врач, — Вам надо набираться сил. Нужна будет еще одна операция.

Я резко вдохнула, и резкая зубная боль накрыла меня. Я провела языком по зубам и поняла, что у меня и зуб сломан, и нерв просто открыт.

Я сжала губы и вновь посмотрела на врача.

— В позвоночнике у вас осколок, его надо удалить, и тогда появится шанс на то, что сможете ходить.

Только после этих его слов, я осознала что произошло. Но, как ни странно, я не заплакала.

— Через пару дней, мы вас переведем из реанимации в общую палату, — продолжил доктор.

Я кивнула и прошептала:

— Я хочу быть одна.

Доктор написал в моей карте что-то, и кивнув, вышел из палаты.

Лежа на кровати, я тупо смотрела в потолок. Я вообще ничего не чувствовала. Я вдруг осознала, что мне все равно. Только недавно, я строила планы на будущее, а сейчас, я разбитое создание. Все мои мечты и планы рухнули в тот момент, когда эта злосчастная машина въехала в меня. Бизнес без моего контроля будет работать без проблем. Раны, конечно, тоже заживут, но вероятность, что я буду ходить, крайне мала, а это значит, что между нами с Русланом, все кончено. Зачем ему я? Мы слишком мало знакомы, чтобы я позволила ему обременять себе жизнь. Черт, да почему же меня это волнует то? Мне надо сосредоточиться на выздоровлении, а я думаю о нем. Все мои мысли о нем, и я не знаю, как отпустить его. Я была уверена, что он придет. Не в его характере бросать что-либо, и он будет со мной, даже если я буду в инвалидном кресле. Просто он настоящий мужчина. Но я не могу. Я не хочу, чтобы он оставался со мной, жалея меня. Я не та женщина. Два дня я морально готовилась к нашему разговору. Я постоянно прокручивала наш диалог. Как я ему все это скажу, и как он поняв меня уйдет, потому, что это правильно. И вот этот день настал. Руслан вошел в палату и наши взгляды встретились.