Из-под палочки (СИ) - Жукова Юлия Борисовна. Страница 22

Начальник что-то ответил, но она уже отняла трубку от уха и сбросила, не переспрашивая. По лицу и спине катился пот. На что она надеялась? Конечно, восемь лет прошло с тех пор, как брат исчез, а с тех пор, как нуждался в лечении, и все шестнадцать. Как она посмела вообще приставать к важному человеку с таким дебильным вопросом⁈ Что она вообще о себе возомнила⁈ Только потому, что он записал её имя в контакты, решила, что он ей что-то должен? Он наверняка надеялся, что Алиса может быть полезной в расследовании, но она была в этом такой же бесполезной, как и во всей остальной своей жизни.

Вытерев пот и слёзы, она отвернулась от полки и принялась злыми, рвущими движениями расшвыривать вещи по местам. Деревянную куклу, об имени которой она препиралась с Ясенем, она даже не стала распаковывать. Сейчас у неё не было сил смотреть на это свидетельство другой реальности, в которую Алиса никогда не вернётся.

На улице стемнело уже по-честному. На удивление папа всё ещё не явился на порог Алисиного крыла, чтобы обвести осуждающим взглядом её саму и её сувениры, и к столу её тоже не затребовал. Она понимала, что рано или поздно это произойдёт, и предпочла бы получить взбучку до того, как займётся чем-нибудь приятным, а не в процессе, поэтому, поправив одежду и сжав зубы, Алиса отправилась в основную часть дома на ковёр к папе.

В столовой мама в одиночестве жевала сашими из ресторанной доставки.

— Папы нет дома? — выпалила Алиса вместо приветствия. В их семье готовил всегда именно он, и ничего, что вышло не из-под его руки, домочадцы употреблять в пищу не имели права. Если бы папа просто был у себя в кабинете, мама бы никогда не рискнула заказать доставку.

— Нет, он в командировке, — мечтательно улыбнулась мама. — Хочешь рыбки?

Алиса хотела. Мама, скорее всего, даже не заметила, что дочери не было дома две недели, если папа не разорялся по этому поводу дни напролёт над ухом. Хотя мама как-то умела его игнорировать. Она вообще жила в своём собственном мире экспрессионистской живописи акрилом и темперой.

— Давно он уехал? — уточнила Алиса, соображая. Надолго папа обычно не уезжал — концерт, ну два, и снова дома.

— Да?.. — пожала плечами мама. — Какая у тебя кофточка интересная, на Земле купила?

Алиса бросила быстрый взгляд на дарёный пиджак или кардиган или кто уж он там был. Она даже не помнила, когда натянула его поверх футболки. Наверное, не придумала, куда его девать в шкафу, потому что у неё не было отделения для плечиков, вот и надела…

— Это с Муданга, — сказала она.

— Красивая, — мама с интересом рассматривала вышивку на вороте и груди. — Я бы тебя порисовала в ней. Ты сейчас занята?

Алиса пожала плечами. Она думала, что ближайший час придётся терпеть папину укоризну, а теперь вроде как свободное время образовалось. Почему бы не посидеть с мамой, какая разница, у себя в комнате в телефон втыкать или у мамы в студии? Всё равно та, взявшись за кисть, теряла связь с реальностью ещё круче, чем сама Алиса.

Вечер прошёл странно и пусто, будто в каком-то предбаннике в ожидании, когда потолок наконец упадёт на пол, после чего можно будет войти, хрустя обломками, в привычную жизнь. Но потолок всё не падал, а привычная жизнь не наступала. Алиса так и легла спать, ничем особо не занявшись.

На следующее утро она притащилась с футляром в репетиционный зал. У Томислава были какие-то идеи обновления репертуара, надо было сосредоточиться, а Алиса каким-то образом за две недели отвыкла от толкучки на телепортационной станции и в битком набитой общественной авиетке. Когда Алиса спустилась в подвальчик небоскрёба, где они работали, она уже была готова кого-нибудь покусать.

—…приглашение на Кинину, — как раз говорил Томислав. — Виза не нужна, но анкету заполнить надо, отправляемся в пятницу.

Алиса замерла на полушаге.

— Мы ещё куда-то едем? — изумлённо спросила она. Такая возможность ей в голову не приходила!

Томислав едва заметно поморщился.

— Насчёт тебя неясно пока, посмотрим. Ну, все в сборе, давайте настраиваться!

Алиса с трудом заставила себя попилить скрипку до обеда и не надоедать Томиславу с вопросами. Однако в перерыве, стоило ей нацелиться на него, он куда-то испарился с телефоном у уха.

— Почему насчёт меня неясно? — спросила она ударника, который с Томиславом вроде как и помимо работы зависал. Тот собрался было что-то ответить, но потом скривил невнятную рожу и пожал плечами.

Алиса жевала свои зерновые батончики, бессмысленным взглядом таращаясь в телефон, где не было ничего нового или интересного, в ожидании, когда Томислав вернётся, и даже не сразу заметила висящее в панели уведомлений сообщение. Ей писал начальник брата!

Алиса уронила телефон, опрокинула чай и окунула в получившуюся лужу батончик, прежде чем совладала со своими руками. Дрожащими пальцами она развернула шторку и прочитала сообщение. Это была ссылка на профиль психолога на сайте клиники с припиской «вот эта».

Кто-то зудел над ухом на тему того, что Алиса развела слякоть и даже не пытается убрать за собой. Она поспешила выйти в коридор, чтобы не отвлекаться. Набрать «спасибо» и так было слишком трудно: пальцы не слушались, в глазах всё плыло. Он вспомнил! Не просто вспомнил, а ответил! Алиса вот так внаглую попросила, и он нашёл контакт! Разве так могло быть? Может, ему что-то ещё нужно? Никто бы не стал ради Алисы работать даже лишние пять минут, а это ж надо было поднять личное дело брата или что там…

В своих мыслях Алиса не заметила, как поднялась на улицу, где чуть не упёрлась лбом в спину Томислава. Он стоял на тротуаре, едва выйдя из-под козырька, обрамлённый силуэтом узкого небоскрёба через улицу. Тёмное стекло отражало стальное небо, как водная гладь, рассечённая только зеленью балконных джунглей.

— Да кто бы знал, — говорил Томислав в свою трубку. — Романов не отвечает, я без понятия, пытаться её готовить или сразу Нико.

Алиса замерла, стараясь понять, о чём он говорит. Томислав слушал собеседника, потом пояснил:

— Ну хрен же его знает, отпустил почему-то на Муданг! Я ему написал, как всегда, когда приглашение пришло, он, как всегда, ничего не ответил, я был уверен, что он её опять вместо тебя поставит, а она взяла и поехала! Откуда мне знать, как она с ним там договорилась. И теперь вот на Кинину собираемся, а я без понятия, она поедет или Нико. Думал, может, ты знаешь, тебя же он предупреждает, когда ставит её вместо тебя, разве нет? У тебя с ним никакой больше связи нет?

Алиса приросла к месту, настолько неспособная двинуться или хоть вдохнуть, что не удивилась бы, если бы начала фотосинтезировать. Выходило, Томислав сам сообщал папе о гастролях? И почему вообще её это удивляло? Папа контролировал абсолютно всё в её жизни, он имел огромное влияние в музыкальных кругах и не раз похвалялся своими манипуляциями за ужином, а оркестр Томислава был всего лишь вчерашним стартапом.

Она так и стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей в цокольный этаж, когда Томислав закончил разговор и повернулся. Алиса не знала, что выражал её взгляд, но Томислав отшатнулся и выставил вперёд руку с телефоном.

— Слушай, ну а что я мог сделать? — выпалил он неверным голосом. — Твой папаня бы мне всю карьеру загубил, если бы я отказался ему сливать даты поездок! Оркестр не прожил бы и года! Ты, кстати, сама-то не знаешь, отпустит он тебя на Кинину или где?

Алиса продолжала молча смотреть на него. Необходимости что-то говорить она не ощущала, голову затопил приятный тёплый сумрак. Она просто понимала, что кончилась. Кончилась Алиса или кончилась её привычная жизнь. Кому-то из этих двоих надо было покинуть сцену, потому что сосуществовать они больше не могли. Томислав что-то ещё бормотал, пятясь, пока ему не посигналила проезжающая машина. Он шарахнулся обратно на тротуар, потом обошёл Алису по широкой дуге и канул в подвал. Алиса осталась одна, уставившись невидящим взглядом в вывеску кафе на первом этаже небоскрёба. Над перилами из имитации дерева висели несколько кашпо с занавесками ползучих растений, было похоже на вход в царство владычицы озера. В кафе играла музыка, но, с этого расстояния и смешавшись с шумом города, она превращалась в мрачный рокот, словно огромный старый робот-чистильщик ехал по Алисиным следам, стирая свидетельства её жизни.