Самая легкая лодка в мире - Коваль Юрий Иосифович. Страница 25

Петляя в болоте, макарка повела нас дальше. Она то расширялась, и тогда приходилось веслаться, то сужалась резко, и мы двигались вперед, цепляясь за травы.

Скоро мы увидели новую преграду, которая перегораживала нам путь. Это была уже не береза, а какой-то еловый крокодил, затопить которого не удалось.

Рядом с крокодилом торчали из воды какие-то колья.

– Попробую его поднять, – сказал капитан. – Может, удастся подпереть его колышком.

Балансируя веслом, капитан наступил на высокую болотную кочку, которая сразу закашляла под его сапогом. В болотных сапогах-броднях на кашляющих и хрипящих болотных кочках капитан-фотограф стоял как болотный памятник Великому покорителю бревен. Над головой его носились утиные стаи.

Приподняв елового крокодила, капитан подпер его колышком, и получилось что-то вроде медвежьей ловушки. Сибирские охотники, которые хотят завалить медведя, подвешивают иногда над тропой бревно. В нужный момент бревно это и падает медведю на голову. Съежившись, проплыли мы через ловушку и сразу увидели новое, совсем уже неприятное бревно. Оно чуть высовывалось из воды, и видно было, что та часть, которая оставалась под водой, совершенно непроходима.

– Придется рубить его топором, – сказал капитан.

Он потыкал бревно веслом.

– Его и не сдвинуть, – сказал он, и тут бревно само по себе шевельнулось, лениво высунуло из воды хвост, грянуло хвостом по поверхности и уплыло, возмутив воду в макарке.

С полминуты сидели мы в лодке, охолодев. Руки не хотели двигаться, а голова соображать. Но даже и при всем желании голова моя сообразить ничего, пожалуй, не могла.

– Кошмар! – сообразила наконец голова капитана. – Слушай, а бывают на свете пресноводные киты?

Я промолчал. Голова капитана работала великолепно, и я не хотел ей мешать.

– А может, Папашка? – продолжала работать чудесная голова. – Как думаешь, он уплыл или под воду спрятался?

Я невольно огляделся – нельзя ли в случае чего выбраться на берег? Но берега не было – крутые и круглые болотные кочки, трясина и вода меж кочками. Надеяться мы могли только на «Одуванчик», на его выносливость и быстроту. Открытая протока была перед нами, и я стал быстро грести, уходя поскорей от опасного места. Черт знает, в кого ткнул веслом капитан – в ожившее ли бревно, в древнейшую ли огромную щуку или впрямь разбудил Папашку?

Не останавливаясь, плыли мы вперед. Макарка то сужалась, то расширялась.

Иногда вдруг вплывали мы в болотистое блюдо, утыканное кочками, и плавали меж кочек, отыскивая продолжение макарки. Капитан то и дело вскрикивал:

– Пахнет чарусенышем! Право руля!

В некоторых местах завалена была макарка гнилыми травами и сучьями, и мы подолгу разбирали завал, веслами расчищали дорогу. Иной раз, чтоб протиснуть лодку вперед, капитан с дьявольским скрежетом ломал и выдирал болотные кочки.

Вдруг внезапно, совсем неожиданно макарка кончилась. Перед нами была трава, только трава – таволга, вех, молочай – и никакой макарки.

– Вот и все, – сказал капитан, – конец плаванью.

Он встал, пошевелил веслом траву перед носом лодки.

– Ни черта не видно, – сказал он, – никакой макарки. Дебри болотных трав.

– Подай-ка лодку чуть правей, – сказал капитан.

Я подал правей.

– Теперь подай левей.

Я подал левей.

Капитан встал ногами на сиденье и стал шарить веслом в траве.

– Дебри, – бормотал он, – дебри.

Толстенные, куда выше капитанского роста стебли вырастали из густой торфяной воды. Белые зонты и желтые цветочки перепутывались с какими-то зелеными пузырями, полными, казалось, сока и яда.

– Ничего не поделаешь, – сказал капитан, – надо продираться.

– Куда продираться?

– Туда, – и капитан махнул веслом в неопределенную сторону.

– Как продираться? И почему – туда?

– Я чувствую – Багровое озеро там.

– Макарка течет прямо – значит, и озеро прямо по носу.

– А по-моему, она сворачивает в эту сторону. Чувствую.

– Ну знаешь. Я твоему чувству пока не доверяю. Надо вернуться к Коровьему мосту. Вскипятим чайку и подумаем, что делать дальше.

– Ничего не выйдет, – сказал капитан и внимательно уставился мне в глаза. – Назад пути нет.

– Ерунда, – сказал я. – Бревно снова приподымем, а другое затопим.

– Дело не в бревне. Дело в том, что я не из тех людей, которые возвращаются. Понял?

– Из каких же ты, интересно, людей?

– Из тех, других. Которые только вперед идут.

Капитан смотрел на меня пристально и целеустремленно. На лице его было написано, что он из тех, кто вперед идет, а я из тех, кто возвращается.

– Ладно, ладно, – сказал я. – Я тоже не из тех, кто возвращается. Выдирай траву.

Ударом весла капитан вогнал нос лодки в заросли и принялся немедленно выдирать траву. Лохматые и мокрые корни рогоза, чудовищные, похожие на золотых гусениц корни аира выволакивал капитан из трясины и разбрасывал в стороны. Постепенно втащили мы лодку в неизвестное пространство, и дебри болотных трав сомкнулись за нами.

– Вперед! – кряхтел капитан. – Назад хода нет!

Капитан выдрал огромный зонтичный куст, стряхнул на меня синих стрекоз и золотых жучков – и перед нами вдруг открылась свободная вода. Небольшое, совсем круглое, лежало Багровое озеро среди болотных трав. Зыбкие берега охватили его, стянули петлей. Далеко, очень далеко отсюда начинался настоящий берег, лесной, земляной.

– Не видно признаков багровости, – прошептал для чего-то капитан.

Вода в Багровом озере была черна, так черна, что почти не отражала неба.

Только ближе к середине двигались на поверхности небесные облака, а по краям у берегов окружала озеро кайма траурной воды.

– Вот оно – озеро, – сказал капитан. – Сейчас будем рыбу ловить.

Воткнув весла в илистое дно, мы привязали к ним «Одуванчик».

Плюнув на червя, капитан забросил удочку.

– Здешняя рыба, наверно, и в глаза червяка не видала, – сказал он, – надо ее как-то приманить.

Он высыпал в воду горсть геркулеса.

– Мелочь любит геркулес, – пояснил он, – вначале придет мелочь, а за нею – крупная рыба. Хотя здешняя мелочь и геркулеса-то в глаза не видала.