Посланец Сварога - Лопатин Георгий. Страница 56
Собственно, когда табун начал активно перемещаться в панике из-за «волчьего» воя, большинство наконечников обломилось, ведь древки стрел начали с большой амплитудой мотаться из стороны в сторону, причем смена направления движения происходила резко, а для хрупкого стекла такие нагрузки фатальны. Так вот, получившие такие инородные тела в мышечные ткани кони после скачки буквально изрезали себе все мышцы и сильно хромали. Пройдет еще немного времени, раны сильно воспалятся, и кони окончательно падут.
Меньшую часть коней после осмотра отводили к малому табуну, насчитывающему чуть больше сотни голов. Эти животные, видимо, получили неглубокие раны, и наконечники вытащили, так что некоторое время их еще можно будет использовать.
Итого отряд кутригуров, с учетом собственных потерь в живой силе среди людей, оказался фактически спешен, ибо лишь четверть воинов могли сесть в седло. Продолжать такими силами нападение было просто невозможно. Это если, конечно, гуры не смогут разжиться конями.
В теории, разумеется, могли, ведь у славян хватает своих табунов, так что можно напасть стремительным наскоком и отбить, но на практике это нереально. Они ведь обнаружены, атакованы, и, значит, скоро подойдут основные силы славян и добьют оставшихся здесь спешенных воинов, пока остальные станут гонять коней.
Кутригуры как раз решали, что делать, и, судя по активной жестикуляции, по тому, что кто-то то и дело вскакивал со своего места, накал страстей достиг пика.
«А вот и Истр», – опознал Рус в одной отдельно кучкующейся группке людей братца.
Истра с его дружинниками в количестве двадцати человек взяли по факту в коробочку, и это ему явно не нравилось. Хотя их вроде не обезоружили, но это не имело значения.
«Вот уж попал в положеньице», – мстительно подумал Рус.
Положение у парня действительно сейчас сложилось не ахти, как ни посмотри. По сути, он стал заложником, ведь кутригуры понимают, что поход провален, и надо как-то выходить из ситуации с наименьшими потерями. Так что Истр может стать их своеобразным билетом для беспроблемного возвращения в свои степи.
«В принципе уже можно выходить к степнякам и начинать переговоры», – подумал Рус.
– Может, обстреляем второй табун? – предложил Славян, сбив старшего брата с мысли.
Ну да, табун из относительно здоровых коней пасся у восточного склона, на котором они как раз находились. Место выбрали не просто так, а с тем расчетом, чтобы после начала атаки, когда кутригуры начнут озираться по сторонам, то будут вынуждены тут же отворачиваться от слепящих лучей восходящего солнца. Правда, для реализации задумки Славяна требовалось немного сместиться южнее, но это в общем-то легко.
Рус задумался. Оставить кутригуров совсем без транспорта, а значит, лишив степняков вообще всякого маневра, было очень соблазнительно. Это окончательно лишит степняков всякой надежды на хоть какой-то успех.
«А то ведь могут попытаться прорваться к ближайшему селению и взять их в своеобразные заложники с целью обмена на транспорт… Ага, на вертолет и миллион долларов в придачу», – мысленно усмехнулся он.
– Почему бы и нет, – наконец согласился Рус.
Стрел еще в достатке. Заводных-грузовых лошадей нагрузили этим добром под завязку. С десятком дружинников, с которыми братья (ну и сестра, конечно, с ними увязалась) отправились на разведку, отползли назад и поспешили сместиться на необходимую дистанцию. Вот они вышли на рубеж. Приготовились, все еще не замеченные противником…
– Бей!
И стрелы полетели в здоровых и легкораненых коней, хотя до них все же было на пределе дальности стрельбы, да и с плотностью расположения целей не ахти, но даже если удастся выбить хотя бы четверть из них, да даже пятую часть или того меньше, это того будет стоить.
К счастью, кони, после того как некоторые из них получили первые раны, инстинктивно сбились в кучу, что сделало из них идеальную масс-мишень, и стрелки воспользовались этим обстоятельством на полную катушку.
С первыми попаданиями и ржанием раненых коней лагерь кутригуров всполошился, все вскочили, забегали, схватились за луки, а дружинники на максимальной скорострельности продолжали опустошать колчаны. И лишь когда последние стрелы слетели с тетивы (а это в общей сложности пятьсот штук, каждый выпустил по двадцать пять «стеклянных» и двадцать пять нормальных стрел), степняки отогнали коней подальше.
Краем глаза Рус заметил, как, воспользовавшись поднявшейся суматохой, из-за которой о славянах с не до конца определенным статусом все забыли, Истр со своими людьми кинулся на прорыв к забракованным, но все еще способным передвигаться коням.
49
Оружие у своих проводников кутригуры не забрали, за что и поплатились. Истр с дружинниками, смяв оказавшихся у них на пути степняков, вскочили на еще более-менее живых коней и, нахлестывая их плетьми, пошли на прорыв.
Кони хоть и были измучены, но на один рывок еще были способны, так что славяне выскочили из западни и помчались в степь. Более того, по пути воспользовались арканами, на полном ходу словили заводных коней из уцелевших от второго обстрела, понимая, что взятые лошади из отбракованного табуна долго их на себе не вынесут.
«Все-таки смел и отчаян», – с невольным восхищением и уважением подумал Рус об Истре.
Славян тоже это отметил, произнеся с некоторой завистью:
– Ловко!
– Да, жаль только, что такую глупость совершил и сам привел степняков, – вздохнула Ильмера.
Кутригуры, возмущенно заорав, быстро разобрали уцелевших во время второго обстрела и воровства Истром и его дружинниками коней, а это чуть больше полусотни голов, и пустились в погоню. Те, что остались без транспорта, сбившись в кучу, попытались атаковать стрелков, но перестреливаться ними у Руса не было никакого желания, к тому же появилась другая цель.
– Вперед за ними! Нельзя дать Истру уйти и тем более попасть в плен!
Станет совсем плохо, если он вновь попадет в руки кутригуров: те могут его сгоряча и прибить, что Руса не устраивало категорически, и это не по причине братской любви. Ему требовался свидетель против Комана. Следовало всеми возможными способами избавиться от этого интригана, что обязательно примется мутить воду всеми возможными, а главное, подлыми способами избавляясь от соперников на пути к булаве кагана.
Но могут и не прибить. Тогда придется его не просто выкупать, давая беспрепятственную возможность уйти кутригурам, но, вполне возможно, еще и сверху приплатить, дав коней. В общем, это все потребует много времени, а Верховое вече вот-вот начнется, и опаздывать на него не следует, даже по таким вот уважительным причинам.
Нехорошо, если Истр доберется до какого-нибудь селения или прихватит по пути свежих коней, тогда он имеет шансы избежать обвинения, даже если удастся договориться с кутригурами. Их слово против слова сына Пана, как врагов, не будет стоить ровным счетом ничего. Сомнения, может, у кагана и возникнут, но не более того. По крайней мере, Истр будет от всего отпираться, и Комана в этом случае точно не потопить.
Осторожно спустившись по пологому склону южной оконечности возвышенности, Рус вместе со своими людьми кинулся в погоню за погоней. А те азартно расстреливали из луков стрелы, только все без толку: беглецов спасали хорошие доспехи и щиты на спинах. Может, попадали в коней, но те уже перешли в режим онемения и не чувствовали боли.
Из-за отсутствия пылевого шлейфа (из-под копыт коней летели комья сырой земли, и кто-то из скачущих позади отвернул физиономию в сторону, чтобы не получить по ней увесистыми кусками земли) заметили преследование, и степняки быстро просекли, что за ними мчится не подмога, а враги, причем малочисленные, ибо Рус отправился в погоню лишь с десятком дружинников, плюс брат и сестра.
Отметив этот факт, степняки разделилась на два отряда. Четыре десятка продолжили погоню за Истром, а два десятка стали заворачивать вправо, чтобы стать заградительным отрядом и отсечь погоню за погоней. Но оно и к лучшему. Врага всегда легче бить по частям, и степняки сейчас сами подставились. Они все никак не могли перестроиться на новый лад и осознать, что у противника нет проблем со стрелами.