Конфедерат. Ветер с юга. Рождение нации - Поляков Владимир "Цепеш". Страница 49

– Два десятка человек к дому Николсона. Оцепить, да чтобы мышь не проскользнула. Попробуем взять его тихо. Но не шпионами едиными… Флаги Конфедерации вывесить. Да и про плакат на пристани тоже не забыть. Большой, издалека видный, с понятной надписью.

– Это какой? – искренне удивился Джонни.

– Простой. «Солдатам и офицерам армии США сходить на берег запрещено. Нарушители будут отвечать согласно законам войны». Всё.

– Посмеются.

– Перед смертью своих пусть хоть обхохочутся. Это лишь для того, чтобы нас в очередном «коварстве» обвинять не вздумали. А так… Мы ведь заранее честно предупредили.

– Сделаем. А что со шпионом-то?

– Известно что. Их принято вешать. Но поскольку я считаю, что это крайне… неэстетичная процедура, то к ближайшей стенке и залп в нескольких винтовок. Быстрее и гуманнее, чем заставлять в петле болтаться.

– А если…

– Не-ет, нам не соврали. Когда у него вот-вот ухо должно было отвалиться, он с ним одним целым остаться хотел. Такой страх и такую искренность ни с чем не спутаешь. Сам понимать должен.

– И то верно, Вик. Ну, я тогда пошёл.

– Иди. И поосторожнее там, мало ли что.

Джонни лишь отмахнулся. Оно и понятно, два десятка солдат это не абы что, а серьёзный аргумент. И пошёл выполнять указания. Да и мне следовало начинать включаться в работу. День сегодня может быть как спокойный, так и не очень. Всё зависит исключительно от скорости реакции на том берегу на флаги Конфедерации над Александрией, да еще на известие об официальном выходе Виргинии из США. А оно должно прийти именно сегодня.

Пока же стоило проинспектировать все места, где были заложены пороховые фугасы. На предмет уровня маскировки. Этим я и занялся, в качестве компании взяв Степлтона и еще десяток бойцов. Первого для собственно помощи в осмотре. Вторых для гарантированной безопасности. Не люблю бесцельного риска.

Ну что тут можно было сказать? Сделано хорошо. Все закладки порадовали, две на пристани особенно. Одна совсем рядом, которая должна была подорвать тех, кто будет рядом с пароходом или пароходами. Вторая чуть дальше, у начала ведущей к центральной части города дороги. И, само собой, вторая должна была взорваться раньше. Это, конечно, если они будут высаживаться здесь, а не в том же Арлингтоне. Но и при таком раскладе взрыв их неслабо потреплет. Только уже в другом месте, а не здесь. Пока же остается только ждать.

Звуки стрельбы… Из города. Сначала несколько выстрелов вразнобой, потом очень частая, залповая. Это точно наши палят. Но кто? Неужели…

– Джонни, – констатировал почти очевидное Степлтон. – Видимо, шпион не захотел сдаваться.

– А кто бы захотел! Ладно, возвращаемся. Надеюсь, ничего серьёзного не произошло. Да и стрельба стихает, сам слышишь.

Стрельба действительно уже не то что затихала, а стихла окончательно. Оно и неудивительно, ведь Джонни и наши головорезы как-то явно побоевитее местных аболиционистов будут.

Адрес этого самого Николсона я помнил, уточнять не требовалось. Да и Александрия эта – та ещё дыра, которую и городом-то назвать сложно, особенно по моим меркам. Так что быстро добрались, успев застать Джонни и бойцов на месте. Злобных, можно даже сказать озверелых. Охотно их понимаю, ведь двоих сейчас перевязывают, а еще одному только гроб и понадобится, заодно с местом на здешнем кладбище. И один из раненых… кость ноги раздроблена, это видно. Хорошо ещё, что не орет от боли на всю округу, наркоз свой получил. Слава богам и демонам – при любом, даже малом отряде имелись не просто бинты, но и некий аналог «армейской аптечки». Разумеется, с поправкой на нынешнее время. Хорошо я помнил, какие серьезные потери несли даже не от несовместимых с жизнью ранений, а от болевого шока или хреновой медицинской помощи. Вот и было сделано всё, что только в моих силах.

Ну да сейчас не об этом. Раненых сейчас к нашему доктору отвезут. Или его сюда сначала. Это уж по обстановке. Мне же надо с Джонни побеседовать. Хм, легок на помине, вон он, бежит к нам резвой такой рысью.

– Вик. Мы такого и не ожидали… Думали, что тут если кто и будет, то двое-трое из тех, кто стрелять осмелится. А их тут девять, да вооруженных хорошо. Карабины, револьверы, патронов к ним много. Склад оружия в доме был. Пострелять пришлось, но мы справились.

– Вижу, хорошо сработал. Пленных, я надеюсь, взять догадался?

– Конечно! – радостно оскалился мой друг с очень темным прошлым. – Трое, из них на двоих и царапинки нет, только синяки. И этого, Николсона, тоже взяли. Но он… Ему пулю в живот всадили, сдаваться он не хотел. Я так думаю, что через час-другой помрет.

– А на долгое время он мне живой и не требуется. Язык есть, говорить сможет. Остальное… плевать. Хорошо, что нашего чувствительного Фила тут нет. Внутри?

– Николсон и те двое? Конечно.

– Веди давай. Вильям, ты, если не хочешь видеть нечто неприятное, лучше уж тут побудь.

Степлтон явно замялся. Вроде и мне помочь хотел, и понимал, что я не ради красного словца посоветовал ему остаться. Ладно, облегчим ему задачу.

– Вообще-то… Здесь военные дела, сам видишь, закончились. А за Потомаком следить надо, да и вообще за окрестностями. Фил может не справиться. Поэтому давай туда, пока прими командование. А мы скоро присоединимся. Это приказ, первый лейтенант Степлтон.

– Исполняю, капитан!

Ну вот, приказ отдан, приказ получен. И все сомнения у Вильяма мигом испарились, что тоже хорошо. Нам же с Джонни предстоит заняться довольно грязной работенкой. Той самой, которую мало кто из «джентльменов» готов на себя взвалить. Да-да, я хорошо помню историю. Чего стоит хотя бы отношение на моей Родине, в Российской империи, к господам жандармам. А ведь те действовали вполне себе мягко по моим меркам, на чём многое теряли. И всё равно вечные крики вроде: «Сатрапы! Душители свобод». Плюс крайне холодное отношение к большинству представителей «стражей империи» со стороны не то что светского общества, но и многих армейских и особенно гвардейских офицеров.

Мда, ну да сейчас мне немного не до того, у меня допрос не то агентов «федералов», не то просто слишком горячих их сторонников намечается. Вот иду следом за Джонни и думаю, о странностях бытия человеческого в целом и аболиционистского в частности. Как началась эта чума не один год назад, так с тех пор и не прекращается. Вот уж воистину не ведают, что творят. Да, эти ещё не ведают. Но с воистину дурным упорством начинают мостить дорогу для тех, кто значительно позже придет им на смену. Я знаю, я видел. Потому и сделаю всё, чтобы увиденное мной там, в будущем, больше не смогло реализоваться.

Вот и комната, где находятся эти субчики-голубчики. Двое со связанными руками стоят под прицелом «спенсера» одного из солдат роты, третий же, тот самый Бернард Николсон, валяется на полу и стонет. Понимаю, что от пули в животе хорошо ещё никому не становилось. Только о качественной медицинской помощи сему индивиду и мечтать не приходится. А вот о легкой смерти – это вполне реально. Но и её придется заработать.

– Женщины, дети и вообще непричастные к стрельбе в доме есть?

– Никого, – покачал головой Джонни. – Этот вот, – взгляд на подранка, – свою жену с детьми ещё несколько дней назад в Вашингтон к своей кузине отправил. Не думаю, что случайно.

– Я так и вовсе в этом уверен. Солдат, выйди. И сержанта О’Рурка сюда.

Вытянулся в струнку, после чего метнулся выполнять приказ. Что до сержанта, то он сейчас пригодится. Полезный, небрезгливый, жестокости не чурающийся. Впрочем, как и большинство отобранных для меня головорезов, но и на их фоне он заметно выделялся.

Звук шагов, причем знакомый такой, от явно массивной туши. Сержант О’Рурк собственной персоной. Тебя-то мы и ждали. Не давая ему и рта раскрыть, командую:

– Вот это, сержант, шпионы. Не военнопленные. Потому как без формы, без знаков различия… А поэтому мы с ними можем делать всё, что душе угодно и для дела полезно. Поэтому для начала дай несколько раз по морде тем двум, которые у стеночки со связанными руками стоят. Вдруг кто-то из них захочет поделиться с нами чем-то важным? Например, с какой целью они тут все собрались, почему столько оружия и зачем они из него по нашим солдатам стрелять начали. Тебе всё понятно?