Пленница льда - Колесникова Валентина. Страница 5

Я отрицательно замотала головой и тут же расплакалась. Стоило влаге появиться в глазах, как мир вокруг преобразился. Медленно возвращались цвета и четкость. Вначале это были просто яркие пятна, потом я смогла разглядеть широкий синий подоконник с одиноким цветком в горшке, несколько глиняных тарелок с цветной каймой, покрытых глазурью. Длинный деревянный стол, такие же массивные стулья. В доме пахло сеном.

Голова кружилась, но я смогла справиться и посмотреть на тех, кто совсем недавно спорил, позволить мне жить или лучше дать умереть.

Женщина оказалась невысокой и слегка полноватой. Во взгляде застыл страх – мучительный, неподдельный. Она стояла в стороне, комкала передник и сжимала поварешку. Ее волосы были заплетены в толстую черную косу, такую же черную, как и ее большие выразительные глаза.

– Дилан, она не может нам ответить. Это ведь… Это ведь…

Мужчина молчал.

Он сидел рядом с кроватью, положив руку поверх одеяла, и смотрел на меня с каким-то непонятным ожиданием. Глаза черные, словно две бездны, подбородок скрыт седой бородой, хотя на вид мужчине не больше сорока лет. Тело сильное, даже мощное. Руки открыты, рукава загнуты – позволяли увидеть множество шрамов и странных символов, похожих на руны. Толстые грубые линии на загорелой коже, идеально ровные зубы и острые клыки, отчетливо видные при улыбке.

С ними что-то не то…

– Не бойся, – медленно проговорил Дилан. Мужчина представился, затем произнес имя жены, которое я и так уже знала, – мы тебя не тронем.

Ага, как же!

Я отпрянула и ощутила острую боль в ногах.

Он что-то говорил об обморожении!

Сбросив одеяло, я увидела, что мои ступни полностью забинтованы. Сквозь тряпичную повязку сочилась странная темно-зеленая жидкость. Левая рука зафиксирована при помощи деревянной шины. Все тело болело: его покрывали порезы.

– Милая, – мужчина говорил мягко, – ты была в том замке на окраине Лирдера?

Замок? Лир… Не понимаю…

Я смотрела на мужчину и хмурилась, не понимая, как себя вести. А он тяжело вздыхал и не отводил взгляда.

– Скажи нам, где ты была, когда город полностью замерз?

Я пыталась прошептать хоть слово, но напрасно. Боль пронзила горло множеством игл, я закашлялась и мигом расплакалась.

– Ты была в замке?

Я отрицательно покачала головой.

– Ты видела, как лед забирает их жизни? – Дилан прошептал эти слова, словно боялся, что кто-то его услышит.

Я не знала, что ответить, и почему-то кивнула.

Женщина облегченно выдохнула, опустила плечи и что-то прошептала себе под нос, явно довольная моим ответом.

Ничего не понимаю…

– Хорошо, ты сейчас напугана, поэтому просто слушай. – Дилан тяжело вздохнул, глядя, как меня начинает трясти, как по щекам текут слезы, и продолжил: – Ты должна знать: их больше нет.

Кого больше нет? О ком они говорят? О жителях того замка? Они думают, что я тоже жила там?

– Никому не говори о том, кто ты и как появилась. Никому не говори о том, что ты была в Ледяной Тюрьме и выжила. Поняла? Я всем скажу, что спас тебя от нежити в лесу, а про чуму ни слова. Если поняла, кивни.

Я тихонько кивнула.

– Хорошо, – прошептал мужчина, отодвигаясь от меня, – ты еще месяц не сможешь ходить. Мы еле сняли твою обувь: она была вся в грязи, порвана. От нее почти ничего не осталось. Отодрали, можно сказать, прямо с кожей. Левую руку ты сломала, но тебе повезло – осколков лекарь не нащупал. Одежду твою мы сожгли: от нее мало что осталось после сражения, да и странная она была. Магическая? У тебя на шее рана, поэтому ты не можешь нормально говорить: трахея передавлена. Нужно время. Просто подожди, голос начнет возвращаться, а пока возьми пергамент и перо.

Он указал на прикроватную тумбу, на которой лежало нечто, похожее на лист бумаги, и гусиное перо, а также тонкий грифель.

– Напиши нам свое имя, пожалуйста, – мужчина бережно передал мне все необходимое и недоумевающе смотрел на то, как я застыла над листом, не в силах ничего с ним сделать. – Руки плохо слушаются, да?

Я вновь согласно кивнула, пытаясь справиться с тремором. Меня всю трясло, колотило так, будто я стояла, голая, на морозе. В итоге, глубоко вдохнув и стиснув зубы, я закрыла глаза и медленно написала всего лишь четыре буквы…

– Сэ… Сэра? Тебя зовут Сэра? – Риа внимательно смотрела на пергамент. Да, я с большим трудом выводила буквы, но даже так – как можно перепутать имя «Маша» с именем «Сэра»?

Когда мне передали лист обратно, я с удивлением увидела на нем непонятные символы, ничем не напоминающие привычные буквы.

Дилан опустил голову, прикрыв лицо руками. Большой и сильный мужчина явно жалел меня и чего-то боялся.

– Я думаю, тебе нужен сон. А мы пока подумаем, как объяснить то, что произошло с твоими родными и близкими в том замке. И что ждет тебя впереди.

Я закуталась в одеяло, посмотрела на всех огромными от ужаса глазами и беззвучно заплакала.

Да что же произошло?

Родные и близкие в замке? Да нет там ни родных, ни близких, но никто об этом не знает. И если все, кто был там, действительно умерли, почему я выжила? Почему лед меня не тронул?

От ужаса меня затошнило, голова стала тяжелой, дыхание сбилось, но я старалась, чтобы никто этого не заметил.

Дилан и Риа искренне переживали из-за того, что я потеряла всю семью из-за ледяной чумы.

Что за ледяная чума? Инфекция? Бактериальная, вирусная? Я совсем запуталась.

Вначале мне казалось, что Риа попытается меня убить, но вместо этого женщина варила отвары, рычала на своего мужа, вечно бухтела под руку, сокрушалась.

– Нашел нахлебника, – шептала она, готовя похлебку, – еще один рот… Сами зимой еле концы с концами сводим, все поля гарпии разорили, а теперь еще и ведьма…

Я не ведьма.

– Все травы на нее перевела, сколько можно? Почему на ней не заживает ничего? Уже давно все должно было затянуться! – Риа стояла у огромного котла и бросала в него куски чищеного картофеля. Пахло очень вкусно.

– Только ведьмы нам не хватало! А если она одержимой станет, что тогда? Почему она во льдах выжила? Вот всегда так! Подбирает скотину, а я корми! Ненавижу ведьм…

Я не ведьма…

– Раны перевяжи, повязки прокипяти, – рычала Риа, высыпая соль в котел, – накорми! Почему я должна ради какой-то ведьмы стараться? У них свой Ковен есть, пусть сами ее и лечат!

Я НЕ ВЕДЬМА!

Я не могла ответить – горло не позволяло, но чувствовать-то я могла! От дикой обиды и непонимания я настолько отчаялась, что не сумела сдержать нарастающую внутри меня злость.

Я и сама не поняла, как это произошло. Во все стороны с грохотом полетели стулья, деревянный стол и старые, потрепанные временем книги…

Голова закружилась, перед глазами мелькнуло озлобленное лицо Риа, а потом я вновь потеряла сознание.

– Успокойся, – шепот Дилана постепенно приводил меня в сознание. – Сэра, успокойся! Открой глаза.

Не хочу! Не хочу я открывать глаза! Я хочу домой!

– Сэра, прошу тебя. Это важно. Открой глаза.

– Да открывай уже, девка! – Риа зарычала и, судя по грохоту, отбросила от себя что-то металлическое. – Нет, ты это видел? Она в меня еще поварешкой швыряется! Я ее кормлю, а она вон как!

Что я делаю? Поварешкой швыряюсь? Но я же лежу в кровати. Или сижу? Почему я ничего под собой не чувствую?

Медленно открыв глаза, я осознала, что окончательно и бесповоротно влипла по самые уши.

Я висела в воздухе вместе с кроватью.

Я. Висела. В воздухе.

– Сэра, – мужчина смотрел на меня умоляюще, а женщина была в ярости. Она смотрела на окна, которые были закрыты ставнями, и, казалось, молилась. – Ты должна успокоиться.

– Выпей быстрее! – Риа не выдержала. Она взяла со стола стакан и, преодолевая страх, подошла ко мне. – Выпей, иначе весь дом разнесешь! На вкус гадость, сразу говорю!