Девушка с картины (ЛП) - Баррет Кэрри. Страница 15

— Невероятно. Дошли до наших дней! Просто потрясающе!

— Действительно, бумагам много лет. — Я наморщила лоб. — У вас сохранились записи тех времен?

— О, у нас все есть. — Прия щелкнула ручкой и продолжила делать пометки в блокноте. — Но не в системе. Вся база заперта в штабе.

— Можно ее получить?

— Если только подашь точный запрос того, что тебе надо. Потому что просто так пролистывать записи последних пятидесяти лет, на случай если ты вдруг наткнешься на информацию о доме, тебе не дадут. Данные тщательно охраняются. Не получится провести расследование, как в сети, к сожалению.

Я была разочарована. Все надежды рухнули.

— То есть нужно сначала сформулировать цель? Точно выяснить, что произошло? Но я не знаю, с чего начать.

Девушка кивнула, явно не собираясь сдаваться.

— Я поспрашиваю людей вокруг, — пообещала она. — Может, кто-то что-то знает. Больше всего полицейские любят нераскрытые преступления, даже столетней давности. Возможно, кто-то вспомнит старые подробности.

Я едва успела выйти из участка и дойти до машины, как позвонила Прия.

— Я что-то забыла?

Она рассмеялась:

— Кое-что выяснилось.

— Да? Не может быть, — недоверчиво произнесла я. — Выкладывай.

— Это известная история. Но поскольку я здесь недавно, услышала ее впервые.

Я поискала в сумке блокнот и ручку. Прижав телефон к уху и наклонившись к рулю, записывала слова Прии.

— Итак, Маркус Харгривз построил ваш дом. Он был одним из тех викторианских филантропов, знаешь ли. Ему удалось где-то заработать много денег, возможно, в колониях. На родину он вернулся, чтобы их потратить. Он был совестливым.

— Продолжай. — Я торопливо и с энтузиазмом чиркала в блокноте.

— Он жил с дочерью, видимо с твоей Вайолет. Неизвестно, сколько ей было лет на момент трагедии. Она исчезла, как будто растворившись в воздухе. Больше ее никто не видел.

— Убежала, — предположила я, прекратив записывать.

— Возможно. Но именно в день исчезновения девушки произошло ужасное преступление, возле ее дома.

— Ты наслаждаешься рассказом, — не скрывая, хихикнула я над Прией, смакующей детали. — А что за ужасное преступление?

— Убийство. И избиение, — с дрянным шотландским акцентом ответила женщина.

— Я все еще на парковке. Возвращаюсь к тебе.

***

Позже, сидя на диване и проверяя имена в блокноте, я рассказывала Бену:

— На их соседей, Эдвина и Фрэнсис Форрест напали в тот же день.

Я все еще злилась на мужа из-за общения с отцом за моей спиной. И еще больше за то, что он был прав, настаивая на телефонном звонке. Но старалась по-взрослому относиться к ситуации.

— Их всех убили? — Бен наклонился ко мне и попытался прочитать мои пометки в блокноте. — У тебя отвратительный почерк.

Я оттолкнула его.

— Имей терпение. Ну, так вот. Мистер Харгривз во время трагедии был в отъезде. Соседа Эдвина Форреста убили, а его жену так сильно покалечили, что все думали, она умрет.

— А она?

— Выжила.

— А Вайолет? Дочь мистера Харгривза. Что с ней стало?

— Исчезла, — таинственным низким голосом ответила я.

Бен засмеялся.

— А может, тоже убили?

— Может. Никто не знает.

— А как мы узнаем?

— Ну, тебе повезло. Ты женат на блестящем детективе.

Я открыла компьютер. Бен с сомнением посмотрел на меня.

— Что ты собираешься делать?

— Собираюсь погуглить мистера Харгривза, — с победным видом заявила я.

— Гениально, — иронично бросил муж.

Я вбила имя «Маркус Харгривз» в поисковик. Из детской раздался плач. Стэн. Мы переглянулись с мужем, выжидая, то ли когда сын успокоится, то ли кто из нас окажется слабаком и первым бросится в детскую. Как обычно не выдержала я. Пододвинув комп мужу, я пошла наверх.

— Посмотрим, что ты сможешь найти.

Пока я успокаивала сына и укладывала его в постель, Бен нашел в интернете много интересного о человеке, построившем наш дом. Имелась запись в «Википедии», упоминание на нескольких исторических сайтах, даже обнаружилась школа, названная в его честь в отдаленном районе юго-западной части Лондона. По крайней мере, существовала до прошлого года. Потом ее переименовали в Академию Непревзойденного Мастерства. Бен подавился смехом, увидев название школы.

— Читай вслух, — попросила я мужа, садясь рядом.

Бен открыл «Википедию».

— Маркус Харгривз (1807–1871), промышленник из Сассекса, — начал он.

— Там говорится о дочери? — перебила я.

Бен скорчил недовольную физиономию:

— Подожди.

Я закатила глаза. Мое нетерпение всегда бесило мужа, и он нарочно в отместку делал все в сто раз медленнее.

— Был промышленником, который заработал состояние на экспорте оборудования в колонии. Так что нет и в помине темного рабовладельческого прошлого, как я думал, услышав, что он работал на Карибах.

— Начальную школу не назвали бы в его честь, если бы он был рабовладельцем, — заметила я.

— Ладно, не умничай. — Бен запустил в меня блокнотом. — Он наблюдал жизнь бедняков в районе Ист-Энде, возле доков. Боже! Мистер удивился бы, увидев какие деньги крутятся там сейчас. И открыл школу и детский дом для детей рабочих порта.

Я была впечатлена.

— А есть что-нибудь о личной жизни?

Бен прокрутил мышкой вниз.

— Да. Он женился на Гарриет, и в тысяча восемьсот тридцать седьмом году у них родилась Вайолет.

— Что-нибудь еще? Там говорится об исчезновении дочери?

— Говорится.

— Дай посмотрю. — Я потянулась к компьютеру и экран потух.

— Ох, ты черт! Нужно зарядить его, а шнур в машине.

Бен так разочарованно посмотрел на меня, что я рассмеялась. Мы обнялись, и на некоторое время мистер Харгривз был забыт.

Глава 16

1855

Вайолет

В студии было жарко и душно, я не могла найти себе места. Мысли о мистере Форресте, которого я не видела в течение нескольких дней, об отце и мистере Уоллесе одолевали меня. Сидя на стуле и вяло обмахиваясь шляпой, я размышляла о своем будущем.

С приближением вечера зной не спадал. Казалось, тяжелый и горячий воздух замер в ожидании спасительной свежести дождя.

Я глубоко вздохнула, чувствуя, что тоже томлюсь, ожидая прихода настоящей жизни. Вспомнив о живописи, я вскочила на ноги и подошла к шкафу в углу комнаты, что хранил мои сокровища: книги по искусству, рисунки и картины.

Изнутри к двери была прикреплена распечатанная копия «Марианны» кисти моего кумира Джона Эверетта Милле. Несколько лет назад я вырезала ее из буклета, выпущенного Королевской Академией. Но мне посчастливилось лицезреть подлинник. Отец тогда взял меня на выставку живописи в Академии, не предполагая, что станет виновником моей незатухающей страсти к рисованию. Эта мысль заставила меня усмехнуться. С тех пор любовь к искусству пылала во мне.

Я рассматривала небольшую картину. Она не передавала великолепие оригинала, который навсегда врезался в мою память, но и нарисованного было достаточно. Марианна из шекспировской пьесы «Мера за меру», которую бросил жених из-за утерянного приданого девушки. Она, тоскуя, смотрит сквозь витражное окно. Ей больше не суждено увидеть корабль жениха, потому что он никогда к ней не вернется. Она обречена ждать вечно.

В Королевской Академии картину дополняли несколько строк из Теннисона о бедной Марианне:

«Моя жизнь уныла. Он не идет»¹¹.

Меня поразило то, что чувства девушки созвучны с моими.

— Это же я! Но вместо ожидания жениха, я жду прихода настоящей жизни.

Прикрепив репродукцию Милле к углу мольберта, я набросала очертания девушки, окна и осенних листьев, символизирующих ход времени. Затем начала наполнять рисунок насыщенной охрой, красной и голубой краской, которые использовал художник. Но лица Марианны я не рисовала.

Когда стемнело, я прекратила работу и спустилась к ужину. Немного поговорив с отцом, пораньше отправилась на покой. На следующее утро я встала с рассветом, поднялась в студию и снова села за картину.