Бессмертные - Ковальчук Игорь. Страница 78

В доме Мэльдора собрались все – Дебора, которая на этот раз отказалась от салона красоты ради встречи с детьми, Руин, Серина, даже Дэйн – его все-таки смогли отыскать в лабиринте провальского замка, и Киан отправил подростка на Белую сторону. Поймали его в химической лаборатории, Киан отказался рассказывать, что Дэйн успел натворить, но, судя по его лицу, немало. Младшему сыну Деборы уже успели сделать анализ крови, и подтвердилось, что он также является сыном трех родителей, как и его старший брат, Руин. Моргане генетический анализ пока не делали, но в клинике сделали анализ на клановый типаж, и результат был все тот же – семьдесят восемь процентов.

Моргана довольно легко восприняла известие, что теперь у нее есть еще один отец и что она представительница одного из центристских кланов. Она улыбнулась Мэльдору, а потом и матери, и пожелала им счастья. Только Деборе она позволила себя обнять, и мать расплакалась на плече у дочери, вспоминая о тех тяготах, которые пришлось перенести несчастной дочке. Принцесса утешала ее как могла.

А вот разговора с Мэлокайном у Деборы не получилось. Она жадно впилась взглядом в молодого мужчину, такого рослого, что ей приходилось задирать голову, чтоб посмотреть в его бесстрастное, ничего не выражающее лицо. Мэл был вежлив, он представился матери, как мог бы взрослый пасынок представиться мачехе, которую не любит, но с которой вынужден сохранять видимость хороших отношений. Но никакой ласки и любви Дебора не увидела от него. Даже радости от их встречи он не выразил. Раскланялся с ней и тут же повел Моргану к креслу – девушка была уже вполне здорова, но ему все казалось, что ей трудно держаться на ногах.

На глазах у Деборы вскипели слезы обиды. Но она была очень гордой, поэтому, взяв себя в руки, лишь вздернула голову и отвернулась. Ей еще предстояло понять, что в сложившейся ситуации гордость неуместна, имеет значение лишь любовь сына.

Мэльдор заказал ужин из ближайшего ресторана, и после того, как официанты расставили на столе яства, откупорили бутылки и получили по счету, они исчезли, оставив семью в покое. Отец, внезапно разбогатевший на троих детей, сиял, словно получил огромный доход или выиграл сложнейший процесс. Он пригласил всех за стол, решив, что все дела можно решить и позже.

Но у Мэлокайна не было сил терпеть. Впрочем, и Моргана уже почти все поняла. Она переводила изумленные глаза с матери на отца, с отца на Мэла, с Мэла на мать, приоткрыв рот, и огромные синие глаза ее, казавшиеся особенно выразительными на по бледневшим лице, взглянули на ликвидатора вопросительно. И он не выдержал, принялся объяснять ситуацию: сперва он смотрел на нее, а потом опустил голову. А в результате разговора он и не сомневался – разве захочет женщина оставаться замужем за братом?

Молчание воцарилось в доме. А потом его руки ласково коснулась мягкая, нежная ручка, такая легкая, что он даже не сразу почувствовал ее. Он поднял глаза – девушка смотрела на него, и по щекам ее потоками лились слезы. От слез глаза красавицы казались еще больше, и Мэл почувствовал, что тонет в них, как в океане.

Ее губы дрогнули, словно Моргана пыталась улыбнуться. Мужчина чувствовал на себе взгляды двоих новых братьев, матери и отца – все они молчали и, казалось, боялись даже шевельнуться. В тишине можно было бы услышать, как жужжит муха, если бы в доме Мортимера-отца имелась хоть одна. Мэлокайн стоял столбом, в растерянности любуясь своей женой и одновременно сестрой, и боялся даже вздохнуть.

– Ты теперь не захочешь, чтоб я была рядом? – тихо, как вздох, прозвучал голосок Морганы. Она порывисто вздохнула и прижала свободную руку к губам. К восхитительным губам, которые, казалось, только для того и существуют, чтоб их целовать.

– Я люблю тебя, Моргана, – произнес он хрипло. – Люблю тебя, и никто мне больше не нужен. Но зачем тебе я – твой брат?

– Я тебя люблю. – Она спрятала лицо в ладонях. – Ты самый… Ты не такой, как все. Ты – особенный. Ты – единственный, чьей женой я хотела бы быть. И ни за кого больше я никогда не захочу замуж.

– Тебе только так кажется, родная, – нежно произнес Мэлокайн, осторожно прикасаясь к влажному черному завитку волос у нее над виском.

– Значит, ты меня гонишь?

– Я? Нет, конечно. Как я могу тебя прогнать? Ведь я люблю тебя.

– Как сестру?

– Если бы как сестру, то и не о чем было бы говорить.

Она опустила руки и посмотрела на него.

– И я нужна тебе, несмотря ни на что? Даже то, что было со мной…

– То, что с тобой было – это лишь череда бед, обрушившихся на человека, который этого совершенно не заслужил. Немыслимая тяжесть для любой женщины. Успокойся, родная. – Он осторожно погладил ее по плечу, следя, как она на это отреагирует, готовый, если девушке не понравится ласка, немедленно отдернуть руку. – С тобой больше ничего подобного не случится.

– Я хочу быть твоей женой, – сказала Моргана храбро. Она избегала смотреть на Руина, будто чувствовала его отношение к происходящему, но все равно говорила. – Я хочу остаться твоей женой.

– И тебя не останавливает то, что мы – такие близкие родственники?

– Нет. – Она горько усмехнулась. – С отцом у меня уже было. – Руин сделал предостерегающее движение – за объяснением брата и сестры он следил мрачно, очень пристально, готовый в любой момент вмешаться. – Пусть будет с братом.

– Моргана, что ты говоришь? – резко произнес принц. – Вас с Мэлокайном связывают близкие родственные отношения. Отец, что же ты молчишь? – возмутился он, посмотрев на Мэльдора и даже не заметив, что впервые назвал его отцом.

– Ох, мне бы лучше помолчать, – дипломатично улыбнулся юрист. – Сам я в определенном смысле являюсь плодом кровосмешения. Конечно, мой отец – аж восьмиюродный внучатый племянник моей матери, но по клановым законам бессмертные, принадлежащие к одному клану, какова бы ни была степень родства, являются ближайшими родственниками.

– Одно дело – сколько-то-юродный племянник. Еще и внучатый. Другое дело – брат и сестра. Родные!

– Почти родные.

– Ну это как посмотреть.

Я вот как считаю – если Моргане хорошо с Мэлокайном, а Мэлокайну хорошо с Морганой, то и слава богу. Они оба – взрослые люди, пусть поступают, как хотят. – Голос Мэльдора звучал безапелляционно. Впервые из уст мягкого и вежливого юриста Руин слышал такую твердость, которая была достойна мужчины, выросшего в Провале. Впрочем, Мэльдор ни на кого не пытался давить – ведь раз говор шел не с влюбленными братом и сестрой, а с Руином, который имел к этому опосредованное от ношение.

– Я считаю, Моргане будет лучше, если теперь же…

– Я считаю, – перебил Мэльдор, – Моргана может решить этот вопрос сама.

Руин удивленно посмотрел на сестру, та испуганно и одновременно с восторгом поглядывала то на Мэлокайна, то на новоявленного отца.

– Но… Моргана не привыкла сама решать, – не уверенно возразил Руин – и подумал, что, кажется, поступает так, как поступал правитель Черной стороны. Эта властность, эта привычка все решать за сестру впервые обратила на себя его внимание, и принцу стало стыдно за то, что он когда-то в глубине души упрекал сестру за слабость характера. Если сам он теперь рвется управлять ее жизнью, то какое право он имеет ее упрекать.

– Так пусть учится, – ответил Мэльдор, улыбаясь. – Ты знаешь, в Центре иначе не проживешь. По нашим законам каждый совершеннолетний гражданин должен все решать самостоятельно, независимо от того, женщина это или мужчина.

– Но разве брат и сестра могут состоять в браке?

– Нет. Не могут. Но состоят.

– Но их брак могут признать недействительным.

– Пока никто еще не признал, – ответил Мортимер-отец. – Я не собираюсь вмешиваться в личную жизнь своих детей и тебе не советую лезть в личную жизнь твоих брата и сестры. Они и сами разберутся. Плохо ли, хорошо ли – сами.

– Кошмар! – Руин схватился за голову.

– Вы закончили нас обсуждать? – улыбаясь, спросила Моргана. Улыбка у нее была очаровательная. Мэлокайн, как зачарованный, любовался ею.