Частный детектив. Выпуск 7 - Робер Жак. Страница 73
- Ну что, я жду вас. Когда вы сможете быть у меня?
- Минут через десять.
- До скорого свидания.
О, эта улыбка, которую я, подняв голову, вижу на лице Ганса Вамберга! Как судорога на тонких, словно лезвие бритвы, губах. Так улыбается само преступление. На физиономии, которую я едва узнаю, проступает выражение садистского сладострастия.
Остается осилить эти десять минут. Эти десять минут - для нас бесконечность. Не умру ли я прежде, чем они истекут? Не лучше ли мне умереть?
Ганс устроился на маленьком стульчике возле моего стола. Он сидит, выпрямившись, с полузакрытыми глазами. У него теперь лицо человека, собирающегося с мыслями, лицо тореро, готовящегося к выходу на арену. Он бледен, у него тот же невидящий взгляд.
Вдруг он поворачивается ко мне.
- Кто ему откроет, вы? - спрашивает он.
- Нет, вы.
- Он не поймет, не захочет войти.
- Почему? Он меня никогда не видел. Он примет вас за меня.
Я не говорю, - и это, пожалуй, единственный риск, на который я пошел в этом деле, - что Поль Дамьен мог видеть мою фотографию. Но не думаю. Для газет меня давно не снимали, а времена, когда Пюс носила мое фото в сумочке, относятся к самому началу нашего брака.
- А если он меня узнает? - снова спрашивает Ганс.
- Ну что ж, тогда никаких проблем. Но все же дам вам один совет: как бы он себя ни вел, не упоминайте об интервью. Переходите сразу в наступление, так, чтобы он не успел опомниться.
- Да, вы правы, - говорит Ганс. - Он наверняка очень хитер. Надо его опередить, захватить врасплох, чтоб он и охнуть не успел…
Признаться, я плохо представляю себе, какой будет предстоящая сцена. Я не могу в точности предвидеть все, что произойдет, как поведет себя Ганс и какова будет реакция Дамьена. Оставляю шанс как одному, так и другому. Я передал свою ненависть Гансу Вамбергу, я создал ситуацию. Пусть они теперь сами разбираются.
А я буду смотреть, не вмешиваясь, с трибуны в роли болельщика. Тут можно говорить об определенном благородстве, ведь я не знаю, чем все закончится. И эта неизвестность, несомненно, самое лучшее, что есть в моей выдумке. Если бы в своих мечтах о мести я стремился к надежному исходу, я не стал бы так мучиться; отправился бы просто к Полю Дамьену и застрелил его.
Ну да ладно. Пора мне отправляться на мой пост. Подхожу к Гансу, похлопываю по плечу и молча поднимаюсь по лестнице, которая сегодня мне вовсе не кажется декорацией из бульварного спектакля. Сегодня она скорее напоминает мне эшафот.
Останавливаюсь на маленькой площадке, отсюда видна вся гостиная, а сам останешься в тени. Лучшее место, прямо как в ложе.
Вижу Ганса, который мечется по комнате, постоянно возвращаясь к двери, откуда должен появиться его враг. И впрямь такое ощущение, будто я присутствую на корриде, и мое сердце бьется, как сердце настоящего поклонника боя быков.
IX
Звонок. Словно звук античной трубы, возвещающей о начале смертельного поединка.
Это Поль Дамьен звонит у входной двери. Не знаю, какое у него лицо, не знаю, на что похож этот призрак, бесцеремонно вторгшийся в мое сознание многие недели назад. Он стоит за дверью так же, как три дня назад Ганс с его жуткой тайной, доживающий свои последние мгновения неизвестного чудовища.
Ганс медленно, тяжело ступая, направляется к двери. Мне кажется, я вижу все, как в замедленном кино.
Конечно. Никакой тайны больше нет. Ганс открыл дверь, и на пороге видна фигура Поля Дамьена. Я еще не различаю как следует черты его лица, но знаю, что способен теперь узнать из тысяч любовника моей жены. Эта дрянь выбрала не лишь бы кого! В нем нет ничего от жалкого писаки. Крепкий, высокий, он чем-то напоминает офицера, а еще - человека, который всегда чувствовал себя в жизни непринужденно. Вижу, как блестят пуговицы на его куртке.
- Я - Поль Дамьен, - говорит он.
- Входите, - хрипло произносит Ганс.
Мгновение Поль Дамьен, кажется, пребывает в нерешительности. Смотрит на Ганса. Сердце в моей груди бешено колотится. Если он меня знает, если видел недавно мою фотографию, это тут же станет ясно. Он скажет, например: "Я бы хотел поговорить с господином Луи Жоффруа". Или же: "У меня назначено свидание с господином Луи Жоффруа".
Он не произносит ни слова. Он входит. Ганс закрывает за ним дверь, а у меня ощущение, будто захлопнулась западня. Ну, вот и все! Поль Дамьен, увидев Ганса, не сомневается, что перед ним муж Франсуазы.
- Единственный счет, который я вам предъявляю, единственное, что имеет значение - это смерть Франсуазы!
Вот, наконец, главный ход! Как гром среди ясного неба! Я хотел бы владеть искусством Рембрандта, чтобы изобразить физиономию Поля Дамьена в этот момент разинутый рот, выражение безграничного изумления на лице.
- Что, что? - с трудом выговаривает он.
Но Ганс ничего больше не видит, его уже не остановить.
- Ее смерть, которая, увы, лишь подтверждает мою правоту. Разве стали бы вы убивать Франсуазу, если бы в Лондоне она не вернулась ко мне? Если б не бежала от вас?
Внезапно Дамьен встряхивается, словно собака, которую окатили водой.
- Прошу прощения, мосье, но я абсолютно не понимаю, о чем вы говорите. Вы говорите мне о смерти Франсуазы…
- Ну, конечно, сейчас вы будете строить из себя невинного! - вопит Ганс. - Изображать удивление!
И кидает вдруг магическую фразу, которую я бросил в него, как семя:
- Вы станете лгать, как всегда лгут любовники! Говорить все что угодно, неизвестно на что надеясь…
- Остановитесь, мосье, прошу вас! Вольно или невольно, но вы пребываете во власти чудовищного заблуждения! Вы бредите! Франсуаза жива!
В тот момент, когда Дамьен изрекает эту высшую истину, я, к сожалению, не вижу лица Ганса: уже некоторое время он стоит ко мне спиной. Но замечаю, как вдруг опускаются его плечи и весь он сгибается, словно человек, которому нанесли удар в живот.
Наступает долгое молчание. Потом Ганс делает резкое движение, сует руку в карман брюк, достает револьвер и целится в Дамьена. Уж он не знает колебаний! Он не задается вопросом, достойно это его или нет и какую оценку ему вынесут литературные критики. Ганс ведет себя, как славные герои скандальной хроники - с револьвером в руке он готов стрелять в своего обидчика.
- Приведите ее! - неожиданно звучит его приказ. На неизменно спокойного Дамьена это не производит впечатления.
- Нет, - говорит твердо, - по-моему, вы не владеете собой.
По согнувшейся фигуре Ганса, опустившимся плечам, поникшей голове я угадываю, как вдруг предельно напряглось все его тело. Он сделался похож на хищника, готового наброситься на свою добычу.
- Повторяю еще раз: приведите ее! - говорит он, не повышая голоса, но непреклонным тоном.
Услышав, как хлопает дверца машины, я подскакиваю на месте. Чувствую холодок в груди. Знаю, что это вышла из машины Пюс, что через несколько мгновений она появится здесь и будет вне себя от ужаса, обнаружив в "своем доме" вооруженного человека, назвавшегося ее мужем.
Пока она, оставаясь невидимой для меня, вместе с Дамьеном преодолевает короткое расстояние от машины до входной двери, Ганс медленно поворачивается вокруг собственной оси, не выпуская оружия из рук, явно готовый стрелять, как только они появятся на пороге.
Первым входит Дамьен, желая, наверное, в случае чего прикрыть Пюс. А вот наконец, и сама Пюс вырисовывается в дверном проеме, как мишень, вот моя жена, моя супруга - все, что мне дорого в этом мире, - стоит трепещущая, под защитой человека, который отнял ее у меня.
Я так мало думал о возможном появлении здесь Пюс, что сейчас совсем не представляю, как будут развиваться события дальше. Вижу, однако, что Ганс преисполнен решимости. У него наверняка есть свои соображения, но соображения безумца, и меня на самом деле беспокоит, что он там задумал. От тревоги у меня сжимается сердце.