Гувернантка - Грекова Полина. Страница 8

Лидия промолчала, а про себя подумала: «Потому что не хотел, чтобы я заподозрила в Кристине соперницу. Чтобы подчеркнуть, что свободен».

Зернов рассмеялся, будто прочитал ее мысли:

— И вовсе не потому, о чем вы подумали. Я и не собирался перед вами оправдываться. Просто есть что-то в вашем голосе такое... вызывающее доверие... Хотите, присоединяйтесь, — вдруг просто предложил Герман. — В восемь часов. Я уверен, что вы друг другу понравитесь. И я наконец увижу вас при свете.

— Нет! — выдохнула Лида. — Это исключено. Я не могу, нет, никак...

— Опять секреты?

Герман считает, наверное, что она просто кокетничает, цену себе набивает. В хорошенькой ситуации она оказалась благодаря своей хозяйке! От обиды и стыда Лидия чуть не плакала. Разговор пора было кончать, и давно пора! Она промямлила что-то о срочных делах, торопливо попрощалась и бросила трубку на рычаг.

— Елена Олеговна, — повернулась она к Кусковой. — Я больше звонить не буду! Это не входит в мои обязанности.

— Конечно, милочка, конечно, — неожиданно легко согласилась Елена. — Не хочешь — не надо! Иди, там уже Митя зовет.

Лидия удивленно подняла голову. Елена смотрела мимо нее, прищурив, будто прицеливаясь, глаза, в глубине которых плясали непонятные зеленые огоньки.

Митя радостно вопил в коридоре, объявляя всему миру об окончании ненавистного английского. А значит, гувернантке пора приступать к своим обязанностям. Теперь по распорядку следовал полдник — булочка с чашкой горячего шоколада, — а потом урок математики, который проводила сама Лидия. Они оба — и ученик и учительница — были сторонниками прогрессивных методов преподавания. Поэтому занятие, как правило, проходило на огромном, ручной выделки, персидском ковре, лежавшем на полу в детской, а центральным персонажем на уроке они сделали огромную, больше Мити, плюшевую гориллу. Горилла была тупа до невероятности и никак не могла сосчитать, как много ей нужно бананов на обед, на сколько больше ног у осьминога, чем у слоненка, сколько самолетов у Мити (впрочем, на последний вопрос не мог ответить и сам Митя — он умел считать только до десяти). В наказание глупая горилла должна была провезти Митю на себе верхом вокруг комнаты, но и это у нее не получалось, потому что она все время путала левые ноги с правыми, а задние с передними. Трудно сказать, кому уроки доставляли больше удовольствия — ребенку или его воспитательнице. Хохотали, во всяком случае, они одинаково и с удовольствием придумывали вместе все новые и новые испытания нерадивому животному.

Но в этот день непонятная тревога и недовольство собой за то, что вновь поддалась на уговоры хозяйки, мешали Лидии полностью сосредоточиться на игре. Возясь с Митей, она помимо воли прислушивалась к тому, что происходит за стеной. Для этого не требовалось каких-то особенных усилий — Елена привыкла дома голос не сдерживать. Девушка слышала, как она перенесла на более позднее время какой-то визит, после чего позвонила Анциферову, велев тому срочно приехать по «важному делу».

Зачем ей так срочно понадобился этот пройдоха? И почему Елена так спокойно отпустила ее, Лидию? Кускова не из тех, кто легко принимает отказ. Значит, что-то более важное занимает ее мысли. Девушка чувствовала, что это как-то связано с их последним звонком Герману.

...Большие часы в коридоре не успели отбить следующие полчаса, когда примчался Анциферов. Елена провела его к себе и плотно прикрыла дверь. Это еще больше насторожило Лидию. Голоса «сладкой парочки» глухо доносились из-за стены, и девушка поймала себя на том, что потихоньку придвигается к ней, стараясь получше их расслышать. Лидия улавливала только отдельные слова, но догадалась, что Елена пересказывала содержание последнего телефонного разговора с Зерновым. Потом до нее донеслось еще одно имя — Кристина, слова «ресторан» и «я им устрою встречу»... Последнее было произнесено громко, с нажимом и очень походило на угрозу. Елена вовсе не намерена отказаться от мести. Просто придумала что-то еще более изощренное... Но что?

За стеной раздалось «алло», и Лидия поняла, что Анциферов куда-то звонит. Видимо, связь была плохая, потому что Анциферов почти кричал, так что Лидия расслышала почти весь разговор.

— Андрон Викторович! Хочу вас предостеречь в отношении гонщика Зернова. Вы его к себе работать пригласили, а он с вашей женой по ресторанам шляется. И вас и ее в неудобное положение ставит! Неважно, кто я! А если хотите убедиться, посетите сегодня «Пьеро» часиков в восемь!.. Куда-куда?.. Сам иди туда, старый дурак! Над тобой все потешаются, а ты только рогами машешь!

Лидия отпрянула от стены. Митя лежал на полу рядом с гориллой и молча смотрел на нее не по-детски серьезными глазами. Не говоря ни слова, Лидия обняла мальчика.

— А-а-атличный будет материалец в отдел светской жизни! — зазвучал уже из прихожей голос Анциферова.

Лидия не видела его, но прекрасно представляла, как он потирает руки и расплывается в улыбке кота, играющего с загнанной мышью.

— Расскажешь мне все! — потребовала Елена. — У меня сегодня деловое свидание.

— О'кей! — весело ответил Анциферов.

Хлопнула входная дверь, мимо детской прошлепали торопливые шаги хозяйки.

Заглянула она к ним в комнату только минут через сорок, уже с тщательно сделанным лицом, одетая в белый костюм, состоящий из зауженных книзу брюк и длинного платья-накидки с разрезами по бокам и эффектными перламутровыми пуговицами. Жемчужная нитка дополняла наряд, в котором, надо отдать ей должное, Елена выглядела превосходно. На губах играла довольная улыбка — то ли от сознания своей эффектности, то ли от предвкушения мести. Для нее это был удачный день!

— Лида, — небрежно бросила она, — я задержусь часов до десяти. Дождись, пожалуйста, меня или Виталия.

Девушка молча кивнула. Ей уже приходилось присматривать за Митей по вечерам, и никогда это не было ей в тягость. Но не сегодня. Напрасно малыш приставал к ней после отъезда матери с любимыми обоими играми и книжками. Она его почти не слышала. Голова раскалывалась от мыслей. Сейчас было неважно, солгал ей Зернов или нет о своих отношениях с Кристиной. Даже если они носили не столь невинный характер, как он пытался представить, это не имело никакого значения. В конце концов, Герман ничем не обязан ей! То есть Стелле... Ей, Стелле — какая разница! Сейчас имело значение только то, что он очутился в ловушке, что он будет унижен теми, кого презирал точно так же, как и сама Лидия. И завела его туда она! Как она могла оказаться в одном лагере с этими кусковыми и анциферовыми — людьми, которым смешны верность, честь, мужество, любовь!

Лидия металась, не находя себе места, по огромной квартире, отражаясь в бесчисленных зеркалах. В какой-то момент она безотчетно остановилась в прихожей, перед одним из них. Из холодной сумеречной глубины на нее взглянуло измученное, несчастное лицо с огромными синими кругами вокруг глаз, висящими по обоим сторонам локонами, выбившимися из прически, посеревшими губами. Лицо предательницы. Лидия закрыла его руками, опустилась на пол возле античной вазы и, дав наконец себе волю, зарыдала. Обхватив ее руку, рядом всхлипывал Митя.

Сколько они плакали, Лидия сказать бы не смогла. Может быть, десять минут, может быть, час. Бурные слезы принесли облегчение, сняли если не саму боль, то ее остроту. Она сидела с уже высохшими щеками у вазы, ощущая в голове ровную гудящую пустоту. На коленях у нее сладко посапывал уставший от слез мальчик.

Митю разбудили удары старинных часов, напротив которых они сидели.

— Шесть часов, — констатировал он, открыв глаза. — Правильно?

Лидия задумчиво кивнула. До скандала в «Пьеро» оставалось два часа. Что же она сидит, дурочка?! Девушка осторожно приподняла Митю, вскочила на ноги. Нужно предупредить Германа — вот и все!

— Ты куда, Лида, ужин готовить? — спросил вслед ребенок.

— Да, ужин, ужин...

В конце концов, можно Зернову ничего не объяснять. Сказать, что не советует ему ходить в «Пьеро», и все. Или что Андрон Михаленко тоже собирается прийти. «А откуда это вам известно?» — «Случайно»... Случайно, и все.