Рыцарь-маг - Ковальчук Игорь. Страница 19

А принцесса Наваррская сперва начала капризничать, заявляя, что не позволит так обращаться с нареченной самого короля Английского, а потом не на шутку испугалась. Она никак не предполагала, что когда-нибудь окажется под угрозой смерти, и вдруг поняла, что действительно находится в условиях боевого похода. Сперва это были высокомерные шутки на тему того, к какому убожеству приходится привыкать столь знатной, как она, даме, и все из-за язычников-мусульман, которые не желают отдавать Гроб Господень добрым христианам. А потом Стефан Турнхам столкнулся с тем, чего он боялся больше всего, — с женской истерикой.

Тем времени работы на берегу шли полным ходом. Из обломков разобранных хижин, старых кораблей и камней возводились укрепления, достаточные, чтоб помешать каким-либо судам свободно пристать к берегу, а чужим солдатам — захватить его. Дик слышал мысли моряков, эхом доносящиеся из-за мыса, и догадался, что там собирается флот — небольшой, чтоб его можно было спрятать за скалами, но даже нескольких малых кораблей хватит, чтоб захватить галеру. Особенно если ее охраняет всего двадцать человек. Двадцать три, если считать королевского телохранителя, командора Турнхама и казначея де Мони.

— Я? — изумился Этьен, когда ему предложили вооружиться и надеть доспехи. — С чего это? И не собираюсь. Война — не мое дело. Вот если подсчитать чего...

— Вы же были оруженосцем, сударь, — мрачно произнес Стефан. — И даже, кажется, получили посвящение...

— Да это когда было! Тогда я был молод и глуп. А сейчас на меня не рассчитывайте! Пусть дерутся такие, как Уэбо, ему все равно больше делать нечего.

Турнхам почти злобно покосился на молодого рыцаря, стоявшего рядом, видно, желающего что-то сказать. Должно быть, что-то столь же приятное, как и раньше.

— Что? — рявкнул командор. — Разве ты не должен быть на корме, Уэбо, наблюдать за берегом? Что ты здесь делаешь?

— Наблюдать за берегом теперь, когда уже понятно, что и почему происходит, не так важно, — ответил Дик, ни на мгновение не теряющий присутствия духа. Гнев графа его совершенно не беспокоил. — Гораздо важнее то, что можно высмотреть вот там, — и показал рукой на мыс.

Этот мыс назывался Гата, он был довольно обрывистый, скальный, кое-где поросший низкими деревьями, кое-где во мху и потеках влаги. Здесь горный хребет делал плавный разворот и вдавался в море. А значит, за таким мысом можно было спрятать все, что угодно. Он защищал Лимассол от частых в этих краях западных ветров и от бурь, так что бухта могла считаться очень спокойным и безопасным местом... Но только не для англичан и только не теперь.

Командор в один миг осунулся и постарел. Он осознал наконец, на что намекает телохранитель короля, не зря же Турнхам свою довольно долгую по меркам того времени жизнь провел в походах. Он понял, что император решил обложить их, как дичь во время охоты. Только выход в море он не перекрыл. Совершенно правильно — какой человек в здравом уме и твердой памяти выйдет в море, если у него на борту всего несколько фляжек с водой и иссякли почти все остальные припасы? Замечательная идея — спрятать за мысом свои корабли, когда на берегу ждут войска, которые при необходимости спустят на воду легкие гребные суденышки. И вот галера в руках Комнина. Удивительно, что он до сего момента не предпринял что-то подобное. Должно быть, желает сделать вид, что на самом деле никого не собирался захватывать, — лишь бы не дать ни малейшего повода для обвинений.

— Ты можешь поручиться, что за мысом есть корабли? Ты видел? — все-таки решил уточнить Турнхам.

— Боюсь, когда мы их увидим, может оказаться поздно, — возразил Дик. — Видите вон ту лодку, которая как раз направляется к Гате? Это не рыбачье судно.

— Мало ли что. Возможно, кто-то по каким-то своим делам...

— Видны отблески солнца на металле. Там сидят люди в доспехах, при оружии.

— Это не доказательство.

— Возможно, милорд, — согласился молодой рыцарь. — Но если бы я был Комнином, именно так я и поступил бы. Его величество вот-вот доберется до Кипра, его корабли могут показаться на горизонте в любой момент.

Стефан и сам считал так. Он задумался, потирая лицо, которое покрылось бы потом, если б не недостаток влаги в теле. Как воин, он умел терпеть, но уже теперь сильно страдал от жажды, чувствуя, каким неестественно сухим и шершавым становится язык, как трескаются губы, и даже загустевшая кровь едва сочится сквозь образовавшиеся трещины. Хвала Господу, что они в море, где воздух куда как влажен, это не спасает от жажды, но немного приободряет. Многие из солдат уже украдкой отпивали из ведерок с морской водой, которую ставили для того, чтоб ею можно было обливаться. Турнхам помнил, что этого делать нельзя, но понимал он и то, что скоро, наверное, не выдержит.

Он повернулся к де Мони, в его взгляде был вопрос. Командор и казначей прекрасно друг друга понимали, потому и Этьену не понадобились никакие разъяснения. Он просто замахал руками:

— Нет, нет, конечно, нет! Да где это видано — выходить в море без воды и припасов! Кроме того, наши гребцы просто между банок попадают после полудня гребли — без еды и питья и на таком солнце!

— Гребцам можно дать вина, — предложил Дик.

— Какое вино! Толку-то с него!

— Толк с него как раз немаленький, — отрезал Турнхам. — Боюсь, это лучший выход теперь, когда у нас на корабле почти ни капли воды. Эй, гребцам по чарке вина, быстро!

Приказы сурового графа выполнялись мгновенно, слуги забегали с большими черпаками, и вскоре из-под нижней палубы, откуда до того раздавались только жалостные стоны и вой, донеслись звуки радостного оживления. Предложенное выхлебали в мгновение ока, и гребцов можно было понять. Вино перепадало им нечасто, а такое хорошее — и вовсе никогда. Одним махом удалось хоть как-то, но утолить жестокую жажду и заодно ненадолго отключиться от тягостной реальности.

— Милорд. — Голос у Дика был спокойный, даже легкомысленный. Командор обернулся — молодой рыцарь указывал на мыс Гата. — Смотрите.

Ветер ударил в лицо; из-за обрывистого склона горы, далеко врезающейся в море, плеснули грязно-белым огромные паруса... Нет, не стоило обольщаться — маленькие бурунчики по обоим бортам были свидетельством того, что киприоты полагаются не только на ветер. Должно быть, на веслах у них сидело не меньше гребцов, чем на галере англичан. Один, два, три... Шесть кораблей. Турнхам схватил ртом воздух, как выброшенная на берег рыбина, машинально нашарил на поясе рукоять меча. Спохватился и завопил так, что лицо в мгновение ока налилось кровью:

— Паруса, живо! Гребцы, на весла! Скорость погони!

— Они еще довольно далеко. — Дик прищурился.

— Но им благоприятствует ветер, — заявил де Мони. — Они доберутся до нас раньше, чем мы разгонимся. Эй, ставьте паруса! Почему не ставят?

— Это ни к чему, — отозвался капитан. Все это время он старался не попадаться на глаза благородным. А поскольку благородные на галере просто кишели, то его почти никогда никто не видел. Теперь он откуда-то появился как по волшебству, в ту самую минуту, когда оказалось нужно командовать. — Ветер слишком слабый. Паруса буду не помогать, а мешать гребцам.

— Но эти-то идут на веслах и под парусами.

— Они поворачивают при помощи весел, это же видно. — Капитан презрительно посмотрел на сухопутную крысу, которая только и умеет, что мечом махать, и тут же поспешил скрыться с глаз командора, надеясь, что вызывающего взгляда тот не заметил.

— Прибавить ходу! — крикнул Турнхам.

Дик отошел на корму, на уже ставшее для него привычным место. Серпиана, будто знавшая, что дождется его именно там, уже стояла с доспехом и шлемом. Она надела свою кольчужку, правда, на платье, ограничившись лишь тем, что подоткнула юбку чуть выше, чем обычно, — до середины голеней. В этом наряде она выглядела бы потешно, если бы не строгое и замкнутое выражение лица, на котором читалась уверенность. Рыцарь помнил, что ее нельзя недооценивать, — рука, подавшая ему меч, была хоть и маленькой, но твердой. Очень твердой.