Монстр (ЛП) - Гаджиала Джессика. Страница 9

— Значит, только тем, кто наставляет на тебя оружие? — спросил он, усмехаясь над своим меню.

— Что-то в этом роде, — согласился я, кивая.

— Так у тебя есть имя?

— Брейкер, — немедля сказал я.

При этих словах я приподнял бровь. — Ну, если у тебя может быть такое идиотское имя, как Брейкер, я могу быть Шотером (прим.перев.: игра слов Breaker — разрушитель, Shooter — стрелок, снайпер).

С того дня его так и звали.

— Чем ты занимаешься, мужик? — спросил он несколько минут спустя, копаясь в огромной куче французских тостов.

— Мне не о чем говорить в переполненной закусочной, — сказал я, скользнув взглядом по столу менее чем в двух футах от нас, за которым пожилая пара не скрывала, что они подслушивали.

На это Шотер пожал плечами. — Нужна какая-нибудь помощь?

И с того дня он действительно помогал.

Пятнадцать лет казались намного старше на улице. И это было еще старше, когда ты рос с отцом, который выбивал из тебя все любящее дерьмо всякий раз, когда выпивал. Что было ежедневно. Шотеру было пятнадцать лет, он сходил на тридцать. Резкий. Сознательный. С удивительным контролем над своими эмоциями. Возможно, даже больше, чем у меня. Он был забавным. Скор на умные замечания. И еще более быстр в пикапе. И это всегда срабатывало. Он был чертовым подростком Казанова.

И когда он сказал, что знает, как обращаться с оружием, ну, это было преуменьшением. Он был чемпионом по стрельбе среди юниоров в штате Йеллохаммер (прим.перев.: прозвище штата Алабама). Лучший стрелок, которого я когда-либо видел.

Пока ему не исполнилось двадцать с небольшим, он работал на меня. Помогал мне в расследовании дел. Сбором информации. Поимкой людей, если я думал, что у меня будут проблемы. С возрастом он не стал таким большим и громоздким, как я, но его жилистая худоба имела свои преимущества в бою.

Затем, примерно в то время, когда ему исполнилось двадцать три, он решил, что пришло время разветвиться. Быть самими собой. Это был шаг, которого я ожидал некоторое время. И я также ожидал, что он его сделает.

Когда у тебя были такие навыки обращения с оружием, как у него, ну, чем еще ты мог заняться, кроме как заказными убийствами?

Он брал крупные заказы — работал на мафию или другие криминальные семьи, империи, больших парней.

Когда дело касалось моей работы, я зарабатывал деньги.

Из-за Шотера мой доход казался ничтожным.

Каждый месяц он посылал своему дерьмовому отцу ящик самого лучшего скотча, который можно было купить за деньги.

Можно было бы сказать, что у него все еще были какие-то проблемы с папой.

И он был, во всех смыслах и целях, единственной семьей, которая у меня была. Младший брат. Кто-то, на кого мне было не наплевать.

И Лекс Кит удерживал его.

— Он хотел, чтобы я похитил кого-то по имени Алекс Миллер, — сказал я Пейну, вырываясь из своих воспоминаний. — Сказал мне, что вернет Шотера в целости и сохранности, если я это сделаю. Поэтому я согласился. И черт возьми, он не сказал мне, что Алекс Миллер — гребаная цыпочка.

На это у Пейна опустились плечи. — Черт.

— Да, — сказал я. — Пока мы разговариваем, она уже сидит на складе. Я не очень-то разбирался в инструкциях. Захватить ее. Удерживать ее. Он не сказал до каких пор. Похоже, он хочет… сделать всю грязную работу сам, — сказал я, мои слова казались ядовитыми на языке.

— Я не могу позволить ему заполучить ее, — сказал Пейн, удивив меня.

Пейн, в отличие от нас с Шотом, происходил из хорошей семьи. Бедняга. С слишком большим количеством детей в квартире с двумя спальнями в дерьмовом районе. Но хорошая семья. С сильной матерью и бабушкой. Крутые тетки. И две младшие сестры. У него была сильная, укоренившаяся потребность уважать и защищать женщин. Так что, да, хотя он использовал их много раз для секса, он никогда даже не повышал на них голос и не давал обещаний или заявлений, которые не собирался выполнять.

Он точно знал, что Лекс приготовил для Алекс.

И он ни за что не согласился бы с тем, чтобы это произошло, когда этого можно было избежать.

Проблема была в том, что я не знал, как это сделать.

— Я согласился дать ей немного героина, чтобы она могла покончить с собой до того, как он доберется до нее.

Пейн оторвал взгляд от моих глаз, глядя в окно, где солнце начинало пробиваться сквозь небо.

— Послушай, ты же знаешь, что я люблю Шота, — начал он, и я знал, что это правда.

Мы с Пейном стали близки только потому, что знали друг друга, часто посещали одни и те же бары, делали ставки на то, кто из нас посадит самую горячую цыпочку ночи себе на колени (до нынешнего времени мы были довольно равны). И когда Шотер стал большой частью моей жизни, он стал большой частью жизни и Пейна. И Шот потратил большую часть своего дохода на поддержание татуировочного бизнеса Пейна. Шот был большим поклонником модификации тела — пирсинга (огромные заостренные в ушах, пирсинг языка, затем иногда губы, иногда носа). Это было по-разному. Потом были чернила. Он был покрыт ими, почти полностью: руки, грудь, спина. У него даже была татуировка орла на передней части шеи, крылья были расправлены назад к ушам. Шот провел много времени в кресле Пейна. Эти двое были близки.

Когда Пейн сказал, что любит Шота, именно это он и имел в виду.

— Но он взрослый мужик. Он занялся этим бизнесом. Он, как и ты, знал обо всех рисках. И он посмотрел им в лицо и сказал: «Да пошло оно, мать вашу». Так вот, эта девушка… эта девушка не делала такого выбора. Как бы она ни связалась с Лексом, это ни в коем случае не будет честной борьбой. Она невинна.

Он был прав.

Блядь.

— Я знаю это, — сказал я, наливая себе еще. Повисло молчание, мы оба не были уверены, какие границы мы готовы пересечь. Я заговорил первым. — Она хакер. Вот что она сделала. И она призналась, что пыталась уничтожить его.

— Уничтожить его с помощью компьютера? — спросил он, в его голосе смешались удивление и недоверие. — Мини-армии не смогли его уничтожить. С оружием и бутылками с зажигательной смесью.

— Да, — согласился я. Те первые дни были сплошным беспорядком. Повсюду были копы. В бизнесе каждого. Я уехал из города на год, устроился на работу на другом побережье, просто чтобы моя задница не попала в поле зрения. Шот пошел за мной, все еще пытаясь создать клиентскую базу, поэтому он работал на меня неполный рабочий день, а остальное время на себя. Много солнца, денег и сучек. Это были хорошие времена. Внезапно мне захотелось, чтобы мы никогда не возвращались.

Шот был бы свободен. У меня бы не было этой сексуальной штучки, сидящей в том вагоне поезда. И я бы не столкнулся с невозможным выбором между ними.

— Если я перейду Лексу дорогу, я тоже труп, — размышлял я вслух. Он бы не остановился, просто убив Шота. Это было бы просто для того, чтобы помучить меня, прежде чем он придет и убьет меня тоже. Вероятно, заставляя меня смотреть, как он насилует и мучает Алекс, прежде чем прикончить меня, просто чтобы доказать, что он одержал верх. — И Алекс тоже, — добавил я.

Пейн вздохнул. — Просто спрячь ее где-нибудь, чувак. Дай ей немного еды, денег и одноразовый телефон, и скажи, что, если она не получит от тебя вестей через две недели, пусть убирается. Она хакер… она может найти себе новую личность. Она может исчезнуть.

— Тогда что, чувак? Ждать, пока Лекс придет и убьет меня?

Пейн пожал плечами. — Или найти способ убить его.

— Что? В одиночку? Ты сам сказал, что преступные вооруженные формирования пытались и потерпели неудачу, чувак.

— Да, но девушка, которую ты удерживаешь… она наблюдала за ним… у нее, вероятно, много на него есть. Информация, которую ты можешь использовать. Попроси у нее доступ к ней. Посмотри, сможешь ли ты использовать что-нибудь из этого, чтобы найти способ убрать его.

— И ты ожидаешь, что я смогу сделать все это, блядь, хладнокровно, зная, что у него Шот, и не известно что он делает с ним?

— Ты помогаешь ему, стоя здесь и разговаривая со мной сейчас?