Безжалостные обещания (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 31

В результате остаток ужина мы съедаем при свечах в столовой, из окон которой открывается вид на воду. За стеклянными дверями нам видна вся гроза, снова и снова сверкают молнии и льет дождь, пока мы едим жареную утку с пряностями, картофельное пюре с маслом и хрустящую брюссельскую капусту, обжаренную с панчеттой, апельсином и какой-то глазурью, которая вкуснее, чем я когда-либо представляла, может быть у брюссельской капусты.

Позже, засыпая под шум утихающего дождя, я не могу отделаться от мысли, что сегодняшний день, должно быть, был счастливой случайностью. Тест или что-то в этом роде, придуманный Лукой. Даже когда он заключает меня в свои объятия, чтобы уложить спать, чего он никогда не делает, я не могу позволить себе полностью расслабиться. Но до конца недели ничего не меняется. На следующее утро мы завтракаем на балконе, солнце такое же бодрящее, ясное и голубое, как и прошлой грозовой ночью. Завтрак восхитительный, яйца-пашот, копченый лосось и вафли с медовыми цветами и ванильным сиропом, стекающим с них вместе с растопленным сливочным маслом. Я хочу съесть все.

В результате я съедаю половину первой душераздирающе вкусной вафли, прежде чем мне приходится бежать в ванную, чтобы меня вырвало. Когда я возвращаюсь, Лука странно смотрит на меня.

— Ты в порядке? — Это все, что он спрашивает, накалывая кусочек кабаньей колбасы, но я слышу в его голосе что-то еще. Это заставляет меня задуматься, не начинает ли он что-то подозревать.

— Думаю, это все, из-за перелета, — слабо говорю я, зная, насколько это плохое оправдание. Я никогда не слышала, чтобы из-за смены часовых поясов кого-то тошнило. Но это лучшее, что я могу придумать под давлением.

Мне придется придумать способ блевать более приватно.

К счастью, Лука не подвергает сомнению мое решение этим утром пить только воду. После завтрака мы переодеваемся в купальные костюмы. Когда я выхожу на палубу, где Лука уже растянулся в шезлонге, он замечает меня и так одобрительно присвистывает, что я понимаю, что он говорит серьезно.

— Ты уже видел меня обнаженной, — поддразниваю я его, — и в нижнем белье. Конечно, не в бикини, но это не так уж и поразительно.

— В великолепной девушке в бикини есть что-то, что просто радует, — сообщает он мне. — Давай, залезай в бассейн. Я хочу увидеть тебя мокрой в бикини.

До этого я, возможно, пожаловалась бы или попыталась поспорить, но вместо этого я просто покачиваюсь в сторону сверкающего пейзажного бассейна, наслаждаясь ощущением его взгляда на себе. По такому случаю я выбрала бикини-стринги цвета морской волны, которое завязывается на бедрах и едва прикрывает изгибы моей задницы, с топом, который на самом деле не предназначен для того, чтобы стеснять мою полную грудь чашечками. Когда я оборачиваюсь, то вижу, что у Луки уже встает, просто наблюдая за мной.

Я ныряю в прохладную воду, проплываю несколько гребков, а затем встаю. Улыбка расплывается по моему лицу, когда я смотрю на Луку, кажется невозможным быть несчастной здесь, под солнцем, в этой прекрасной воде, когда в моем распоряжении все, чего я только могла пожелать или в чем нуждалась, и самый великолепный мужчина, которого я когда-либо видела, смотрит на меня так, словно я богиня. Все, что происходит дома, кажется таким далеким, как будто это произошло в другом мире, с другими людьми. Я знаю, что это неправда.

Но притворяться так легко.

Рука Луки тянется к поясу его плавок. Он едва успевает вытащить свой твердый член, прежде чем я подхожу к нему, мое тело уже снова жаждет его, я сажусь верхом на его шезлонг, отодвигаю свое мокрое бикини в сторону и опускаюсь на него сверху.

Здесь я чувствую себя кем-то другим. Кем-то красивым, распутным, соблазнительным. Кем-то, кто может сделать что-то подобное… сексуально подойти к своему мужу и сесть на его член, не испытывая стеснения. И Луке это чертовски нравится. Я могу сказать это по тому, как он хватает меня за бедра, по тому, как он рычит, целуя меня, по тому, как он, кажется, не может насытиться, его руки и рот повсюду, когда он притягивает меня к себе, пока я седлаю его член, его губы лихорадочно движутся по моей шее и груди и обратно к губам.

И так каждый день. Мы ужинаем на балконе, веранде или в столовой с распахнутыми дверями, чтобы впустить морской бриз, одним утром сидим прямо перед нашей спальней, а другим у бассейна, угощая друг друга фруктами и кусочками сыра под лучами островного солнца. Мы загораем у бассейна и купаемся в море. Лука берет меня с собой нырять с маской и трубкой, показывает разных рыб, когда они проплывают мимо, целует меня, когда мы выныриваем. Он берет меня покататься верхом на острове, чего никто из нас никогда раньше не делал. Впервые я вижу что-то действительно похожее на страх на лице Луки, когда его лошадь начинает фыркать и идти рысью чуть быстрее, чем нужно, игнорируя его, когда он натягивает поводья. Я не могу удержаться от смеха… Лука такой крутой, альфа-босс мафии, человек, способный на столько насилия и вселяющий столько страха в других. Тем не менее, сидя верхом на гарцующем черном коне, он выглядит совершенно неуверенным в себе. В каком-то смысле приятно видеть, что он выглядит таким человечным, таким нормальным.

Я теряю счет тому, сколько раз мы занимались любовью, потому что именно на это, это все и похоже. В нем нет ни гнева, ни ненависти, ни негодования, как будто, отгородившись на некоторое время от остального мира, мы забыли обо всем этом. Это лишило нас, в прямом и переносном смысле, того, кем мы являемся как люди, не дочерью Джованни или сыном Марко, не осиротевшими скрипачкой и доном мафии, не невольной невестой или невольным женихом. Только София и Лука. И в течение недели я обнаруживаю, что мне нравится, кто мы такие. Но, конечно, это только усложняет все дело. Потому что у меня все еще есть свой секрет, и он или она растет с каждым днем.

Несколько раз я чуть не сказала об этом Луке. Это вертится у меня на кончике языка, обычно в наши самые интимные моменты, но каждый раз я останавливаю себя. Все еще есть этот затяжной страх, что что-то в этом не по-настоящему, что другой ботинок может упасть в любой момент. А потом я думаю об Ане и о том, на что она идет, чтобы найти выход для ребенка и для меня, и я снова в замешательстве.

Я не думаю, что мне больше нужен выход. Но что, если я ошибаюсь?

Весь полет домой я чувствую, что вот-вот расплачусь. Мы с Лукой в последний раз занялись любовью на прохладной кровати, застеленной льняными простынями, прежде чем собрать вещи, чтобы уехать, и я прижалась к нему, желая остановить время и не возвращаться к реальности.

Чтобы не приходилось делать выбор, который мне скоро предстоит.

На обратном пути мы оба молчим. Интересно, чувствует ли Лука то же самое, что и я, думает ли о том же. Я не осмеливаюсь спросить. Я чувствую, как напряжение растет по мере того, как проходит час, и мы приближаемся к дому, и я чувствую стеснение в животе, которое не имеет никакого отношения к моей беременности. Я не хочу возвращаться к тому, как все было раньше. Я не могу сожалеть о времени, которое мы провели вместе во время медового месяца, это была одна из лучших недель в моей жизни, но сейчас гораздо тяжелее осознавать, что мы можем быть вместе. Зная наверняка, насколько хорошими мы можем быть, что короткий промежуток времени до этого был не просто случайностью.

Это могло бы быть реальностью. И я хочу этого.

На взлетной полосе нас ждет машина. Когда мы проскальзываем внутрь, я ожидаю, что Лука отстранится, снова замкнется, но он этого не делает. Вместо этого он тянется к моей руке, и я чувствую, как моя грудь сильно сжимается, когда его пальцы переплетаются с моими.

Я не была уверена, чего ожидать, когда мы вернемся в пентхаус, вернемся ли мы к напряжению и холодности друг к другу, будет ли это неловко, если последняя неделя просто исчезнет.

Я никогда, даже в самых смелых мечтах, не ожидала бы того, что мы увидели, когда двери лифта открылись.

Кровь размазана по полу, стенам, кровавый отпечаток ладони на полпути вверх, как будто кто-то пытался подхватиться, прежде чем упасть, или подняться на ноги. Лука немедленно отшатывается, его рука тянется к пистолету, которого там нет, он с силой отталкивает меня за спину, делая несколько шагов назад и оглядываясь по сторонам.