Полуночное солнце - Кэмпбелл Дж. Рэмсей. Страница 21

– С Новым годом, Эллен! – сказал Доминик, но тут увидел выражение ее лица. – Э… прошу прощения, я не…

– Нам только что сообщили, что моя тетя умерла, – пояснил Бен.

Доминик коснулся своего лба, груди, левого плеча, правого:

– Да покоится она с миром. Она была прекрасная женщина, это огромная потеря для всех нас. Хочешь взять выходной? Я и сам смогу справиться.

– Спасибо, Доминик. Мне в любом случае надо зайти в полицию. Может быть, я еще вернусь после обеда.

Горе начало прорастать в нем, пока он шел вслед за Эллен к машине. Он ощутил облегчение, когда тетя отправилась на Рождество и Новый год в гости к друзьям – облегчение от того, что не придется, как обычно, два дня поддерживать вежливые разговоры и излучать праздничное настроение. Она получила открытки, которые дети нарисовали ей на Рождество, подумал он, но они больше не нарисуют ей открытки на день рождения. Он никогда не благодарил ее за то, что вырастила его, и вот теперь слишком поздно. Он сглотнул комок в горле и сжал кулаки, и даже сумел не разрыдаться, пока не сел в машину, где Эллен его обняла. В конце концов он с трудом выговорил:

– Давай выясним, что им известно.

Он высморкался, пока она выруливала в поток машин.

– А они сказали, как это случилось?

– Насколько я понимаю, она не сильно страдала, Бен. По-видимому, она умерла от переохлаждения.

– Как это? Что там у этих ее друзей творится?

– Она не ездила к друзьям. Она была в том городе, где ты родился.

– В Старгрейве? И что она там делала?

– Я не догадалась спросить.

В глазах у него щипало, во рту стоял привкус горя, недоумение сгущалось, словно гроза, которая никак не может разразиться. Он спешно ринулся в полицейский участок, пока Эллен парковала машину. В окошке за перегородкой сидел полицейский, почему-то странным образом напоминавший швейцара.

– Чем могу помочь?

– Я Бен Стерлинг. Мне сообщили, что моя тетя скончалась на севере страны. Вы случайно не знаете, что она там делала?

Если полицейский и счел странным такой первый вопрос, то не подал виду. Он ушел в кабинет, откуда доносился стрекот пишущих машинок. Когда он вернулся с кипой бумаг в руке, Эллен уже успела присоединиться к Бену и сочувственно пожимала ему руку.

– Ваша тетя – это та леди, которую обнаружили в местечке под названием Старгрейв?

– Должно быть, она, только я не понимаю, зачем она там оказалась.

– По сведениям местной полиции, она проведывала свой дом.

У Бена закружилась голова, и он ухватился за край перегородки.

– Какой дом?

Полицейский внимательно изучил верхний лист в стопке.

– Тот дом, который она много лет сдавала в аренду. Прошу вас, следуйте за мной, – прибавил он.

Глава тринадцатая

На следующий день после похорон Маргарет спросила:

– Папа, а сколько у нас теперь домов?

Они шли по тропинке, протоптанной вдоль края береговой скалы, где завершалась их воскресная прогулка. На сером небосклоне выделялось лишь одно сияющее облако, серебристым зеркалом зависшее над морем. Широкие неторопливые волны накатывали от самого горизонта, чтобы разбиться о тронутые ржавчиной волноломы, которыми щетинилась береговая линия, где выстроились закрытые на зиму отели. Вопрос Маргарет захватил Бена врасплох, прервав поток грез, которые он тут же позабыл.

– Только тот, в котором мы живем, – ответила за него Эллен.

– Но папа сказал, тетя Берил хотела, чтобы мы получили все, что у нее было.

– Позже, – пояснил Бен. – И только если мой давно потерянный брат-близнец Шеклтон Стерлинг, которого вывезли за границу раньше, чем он научился ходить, и который с подросткового возраста исследовал до сих пор неисследованные земли, не заявит свои права.

– Но у тебя же нет никакого брата, – заныл Джонни.

– У меня только мама и вы двое, ну и еще тот, кто зародится в моем воображении.

– Если больше никого, то все шансы, что у нас будет много домов.

– Всего три, Марджери, – сказала Эллен, – и я бы не надеялась сохранить их все.

– Но мы же оставим тот, в горах, где родился папа? Можно будет поехать и посмотреть этот дом?

– Правда, папа, можно? – воскликнула Маргарет. – Как бы я хотела увидеть этот дом.

– Полагаю, это возможно.

Резкий порыв ветра поднял песок, который зашуршал по траве на краю утеса.

– Пошевеливайтесь, а не то замерзнем так, что никто ничего не увидит, – сказала Эллен.

На обратном пути к машине Бен плелся в хвосте. Значит, размышлял он в очередной раз, его тете удалось преодолеть свою неприязнь к Стерлингам настолько, что она не просто приняла доставшийся в наследство дом, но еще и наняла в Старгрейве риелтора, который все эти годы собирал арендную плату со съемщиков. Должно быть, она скрывала все эти факты от Бена, поскольку боялась, как бы он не вспомнил из своего детства то, что она старалась вычеркнуть из его памяти, но почему же она не рассказала ему все, когда он повзрослел? Тогда он мог бы ездить в Старгрейв вместо нее, и она не умерла бы там в одиночестве на склоне холма, где очевидно упала и поранилась на обратном пути от дома до отеля. Но почему она не пошла вдоль главного шоссе, а оказалась на общинных землях рядом с лесом, слишком высоко над городом, чтобы ее вовремя заметили?

– Бестолковая старушка, – пробормотал он себе под нос, и ему пришлось подавить подступавшие слезы, прежде чем нагонять своих.

Позже, когда дети уже спали, Эллен сказала:

– Раз уж ты собрался смотреть старый дом, можем мы поехать с тобой?

– Дорога довольно долгая.

– Но мы могли бы поехать на выходные. Если, конечно, ты не против взять нас с собой.

Он тут же ощутил себя законченным эгоистом. Вдруг это их единственный шанс увидеть Старгрейв, кроме того, он всегда сможет отправиться на одинокую прогулку, если нахлынут воспоминания.

– Надо выяснить, есть ли в гостинице свободные номера.

Администратор гостиницы, судя по голосу, была польщена таким вопросом и забронировала им на субботу два номера.

– Можно будет немного пошалить в выходные, когда дети заснут, – сказала Эллен, отвечая улыбкой на его улыбку. – А порепетировать можно прямо сейчас, если хочешь.

После того, когда он накрыл их обоих теплым одеялом и опустил голову ей на грудь, она прошептала:

– Открой мне одну тайну.

– Да у меня вроде бы нет от тебя никаких тайн.

– Тогда скажи, что ты лучше всего помнишь о своем детстве в Старгрейве.

– Ожидание, – произнес он в итоге. – Чувство, что я все время ждал чего-то наподобие Рождества, только оно так ни разу и не наступило.

– Бедный ребенок.

– Нет, я не хочу сказать, что был разочарован. Я хочу сказать, те годы моего детства казались началом какого-то приключения. Все вокруг меня было как будто предисловием к некоему событию, которому я не могу подобрать название.

– Похоже на вполне хорошее детство.

– Полагаю, именно так и было, – отозвался Бен, но ему показалось, она свела реальность к какому-то клише, которое помешало ему вспомнить. – Все равно, я лишился этого, переехав из Старгрейва. Время от времени я по-прежнему переживаю схожие ощущения, иногда, когда пишу.

– Но не со мной?

– И с тобой, конечно, – заверил Бен, целуя ее, чтобы разогнать ее печаль. – Я и сейчас это чувствую.

И он в самом деле чувствовал неотвратимое приближение чего-то, предвкушение явилось с первым зыбким светом над горизонтом, еще до восхода солнца. Когда утром он проснулся, это ощущение было с ним и не покидало его всю неделю. К вечеру пятницы он так же сгорал от нетерпения, как и дети. В ту ночь ему снилось, что он стоит на горе, и под ним нарастает лед, вознося его к самым звездам.

Однако утром дети поначалу не желали подниматься, и их не соблазняла даже перспектива завтрака в придорожном кафе. Маргарет накануне послушно отправилась в постель, но потом долго лежала без сна, а Джонни и вовсе уложили с трудом, и вот теперь им пришлось вставать до зари. Следующие полчаса все семейство, спотыкаясь, брело в ванную и обратно, сонно наталкиваясь друг на друга, словно им не хватало места. Они вразброд вышли к машине под тяжелое, набрякшее небо – Бену показалось, оно похоже на липкую грязь, и именно оно не дает ему до конца проснуться. Он потащился обратно в кухню и пригоршнями плескал холодную воду в глаза, пока наконец не ощутил, что в силах вести машину.