Нестандартный формат (СИ) - "De Ojos Verdes". Страница 30

Подходя к нужной двери, девушка с удивлением осознала, что её слегка потряхивает от волнения. Тело сковывала оторопь, накрывшая с головы до пят. Что ей делать среди его друзей? Очень глупо было соглашаться… Но поздно давать заднюю, раз уж пришла.

Нажала на кнопку звонка и выдохнула. Через секунд двадцать ей открыли.

Чёрный ему к лицу. Первое, о чем подумала Ева, увидев Руслана.

Чертенок, самый настоящий чертенок. Второе, что всплыло в сознании, когда он широко улыбнулся, а глаза заискрились, будто включив бегущую строку «Я знал, что ты придешь».

Надо бы что-то сказать. Это уже была третья и похвально прагматичная мысль, которую выдал мозг, но почему-то импульсы не доходили до места назначения. Конечности отказывались повиноваться. И язык вальяжно покойствовал во рту.

— Привет, — спас он ситуацию, — проходи.

Девушка механически сделала шаг, следуя команде извне. Потому как сама пока не в состоянии была влиться в реальность, находясь под впечатлением от…красоты. Его безупречной и практически незаконной красоты.

— А, да не надо было, я купил… — принимая из её рук коробку, выдал именинник.

Наконец Ева очнулась.

— С днем рождения! Я не знала, что тебе подарить, поэтому пошла проторенной дорогой — подарок, сделанный руками.

И быстро чмокнула в гладкую щеку.

Повисла пауза. Руслан переводил взгляд с торта на девушку и обратно. Лицо его было полно изумления, и ей вдруг стало не по себе. Всё-таки продешевила, получается?

— Ты испекла его мне? Сама? — не мог поверить.

— М-м…ну…да.

— Зефирка, блин… — засиял внезапно, ослепляя Еву, — спасибо!

И резко подался вперед, поймав её губы. Трепетно, горячо, отчаянно.

— Погоди, — оторвалась она от него с трудом. — Рано радуешься. Может, тебе и не понравится.

Ответом ей служила загадочная улыбка. Значения которой Ева не поняла.

Повесив верхнюю одежду и сняв обувь, девушка последовала за Русланом, вцепившись в подарочный пакет с бутылкой внутри. В гостиной играла динамичная музыка, а находившиеся там ребята активно переговаривались между собой. Их было всего двое. И это обескуражило. Где отвязные вечеринки в стиле золотой молодежи? Красивые девочки, море алкоголя, витающий в воздухе аромат вседозволенности, обусловленный молодостью и состоятельностью?..

— Тимур и Денис — мои лучшие друзья, — привлекая их внимание, оповестил Руслан, оборачиваясь затем к ней. — А это Ева.

— Здравствуйте… — вылетело из неё скованно.

Первый был типичной кавказской внешности и явно со сломанным носом. Его карие глаза очень серьезно прошлись по девушке, заставляя ежиться. Суровая брутальность навевала несознательную тревогу. А она так давно отвыкла от этого…

Второй — симпатичный блондин со светло-зелеными глазами и совсем уж девчачьими пухлыми губами. Он выглядел доброжелательнее, но одарил Еву не менее придирчивым изучающим взором.

После чего они хором поздоровались и искренне — а это считывалось сразу — улыбнулись. Ева с подозрением обернулась, намереваясь уличить Руслана в какой-нибудь грозной призывной гримасе, адресованной друзьям, но тот был совершенно спокоен.

— Пацаны, давайте на выход.

Девушка остолбенела. Но убило её следующее — те действительно встали и засобирались. Видимо, у них был как-то особый невербальный язык, с помощью которого доходчиво всё объяснялось.

Едва успев подобрать челюсть, она наблюдала, как, прощаясь, мужские спины исчезают за пределами гостиной.

Руслан положил коробку на стол, вышел следом, после чего послышался щелчок замка. Какое-то время Ева стояла и озиралась по сторонам, абсолютно ничего не соображая. Пока хозяин квартиры не появился с двумя дымящимися чашками и…внушительными столовыми ложками.

— Мой руки и возвращайся, Зефирка.

Так она и поступила. Вернулась, присела рядом на диван и уставилась на него, ожидая объяснений.

— Я очень жадный, не хотел с ними делиться, — горделиво оповещает, указывая на лакомство.

— Руслан, что происходит?..

— Тебе всегда пекут торт на день рождения?

— Ну да, это обычное дело в любой семье, — Ева всё еще не понимает, отвечая с опаской.

— С тех пор, как умерла мама, для меня — не обычное. Я восемь лет не получал именинных пирогов. И только что понял, что Карлсон во мне всё это время подыхал от тоски.

А потом он взял и с размаху зачерпнул ложкой бисквит, пренебрегая правилами этикета. Ни тарелок, ни аккуратно разрезанных кусочков.

Ева потупила взор. В ней боролись два желания — рассмеяться и расплакаться. Второе — было настолько жгуче острым и неожиданным, что от него спёрло дыхание. И ведь о матери сказал без слезливости, не вызывая жалости. Но это так…больно…

Её тщательно выстроенная оборона, оберегающая от новых порций разочарования эти несколько месяцев, что они вступили в связь, сейчас грозилась дать трещину. И Ева очень не хотела этого. Именно поэтому всегда держала дистанцию и не позволяла Руслану никаких вольностей. Они ведь даже толком и не разговаривали.

Пока он звучно постанывал, поедая свой подарок, девушке на глаза попался элегантный альбом в кожаном переплете, который лежал на углу столика. Ева сползла на ковер, устраиваясь поудобнее, и потянулась к нему, чтобы хоть как-то скрыть сумятицу, охватившую её от новости о маме.

— Леся заскочила днем, это её гифт.

Несмотря на то, что голос его звучал привычно беспечно, Ева уловила новые нотки. Нечто тщательно скрываемое, сокровенное.

Даже на мгновение застыла с поднятой вверх рукой. И что-то в этот момент приключилось с её сознанием. Шепоток прошелся рядом, словно предупреждая — если ты действительно не хочешь иметь с ним никаких тесных отношений, не лезь, просто не лезь туда, потому что ты ступаешь в чужую душу, откуда тебя уже саму попросту не отпустит… А ты не умеешь поверхностно. Ты снова захлебнешься, Ева.

Встряхнув головой, девушка отпрянула. И чертыхнулась про себя. Ну что она, в самом деле, что за мистический налет?..

Решительно привстала и схватила альбом, аккуратно открывая.

И тут же кусочки собрались воедино, пазл сошелся. Фото на стене и на первой странице — одна девушка. Его мама. Красивая — слов нет. И как же Ева тогда не увидела, насколько он на неё похож?.. Значит, её нет в живых. Поэтому она и не поет больше. Поэтому не застать на афишах имени «Дана Лихно».

Мальчик Руслан. Вот почему у тебя грустные глаза.

Ева и не заметила, что он устроился рядом, тоже сполз на ковер, успев насытиться. Она переворачивала качественный узорчатый картон, неизменно улыбаясь. На неё увековеченный в моменте смотрел озорной мальчуган, которого скорее примешь за девочку — так смазливо хорош. Щербатая улыбка, блестящие темные глазки с неизменно выраженной детской коварностью — теми самыми бесятами, что до сих пор можно наблюдать в глубине, когда смотришь на него.

Сначала молчали. А потом как-то незаметно Руслан начал рассказывать историю той или иной фотографии, вызывая её смех. Вовлекая в разговор, очень тактично и умело выведывая из неё ответную информацию о своем детстве. Они болтали и болтали, время от времени соприкасаясь то плечами, то руками, когда рассказ был особенно экспрессивным, требующим дополнительных спецэффектов, достигаемых с помощью движений в воздухе.

А под конец он просто перетащил на себя ошарашенную Еву, застав врасплох и умело пользуясь своим преимуществом. Приник к губам в щемящем поцелуе, трогательном и неподдельно живом по своей природе. И прошептал:

— Останься, Ева. Просто поверь мне. Откройся. Забудься.

Её ресницы затрепетали от дикого волнения. Никто и никогда не был с ней так подкупающе ласков.

Трещина стала значительно шире.

И это неизменное ожидание подвоха свободно просачивалось через нее, вызывая неприятные ощущения.

— У нас был уговор, Руслан, — тут же сухо напоминает Ева, отстраняясь.

Он хмыкнул. Словно по щелчку, атмосфера в комнате резко переменилась, и ей показалось, что в воздухе запахло грозой. Девушка не ожидала такой бурной негативной реакции. Её подхватили на руки и стремительно перенесли в спальню, весьма небрежно швырнув на кровать. После минут, проведенных в лучистом веселье и очень теплой непринужденной обстановке, происходящее сейчас казалось нереально грубым и пошлым.