Демон тринадцатого месяца (СИ) - "Cofe". Страница 33

— Но мы хотя бы поняли, что болезнь поселилась в сердце и легких. Это подтверждают те пульсы, которые я сейчас прослушал у наших больных. Пульс «жэнь ин» дает начало крови, а пульс «ци-коу» — начало энергии, но, ни энергия, ни кровь не расходятся по телу, что бы оживить организм больного.

— У всех заболевших пульсируют яремные вены, что подтверждает сердечный порок, от которого умирает большинство заболевших, — высказала свои наблюдения Ли Мин. — Одна надежда, что вы сумеете иглоукалыванием разблокировать поток энергии и здоровой крови.

Через несколько дней беспрерывной практики, она уже уверенно отвечала на вопросы лекаря Бина и действовала как бывалый медик. За эту неделю Ли Мин узнала много больше о пульсовой диагностике и нетрадиционном лечении, чем за то время, что отучилась в институте. За эти дни неустанных усилий лекаря и его ученицы, стало понятно, что ни лечебные отвары, ни разблокирование иглами энергетических точек, ожидаемого спасения, ксожалению, не принесли, напротив, заболело еще несколько человек.

— Необходимо отделить уже заболевших людей от здоровых. Карантин — первое правило при повальном заболевании, — предложила Ли Мин, не позволяя себе сдаваться. — Это нужно было сделать в первую очередь.

— Все и так сидят напуганные по домам и не выходят, — неуступчиво буркнул лекарь, отдуваясь от жары под повязанной на лицо косынкой. — Делай, что хочешь. Только кто будет разлучаться со своей семьей, и как ты сможешь уговорить людей на такое, в толк не возьму.

В задумке Ли Мин помогла Чи Нянь, семья Ши Цин и вдова Е Чен, которая отдала свою хижину под лазарет, перебравшись в дом супругов Цин. Так молодым женщинам было легче присматривать за детьми.

— Зачем мне уходить из дома? Если Небу угодно, то, как бы не обезопасили вы мою семью, мор все равно настигнет нас, — ворча, упрямился старик Шо при молчаливой поддержке пяти сыновей и десяти внуков.

— Небу угодно спасти вас, только Небу в этом нужно помочь, — покладисто отвечала Ли Мин, подхватывая его под руки и выводя из дома вместе с младшими. — Подумайте о своих внуках. Будут ли они почитать своего деда, который не захотел ничем поступиться ради них.

После того, как патриарх семейства Ши был помещен в импровизированный лазарет, туда потянулись остальные семьи, приводя своих заболевших домочадцев, которых принимала и устраивала Чи Нянь.

— Ничего не понимаю, — бормотала расстроенная Ли Мин, через три дня. У нее уже сдавали нервы, что бы они с лекарем Бином ни делали, какие меры не принимали, как будто колотились о глухую стену. — Мы окурили полынью и смолами каждый уголок в деревне и обеззаразили в ней все, что только можно. Приучили всех кипятить воду и вещи. Больные изолированы. Деревню разбили на три участка, разместив отдельно здоровых и больных. Перепробовали все лекарства, что были нам доступны. Не помогло ни одно. А зараза все набирает силу и ничем ее не остановить.

Сложив на груди руки лекарь Бин лишь мрачно кивал ее словам, ибо это был неутешительный итог их, увы, бесполезного врачевания.

В эти нелегкие дни и бессонные ночи, Ли Мин научилась с ходу определять нужные точки на теле, которые, по мнению лекаря Бина локализовали болезнь, но вводить иглы побаивалась, хотя лекарь, вовсю используя иглоукалывание, как никогда нуждался в лишних руках.

— Тренируйся, — настаивал он, наблюдая за тем, как она собирается ткнуть иглой в свою руку.

— Да на ком? — малодушно отвела иглу в сторону Ли Мин.

Хмыкнув, лекарь тряхнул рукавами и, заложив руки за спину, отошел к очагу, где кипели отвары. Некоторые из них пришло время снимать, остужать и давать пациентам.

— А можно потренироваться на вас, учитель? Учи-итель… — взывала вслед поспешно удаляющемуся с отварами лекарю несносная девчонка.

Пришлось Ли Мин бежать с иглами к своим подружками Фан Юэ и Чи Нянь. Фан Юэ дома не было, Лай с недавнего времени работала помощницей прачки в Поместье, упрямо идя к своей заветной цели — вознестись до наложницы Главы. На просьбы Ли Мин стать ее практическим пособием согласилась лишь покладистая Чи Нянь. И когда, сидя на крылечке «лазарета», горе-лекарь принялась неловко вводить иглу в ее руку, та лишь морщилась да тихо ойкала.

— Вот зачем терпишь раз больно? — сердилась Ли Мин, потея от страха и напряжения.

— И хорошо, что больно, — выдохнула подружка, подбодрив свою мучительницу дрожащей улыбкой. — Это облегчит мои сердечные страдания.

— У тебя болит сердце? — перепугалась резко выпрямившаяся Ли Мин, уронив иглу на колени.

— Я не заболела, вовсе нет, — поторопилась успокоить ее Чи Нянь, печально улыбнувшись. — Не о такой сердечной боли я говорю.

— Что же тогда? — тревожно оглядела ее Ли Мин.

— Не могу забыть его, — вздохнула Чи Нянь и Ли Мин поняла, что речь идет о старшем сыне кузнеца. — Но он выбрал не меня, а Фан Юэ. Вот и мучаюсь, не в силах позабыть его и всеми силами сдерживаю досаду на дорогую подружку. Как я могу испытывать ненависть к ней? Но чувство ревности так черно, что поневоле завладевает мной и недозволенные мысли осаждают упрямо. Сердце разрывается, когда вижу их вместе, даже слезы не помогают. Что мне делать, Ли Мин? Что же делать? Имеется ли у тебя такое лекарство, что успокоит любовный недуг? Когда родные сговорили меня за вдовца-горшечника Гу, я противилась этому браку как могла, а вчера вот согласилась. Будущий муж обещает увезти меня в город, у него там лавка, где он продает свои горшки. Уехать из Снежных Листопадов единственное спасение для меня, правда? Только Небо решило до конца испытать меня. Из-за мора мы вряд ли сможем уехать в город и я буду видеть их… его… Так, что смело, не боясь и не сдерживаясь, втыкай в меня свои иглы… Боль причиняемая ими ничто по сравнению с мукой неразделенной любви.

— Чи Нянь, ты такая сильная, — погладила ее по руке потрясенная Ли Мин, неуверенно взяв с колен иглу. — У тебя хватило мужества не оправдывать себя, отойти в сторону, бороться с собой и со своей любовью, чтобы не мешать подруге Фан. Небо вознаградит тебя за это…

— Ой… — вздрогнула девушка, когда игла Ли Мин неудачно ткнулась ей в предплечье.

Но после очередного «тыка» иглы Чи Нянь вдруг обездвижела и Ли Мин в ужасе помчалась к лекарю. Тот сразу поспешил к пострадавшей, кляня на чем свет свою непутевую, криворукую ученицу.

— Боги Небесные, дайте мне терпения! — потрясал он кулаками. — Уйди с глаз моих долой!

И Ли Мин, чтобы не искушать судьбу, быстренько сбежала от разгневанного учителя. Самое время увидеться со счастливицей Фан Юэ, а потому направилась к кузнице.

Кузнец мастерил что-то под навесом и поднял на подошедшую ученицу лекаря вопросительный взгляд. Тогда она попросила его вырезать «вот такую вещицу» из дерева, которую показала нарисованную на бумаге, сказав, что кроме него выточить вычурный предмет непонятного назначения некому — плотник Шуан вот уже как три дня умер. Выслушав ее, кузнец кивнул, взял у нее помятую бумажку, какое-то время внимательно изучал рисунок, а потом, молча, принялся за дело, выполняя странный заказ.

Отвечая на вопрос Ли Мин не у них ли Фан Юэ, кузнец кивнул в сторону дома, куда та поспешила. Сам он остался во дворе под навесом, перебирая деревянные бруски, неприязненно поглядывая на младшего сынка-недоумка, что возился за бамбуковой изгородью хлева с тремя свинюшками. Этому бугаю нипочем была никакая зараза, мор его будто стороной обходил. Покачав головой кузнец, приземистый и крепкий словно дуб, что пережил на своем веку не одну бурю, но так и не согнулся, старался не смотреть на двери дома. Он хватался за любую работу, чтобы подольше оставаться во дворе, боясь входить в собственный дом. Его старший сын слег от непонятного мора и теперь возле него, пренебрегая своим здоровьем и жизнью, сидела не только его матушка, но и Фан Юэ недавно ставшая его невестой. И напрасно матушка угасавшего на глазах юноши с тихими слезами увещевала девушку не подвергать себя риску быть зараженной, уйти домой и поберечься, та не слушала ее уговоров, боясь хоть на миг оставить возлюбленного. Девушка, сидела возле постели умирающего, глядела перед собой пустыми глазами полными слез, не отпуская руки своего жениха. Она ничего не ела, просто сидела возле него неподвижным, скорбным изваянием.