Демон тринадцатого месяца (СИ) - "Cofe". Страница 85

Вот непонятная позиция императора в вопросе обвинений Главы тоже вызывало недоумение и опаску. Так слить своего верноподданного! Ли Мин этого не понимала. Чем Глава так прогневал императора, что он сменил милость на гнев, позволив, буквально стереть с лица земли клан Северного Ветра?

Как-то плохо верилось, что всегда выдержанный Глава мог не осторожно вывести из себя владыку до такой степени, что тот жестко поквитался с ним. Но главное она не понимала, на чью сторону встанет император в ее борьбе с Царедворцем? Может из-за нашептываний и внушений хитрого Царедворца, владыке придет охота вонзить ей нож в спину. Такое вполне вероятно, если учесть то, что Царедворец постоянно ошивается возле императора. Ну, значит нужно уравнять шансы, выманив вельможу из императорского города. А что может быть важнее для придворного в рискованной игре возле трона? Родные и близкие. Семья.

С этих пор в столице начали происходить необъяснимые вещи, а из дворца приходили тревожные слухи. Столица полнилась противоречивыми новостями и сплетнями.

Царедворец терялся в тревожных догадках, он ничего не понимал. Вроде бы он, победитель, поверг своего назойливого врага, свалив его, однако не чувствовал себя спокойно. Почему? Потому что, оказалось, что помимо Главы против него действовал еще кто-то, более изощренный, чем Глава. Еще один заговор? Кто мог дерзнуть на такое?

Вот ведь Глава после долгих изощренных пыток все-таки выдал место, где прятал свой архив. Но посланная в Поместье Тайная канцелярия ничего там так и не нашла: ни одной бумаги, ни одного свитка, листочка. Ничего! Казематное ущелье как показала магия Сумеречных оказалось пустым как выскобленный котелок. Понятно, что тут не обошлось без ворожбы, только ведь смешно думать, что к этому причастен Фэй Я. Или все-таки он?

Теперь уж Царедворец не мог позволить Главе клана умереть, прежде не вызнав все об этом. Но вот три дня назад его человек в тюремных застенках донес, что император подослал своего шпиона освободить Главу. Царедворец приказал убить засланного тайно освободителя и скрыть тело так, чтобы императорские ищейки не нашли его останков.

А после Царедворец и думать об этом забыл, но сегодня на Утреннем Совете чиновник Тайной Канцелярии доложил вдруг о том, что напал на след виновного в гибели одного из императорских служащих. Царедворцу не было дела до этого доклада, пока не понял о чем идет речь. Как? Кто сумел докопаться до этого убийства?

Конечно, он сумел сохранить невозмутимость, выказав даже вежливый интерес и недоумение, но заметно напрягся. Убийство императорского служащего с заданием самого владыки — может иметь губительные последствия даже для него — правой руки императора.

Вернувшись к себе, Царедворец призвал верного немногословного исполнителя, велев устроить дворцовому дотошному чиновнику-дознавателю и его семье смерть в случайно вспыхнувшем пожаре. Из императорской тюрьмы доложили уже дежурное: «Глава молчит». Но если Царедворец думал, что уже уладил это дело, то на следующее утро понял, что сложности для него только начались.

С утра из тюрьмы прибыл насмерть перепуганный старший надзиратель и, трясясь, доложил, что один из пыточных дел мастер найден изувеченным. Царедворец с отвращением и брезгливостью воззрился на Старшего надзирателя, не понимая, какое ему должно быть дело до какого-то тюремщика из допросной. Но Старший надзиратель, низко кланяясь с дрожью в голосе пояснил, что изувечен тот точно так же, как и Глава, то есть у него перебиты пальцы и сломаны ноги.

— Занятно, — угрожающе протянул Царедворец и распорядился: — Замените пыточных дел мастера. Пыток не прекращать, и разузнайте, что произошло с пострадавшим.

Но этим же днем ему доложили о происшествии, которое крайне встревожило всесильного вельможу. Его личный слуга, матерый опытный убийца, все это времябезупречно делавший всю грязную работу, погиб в пожаре вместе с семьей, что неожиданно вспыхнул в доме. Царедворец растерялся. Кто это? Что это? Откуда? Тут даже близко ничего нет от магии. Смешно думать. Что ему могли угрожать какие-то жалкие остатки разгромленного клана, он был словно во тьме.

Этой ночью Царедворца мучила бессонница, а утром в тюрьму не явился заплечных дел мастер, что допрашивал накануне Главу, вместо покалеченного собрата по ремеслу. Его отыскали дома лежащего на скомканной перепачканной кровью постели, бледного, стенающего от боли. Ибо под каждый ноготь на его руках, были вогнаны иглы. Именно таким излюбленным способом пытал он вчера Главу. После этого случая никто из тюремщиков не рисковал не то, что притрагиваться к Главе, а даже приближаться к нему, чтобы не навлечь на себя гнев Демона Тринадцатого месяца. Потому что именно такое указание дал Царедворец вчера — вызнать у Главы о том, смог ли Фэй Я призвать Демона Черной луны. Ведь только так объяснялось упорное противостояние Царедворцу. Однако как ни истязали Главу, он упрямо продолжал молчать о Демоне Тринадцатого месяца.

Царедворец был вне себя, он ничего не мог поделать с этой истерией поднявшейся вокруг Главы, что отдаляла Царедворца от его цели — полной победы над этим молокососом. Император уже начал задавать неудобные вопросы, а маг Сумеречных так и не увидел во всем этом никакой магии.

Все ошивающиеся вокруг дома Царедворца, будь то бродяги, нищие или честные торговцы и просто ничего не понимающие прохожие, были схвачены и подвергнуты суровому допросу. Столица возмутилась, о бесчинствах и беззаконии всесильного вельможи тут же донесли императору и Царедворец пережил несколько неприятных тягостных минут, не зная что ответить на неудобные вопросы владыки Поднебесной. Вернувшись из императорского города Царедворец призвал свою тайную личную гвардию.

Именно тогда Ли Мин и ее сторонники столкнулись с Каменными псами. И неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, если бы неожиданно объявилась Ся Гэ.

А дело было так…

В столице вынужденная сменить мужскую одежду, в которой ходила в Поместье на неприметное платье прислуги, Ли Мин теперь считалась служанкой молодой госпожи Цао. К тому же потихоньку лечила тех, кто обращался к ней со своим недомоганием, откуда-то прознав, что школа боевых искусств имеет собственного лекаря. Ли Мин все вполне устраивало, так как давало свободу передвижения и подруга особо ее не контролировала, работой не загружала, только просила, чтобы она предупреждала куда уходит. Больше тревожился Цао, пеняя Ли Мин, что это с него Глава строго спросит, если Ли Мин не убережется, а ведь она даже не умеет защитить себя. Причем Цао не уставал ворчать об этом, каждый раз, когда они собирались за столом. Он неустанно повторял снова и снова, что Ли Мин просто необходимо выучить хотя бы один два простейших приема самозащиты, которые могли бы дать ей фору, чтобы убежать от нападавших. Ли Ло шепнула подруге, что той лучше послушаться и уступить ему, иначе муж не успокоиться и будет продолжать донимать их ворчанием. К скрытой радости Цао вместе с Ли Мин на тренировочную площадку на заднем дворе их дома стала приходить и Ли Ло. А ведь он даже не смел уговаривать ее, боясь за ее драгоценное здоровье. Но первое же занятие показало, что дело это бесполезное и девушки просто необучаемые. Мало того, что все валилось у них их рук, так еще обе хихикали, отвлекали остальных немногочисленных учеников своими неуклюжими нелепыми движениями, пока Цао не изгнал нерадивых и безнадежных учениц с тренировок. Но по крайне мере он перестал нудить каждый ужин, чтобы они изучали боевые приемы.

В тот вечер Ли Мин возвращалась от одного из своих случайных пациентов и шла обычной дорогой — узкой улочкой, отходящей от рыночной улицы, торопясь побыстрей пройти это глухое место, потому что даже городского дозора поблизости не наблюдалось. Как чувствовала…

Хотя ведь даже не пробила первая стража, так что бояться было нечего и Ли Мин торопливо шла, погруженная в свои мысли. Только в какой-то момент ее отвлекла напряженная тишина. Не слышны были обычные разговоры из-за оград, детская возня или даже плачь, переругивания взрослых, стариковская брань. Будто обитатели улицы вымерли. Окна домов плотно закрыты ставнями, к тому же над дверями и вывесками не везде горели фонари. Жутковато! И Ли Мин прибавила шаг. «Если что, начну орать: 'Пожар!» — решила она и остановилась. Ей послышалось, что по крыше дома, возле которого она остановилась, что-то словно прошуршало. «Может кошка? — успокаивала она себя, с места перейдя на бег. — Ну, нафиг! Страшно-то как!» Позади слышались нагоняющие быстрые шаги. У нее вовсе не было желания оборачиваться и выяснять, кто преследует ее. Какая разница кто ее ограбит или, не дай бог, убьет. Сейчас важно ноги унести и Ли Мин поднажала, несясь что есть духу, пока не влетела в вывернувшего из-за угла человека.