Имяхранитель - Козаев Азамат. Страница 7

Иван выбросил вперед левую руку, схватил его за плечо. Встряхнул.

– Уходите, говорю я вам, – просипел он (горло пересохло – побочное действие лекарства, доктор предупреждал об этом). – Убирайтесь к вашему разлюбезному черту, куда хотите, но только оставьте меня одного! Я просил у вас «химию», вы мне ее дали. Земной вам за это поклон. А теперь – прочь из моего дома!

Иван вскочил и двинулся к массивному шкафу красного дерева, занимающему добрую четверть кабинета. Карл Густав поневоле семенил следом. Распахнув толстую, точно у сейфа, дверь, Иван втолкнул доктора в сияющее рубиновыми отсветами нутро. Оказалось, что шкаф – всего лишь тамбур перед узким и низким багровым коридором, наклонно уходящим книзу. Едва ли не в самую преисподнюю.

– Прощайте! Когда лекарство закончится, я вызову вас.

Доктор, возмущенно бормоча, оглядываясь и поглаживая измятое плечо, двинулся вглубь. Иван тут же захлопнул за ним дверь и кулаком ударил по клавише на боковой стенке шкафа. Послышался сухой треск, и шкаф с хлопком сложился, мгновенно пре–вратившись в тонкую плиту, блестящую полированным антрацитом. Центр плиты украшала глубокая вмятина в виде отпечатка огромной человеческой ладони. Линии на ней были точно такими, как на ладони Ивана.

Он ничком повалился на пол. Проклятая пыль внутри го–ловы вновь пришла в движение. Закрыв глаза, Иван утробно замычал.

Зубчатые диски, шурша, рисовали вокруг него замкнутую кривую. Контур его распростертого тела.

Гитара немелодично бренчала – две струны были уже порваны. Смесь из «Зубровки» и шести пилюль Карла Густава огнем полыхала в желудке, сводила судорогой немеющие пальцы. Иван не мог остановиться, выплевывая новые и новые куплеты, раз от разу все более разухабистые. Цапля заливисто хохотала, под–хватывая в самых предсказуемых местах незнакомые строчки.

Он вдруг отбросил жалобно звякнувший инструмент и протянул пальцы, скрюченные, будто рачьи клешни, к тонкой девичьей шее. Начал сжимать, опомнился, отпустил и толкнул душно кашляющую Цаплю на ку–шетку. Девушка съежилась, прикрываясь от вспышки его гнева подушкой-думкой, словно фиговым листочком. Иван тупо глядел на нее, сжимая и разжимая пудовые ку–лаки. Почти год прошел с тех пор, как она дала ему надежду – этот нежданный подарок, который казался тогда императорским… а чем обернулся? Поистине, императорские подарки стоят куда дороже, чем оцениваются. И платить за них приходится тому, кому дарят.

Кулаки разжались, накатили злые пьяные слезы. Цапля, еще мгновение назад ждавшая смерти от взбешенного хозяина-клиента, обхватила его вздрагивающие плечи и принялась что-то шептать, плененная вековечной женской жалостью к плачущему мужику. Ее руки были нежны, голос – певуч, а умение предугадывать и воплощать – безупречным.

Иван успокоился и протрезвел. Молча помог девушке собрать вещи, проводил со двора и долго смотрел вослед точеному силуэту, кроша пальцами бетонное кольцо за–бора. Цапля была не та. Он ошибся. Да хоть бы и та, – убивать ее?! За что? За призрачную, так и не сбывшуюся надежду? О, Фанес всеблагой! Похоже, химеры, обна–руженные доктором в сознании Ивана, не желали уступать уютное гнездо никому. И готовы были бороться за его сохран–ность, не выбирая методов…

Проходя мимо крышки, все так же кружащейся по брусчатке двора, Иван не удержался и с чувством ее пнул. Крышка, вихляя, покатилась к люку, со зво–ном повалилась и замерла в строгом соответствии с предусмот–ренным для нее местом. Водящий тут же распался на тонкие хлопья. Хлопья, истаивая, распадаясь ажурными чешуйками, медленно поплыли вверх.

Внутри Пределов создавать водящих для собственных нужд умеют многие одноименные. Даже некоторые обломки. Творцы – тем паче.

Иван удовлетворенно хмыкнул, задрал голову и подмигнул стоящему на балконе второго этажа мальчишке Говарду. Бесспорному полноименному. Говард показал ему язык и скрылся в комнате. Наверное, придумывать страшную историю про демонов из канализации.

Имя мальчишки каучуковым черно-белым мячиком поскакало следом.

– Сегодня идем к океану! – заявил подопечный ноктис (Иван, по шуточной просьбе Роба, величал его обычно сэром Льюисом), нетерпеливо топ–тавшийся в компании стальных гигантов. – Роб дрыхнет уже полчаса, где ты бродишь?!

– Хорошо, идем к океану, – с готовностью согласился Иван, прижимаясь к резному косяку, чтобы про–пустить хрупкую фигурку. Странно, однако, девять месяцев назад Роб так и не разорвал контракта с имяхранителем. Наверное, рукопись, над которой он работал, была ему действительно очень важна, и гибель Имени стала бы смертельной трагедией.

Ноктис, не оборачиваясь, полетел вниз по улице, полого уходящей к приморским районам. Иван при–пустил следом, несколькими прыжками догнал и легко понесся ря–дом, зорко поглядывая по сторонам. Имяхранитель почти физически ощущал, как сэр Льюис – Имя Роба, обретшее ночную самостоятельность – впитывает жизненно необходимую ему энергию лунного света.

Запахи и звуки океана становились все ощутимее, когда Иван начал замедлять бег, придерживая рукой своего неутомимого спутника. Что-то предстояло, он почувствовал это. Не им, кому-то другому… но близко, отчаянно близко от них.

Над головой плавно пронеслись две крупные тени. Грифы знали наверняка то, о чем имяхранитель только догадывался. Иван остановился и завертел головой, пытаясь сообразить, откуда ждать опасности. Сэр Льюис, пыхтя, норовил освободиться от железной хватки хранителя. Физических силенок для этого у него было ма–ловато, а прочие при плотном контакте не годились.

– Отпущу, если пообещаешь не отходить дальше, чем на шаг, – бросил Иван.

Сэр Льюис мотнул головой в знак согласия с предложенной за свободу ценой. Ивана это более чем устраивало – слово ноктиса не–рушимо, а две руки в случае вероятной стычки значительно лучше, чем одна.

Недалекий свистящий вскрик, хоть и ожидался им, все равно заставил вздрогнуть. Место гибели очередного Имени оказалось совсем близко.

Вскоре послышался не–громкий стук когтей по брусчатке. Затем показался и их об–ладатель. Крупный белоснежный пес бежал как бы с ленцой, но очень и очень ходко. Роскошная шерсть, бле–стящая отраженным лунным светом, мела камни мостовой. Хвост пушистым серпом загибался вверх, мерно раскачиваясь в такт движению. Из длинной полуоткрытой пасти вырывались серебри–сто-серые облачка пара, которых попросту не должно быть в теплом и влажном приморском воздухе.

Иван вытряхнул кистень из рукава. Рубчатая шишка, отлитая из белой бронзы, выпала вместе с цепью, мимоходом ударив по запястью. Обмотанная ремешком рукоятка удобно уместилась в ла–дони. Иван привычно качнул смертоносный груз и шагнул вперед на напружиненных ногах.

Пса, однако, не интересовала схватка с хранителем за под–защитного ноктиса. Да и не пес это был вовсе, – горг. А горги, сколь благородно ни выглядят, благородством не отличаются. Или – стаей на одинокую жертву, или – пас. Они не бойцы. Убийцы.

Алчущий своей доли крови, горг элегантно изменил траекторию движения и увеличил скорость. Это все равно не по–могло бы, реши имяхранитель покончить с ним, но Иван остался на месте. Уже слишком поздно. Этот – лишь опоздавший к казни зе–вака, которому если что-то и достанется, так только сладковатый запах смерти. Да зрелище сытых морд палачей.

Иван коротко, не желая обнаружить интереса, глянул вслед горгу. Но провести сэра Льюиса, который был любопытен и желал знать все, не удалось.

– Куда побежала эта собака?

– На свой собачий пир, – резко ответил Иван. Он был вовсе не склонен обсуждать с ноктисом подробности происходящего в ночном дворе.

– Ты видел, какие у нее клыки?! – воскликнул сэр Льюис восхищенно. – Навер–ное, на таком пиру клочья летят до небес? Идем, я хочу взглянуть на это. – Он потянул Ивана за штанину своими полу–прозрачными пальчиками. – Ну же, хранитель!