Имяхранитель - Козаев Азамат. Страница 92
Иван взял со стола плод лайма, надкусил и восторженно закачал головой. Хороший, спелый!
– Возможно, кое-кто не расслышал моих слов, но я не ленив, я повторю. Итак, в гости по-приятельски заглянул лучший имяхранитель Пераса. Счастливый полноименный бросается ему в ноги с мольбой: «Помоги!»
Сатир и полиморф, как ужаленные, подскочили к Немезису и наперебой стали что-то шептать тому на ухо.
– Молю, возьми моего ноктиса под защиту! – прошептал чернокнижник и сполз на колени.
Хозяина подпольного тотализатора трясло. В одно мгновение весь его мир рухнул, сложился внутрь, будто карточный домик.
– А все почему? – Иван встал и прошел к выходу. – Нужно вовремя разобраться в себе. А то занимается человек всю жизнь не своим делом и думает, что живет правильно. А жизнь-то мимо прошла! Я прав?
– Прав! – хором ответили все трое.
– Ну, я пошел, что ли? – Иван помахал с порога рукой.
– Куда? – взмолился Немезис. – Не уходи! Иначе я прикажу тебя прикончить!
– Фи, как грубо! – сморщился Иван и, вытянув руку, показал на полиморфа. – Тогда пусть твоего драгоценного ноктиса бережет этот тип! Похож на меня, как две капли воды. Способный юноша. Должно быть, и лунных зверей чувствует так же, как я.
– Прошу тебя! – захлебываясь паническим рыданием, пролаял чернокнижник, подполз к имяхранителю и обнял его за ноги. – Я прошу тебя! Сохрани!
Иван какое-то время презрительно смотрел сверху вниз на некогда могущественного хозяина жизни и жестко отчеканил:
– Хорошо!
– А не обманешь?
– Не будь идиотом, чернокнижник! Сегодня для тебя счастливое стечение обстоятельств! Небесным промыслом я сегодня без контракта!
Обломок многозначительно улыбался. Немезис, подвывая, отпустил Ивана, качаясь, побрел к ближайшему стулу и рухнул на него.
– Мне дурно! Вот-вот ноктис вырвется на свободу.
– Но кое-что мы не учли, – с порога усмехнулся обломок, обозревая притихшую троицу. – Я жестко связан по рукам и ногам и не могу выиграть этот поединок. Ведь моя победа обернется моим приговором. Увы, обстоятельства сильнее меня! Я правильно сформулировал вашу мысль?
Нечеловеческий вопль отчаяния взлетел к потолку. Снаружи послышался топот ног, двери распахнулись, и пестрое воинство Немезиса влетело на крик хозяина в кабинет.
– Что случилось? Кто кричал?
– Вон! Все вон! – сатир и полиморф пинками вытолкали любопытных из кабинета.
– Это конец! Конец… – прошептал чернокнижник и поник головой.
– В каком случае фотографии и линзапись минуют полицию? Ну, живо отвечай! – Иван крепко встряхнул Немезиса за шиворот, и к тому на мгновение вернулся рассудок.
– В полночь прекращается прием ставок. Они накапливаются на специальном банковском счете. К утру становится ясно, выиграл ты или проиграл. Поскольку я ставлю на твой проигрыш, и ты действительно проигрываешь, джек-пот достается мне. К шести утра его переведут на мой счет. Документы остаются без движения. Если ты выиграл и тем нарушил условие соглашения, деньги не поступают на счет. Документы немедленно пересылаются с курьером в полицию.
– Может быть, все-таки проиграть? – задумчиво произнес Иван и глубокомысленно закатил глаза. – Ну его к дьяволу, это благородство! Пора и о себе подумать.
– Нет, нет! Я все отменю! – взмолился Немезис. – Я все отменю!
– Не успеешь! Машина запущена.
– Что делать? Что делать? – Чернокнижник ломал руки, а его подручные мрачно смотрели на хозяина.
– Сейчас одиннадцать, – Иван взглянул на часы. – До окончания приема ставок целый час. Повторим еще раз. В полиции дело против меня не закрутится только в том случае, если деньги поступят на твой счет, так?
– Да.
– Если я выиграю схватку с горгами, ты останешься жить, но подохну я, так как деньги на счет не поступят и документы отправят комиссару Диогенусу. Правильно?
– Д-да.
– Значит, нужно объединить большие деньги с моим выигрышем. Так?
– Да.
– Знаешь ли ты, дражайший император зла, с какой скоростью распространяются сплетни?
– Очень быстро.
– Верно, очень быстро. Измени формулировку пари. Выигрыш приносит не победа имяхранителя над горгами, а сохранность ноктиса! Немедленно организуй утечку слухов. Пусть остальным игрокам станет известно, что ты единственный поставил на мое поражение. Тебя сочтут человеком, который знает больше остальных, и бросятся менять ставки. С выигрыша на проигрыш. Я тем временем поставлю на свою победу и сохранение твоего ноктиса. Дай мне номер счета, куда перечислить ставку, и номер счета, куда должен поступить приз! Живо! У тебя всего час!
– Т-ты должен поставить не менее десяти тысяч, – прошептал Немезис. – У тебя…
– Есть! – рявкнул Иван. Недавнее опьянение исчезло, будто его вовсе не было. А может быть, и действительно не было? – Прекрати заикаться и отдавай распоряжения! Ты же император зла, а не тряпичная кукла.
…Через несколько минут таинственные слухи поползли по Перасу и, за полчаса обежав материк, вернулись в Гелиополис. Немногие банки, работавшие в круглосуточном режиме, задохнулись валом денежного потока. К полуночи дело было сделано. Огромные средства перетекли с одного банковского счета на другой, причем каждый игрок пребывал в уверенности, что уж он-то оказался умнее остальных.
– Информация – страшная сила! Главное – правильно ею распорядиться! – это или примерно это изрек каждый игрок в безмерной гордости за себя, прозорливца.
А к полуночи, перестав сдерживать собственного ноктиса, Немезис засветился, будто внутри у него зажглось крошечное солнце. Иван дождался, пока свет изольется наружу, потускнеет и уплотнится в человеческую фигуру, и во всеоружии последовал за Именем.
Еще никогда у Ивана не было такой беспечной полной луны. Ни единого горга не появилось в пределах видимости, ни одна лунная тварь не покусилась на ноктис Немезиса. Словно того и вовсе не было. С тем и встретили рассвет.
– Я ничего не понимаю! – прошептал утром очнувшийся чернокнижник. – Почему горги на меня не напали?
– А что тут непонятного? – усмехнулся Иван. – Ты еще не сделал главного дела своей жизни, император зла.
– Но ты же меня уверял…
– Мало ли, что я говорил! Ошибся, с кем не бывает. Но одно могу сказать определенно – живопись не твое призвание.
– Что мне делать? – Немезис обхватил голову. – Этой ночи мне не простят. Я покойник! Они все поймут – и про слухи, и про ставку.
– Зато с формулировкой пари ты попал в точку! Если бы ставили на мою победу над горгами – плакали бы наши денежки. Не было ведь никакой победы. Даже схватки не было. А «сохранность ноктиса» звучит весьма обтекаемо. Не один крючкотвор не придерется.
– Будь уверен, в следующий раз сформулируют, как нужно, – покачал головой чернокнижник. – Но уже без повелителя лжи эва Немезиса. – Он печально улыбнулся. – И что мне теперь делать?
– Спрашиваешь совета у обломка?
– Да.
– А чего хочется больше всего? – ухмыльнулся Иван.
– Смеяться. Хохотать как сумасшедший. Хихикать как слабоумный. Ржать как лошадь.
– У меня необоримое желание разорвать тебя на куски. Потом своего двойника и остальных твоих шакалов. Стоика и Урсуса я не забуду и не прощу. Но наказывать… пусть этим занимается полиция. Кстати, они вот-вот подъедут. И я впервые склоняюсь к мысли, что жизнь – более суровое наказание, чем мучительная, но быстрая смерть.
– Ты оставишь меня жить?
– О да! Жить и мучаться. Иди сюда, Немезис. Сядь у зеркала. Где твои краски, полноименный?
– В мастерской. Что ты собираешься делать?
– Увидишь…
Через какое-то время на гелиополисской площади Триумфа Пятьсот Пятого года появился человек в нелепой одежде и огромных, не по размеру башмаках. Лицо было причудливо размалевано – ярко-красные щеки, белая краска вокруг рта, пунцовые уголки губ и прилеплен огромный красный нос. Стоило человеку выпрыгнуть из неприметной черной кареты – так, будто кто-то направил его движение мощным толчком ноги, – его немедленно облепили дети, и веселый дружный смех вспугнул голубей.