Хозяин восьми морей. Перерождение Артефактора - Тарс Элиан. Страница 2

Я выхватил пистоль из-за пояса охранника.

Громкий щелчок дал понять моим противникам, что я в курсе, как снимать оружие с предохранителя.

Сгибом локтя придавив шею охранника, я упёр дуло пистоля ему в висок.

Третий охранник, тот, что не хотел в рыбный цех, напряжённо смотрел на нас, держа на мушке. По его глазам я видел, что он не осмелится стрелять, пока у меня живой щит.

Ну а я…

Я оказался медлительнее, чем хотелось. Мне бы ещё часочек жаркой разминки! А так…

Ситуация патовая.

Будь мы врагами, было бы проще. Но калечить этих неумех, всё равно что обижать детей. Они бы с такими навыками даже морскую Академию не закончили. Даже туда не поступили бы.

– Положи, оружие! Отпусти его! – нервно дёрнув ружьём, выкрикнул обожжённый.

Я уж открыл было рот, чтобы ответить, но…

– Во имя Святой Девы под Килем, что вы здесь творите! – эхом пронёсся по коридору взволнованный мужской голос. – Боец Штэгер, не смейте тыкать импульсным ружьём в мой ценнейший экспонат!

К нам быстрой походкой приближался немолодой мужчина с аккуратно зачёсанными к затылку седеющими волосами. Сюртук в бордовую клетку и атласный алый шарф (никогда таких раньше не видел), навёл меня на мысль, что это модный богатей из тех, чьи руки никогда не знали никакой чёрной работы.

Подойдя к нам, он брезгливо отвёл рукой дуло ружья Штэгера и начал меня внимательно осматривать, пытаясь заглянуть за мой живой щит.

Наши взгляды пересеклись. Незнакомец улыбнулся, отступил на полшага и приложил обе руки к поясу. Затем плавно провёл ими вверх, через живот и грудь, а после выставил вперёд, разводя в стороны, будто бы приглашая к объятьям.

Хм, идеальное исполнение. Именно этот жест используют алти, когда при знакомстве хотят продемонстрировать добрые намерения.

– Меня зовут Александр Лаграндж, – по слогам проговорил мужчина, демонстрируя чёткую артикуляцию и не сводя с меня глаз. – Я, – он указал на себя, – на твоей стороне. Ты понимаешь меня?

– Уа-а… – только и смог прохрипеть я. Тысяча акул, голосовые связки всё ещё не слушались.

Лаграндж озабоченно склонил голову набок.

– Понимаешь, да? – спросил он участливо.

Я кивнул с самым вдумчивым видом.

Лаграндж тут же просиял, радостно хлопнул в ладоши и завертел головой.

– Он понимает! Понимает! – выпалил старикан, обращаясь по очереди к Штэгеру и моему живому щиту.

Я ещё раз вдумчиво кивнул.

Лаграндж выдохнул, пытаясь успокоиться, но тут же снова затараторил:

– Послушай, если ты в самом деле меня понимаешь, то отпусти бойца Ромеро и верни ему пистоль. Оружие очень опасно. А наставлять его на людей плохо.

Я хмыкнул и взглядом указал на Штэгера, всё ещё державшего ружьё на изготовку.

Лаграндж округлил глаза.

– Какой сообразительный мальчик! – воодушевлённо прошептал он. А затем обернувшись, твёрдо произнёс: – Боец Штэгер, забирайте Бойца Сержа и возвращайтесь в комнату охраны.

– Но, господин Лаграндж, этот алти очень опасен, и…

– Выполнять! – рявкнул Александр Лаграндж. – Или вы забыли, кто вам платит жалование?

– Есть, – понуро ответил Штэгер, поднимая с пола бесчувственное тело напарника.

Я проводил их взглядом. Боец Серж начал приходить в себя…

– Ну, теперь их нет, сынок, – ласково проговорил Лаграндж, вновь сконцентрировав на мне всё своё внимание. – Ну же… Отпусти бойца Ромеро.

Повернув свой живой щит в сторону главного зала, я толкнул его в спину. Охранник сделал несколько шагов, удержав равновесие, и резко развернулся.

– Только без глупостей! – пророкотал Лаграндж, встав между мной и им. В руках Ромеро держал импульсное ружьё.

– Есть, – проворчал охранник, опуская ружьё. – А мой пистоль?

Лаграндж вновь взглянул на меня. Я же скорчил злую рожу и, ловко крутанув пистоль в руке, поставил его на предохранитель и одним движением убрал за «пояс» шкуры, прикрывавшей мою наготу.

– Неплохо, – хмыкнул Лаграндж. – Похоже, ты, сынок, знаешь об опасности оружия и без моих слов. Откуда только…

– Господин Лаграндж, мой пистоль?! – в голосе Ромеро звучала детская обида.

Александр Лаграндж усмехнулся и пожал плечами:

– Что в бою взято, то свято. Морской закон. В следующий раз будешь проворнее и не дашь себя разоружить.

Потеряв всякий интерес к нерадивому охраннику, Александр Лаграндж вновь повернулся ко мне и с неугасающим любопытством в очередной раз осмотрел меня от ступней до макушки.

– Поверить не могу, что ты пришёл в себя… Теперь оставлять тебя в музее совершенно негуманно! Пойдём со мной, – он протянул мне руку. – Я покажу тебе свой дом. Дом? Ты ведь понимаешь, что это?

Я кивнул.

– Отлично! Теперь он станет и твоим домом. Ну же, идём, сынок.

Глава 2

Ехать в самоходной карете Лагранджа было сплошным удовольствием – хорошие рессоры сглаживали неровности мощёной дороги, а мягкий диванчик позволял телу расслабиться.

Я жадно смотрел в окно, надеясь понять, куда меня занесло.

Темноту ночи рассеивали немногочисленные фонари. Их было несколько меньше, чем я видел раньше, когда бывал в похожих городах. Ага, в основном дома четырёхэтажные из серого камня. Но такие дома – это основа современной городской архитектуры не только моей родины – Виктории, но и других трёх стран Ойкумены. Разница, как правило, лишь в цвете крыш.

Я видел красные крыши. И пару раз взгляд цеплялся за красные кителя прогуливающихся офицеров и красные бушлаты городских стражников.

Красный был цветом Виктории – страны, названной в честь некой легендарной королевы, правившей не пойми когда и не пойми где.

– Нравится, да? – тепло поинтересовался Лаграндж, сидевший рядом со мной на диванчике в салоне самоходной кареты. Двое охранников и кучер находились в головной кабине.

Я молча кивнул.

– Это называется город. А сам город называется Торвиль. Он расположен на острове Бун в Шестом сумеречном море.

Грудь будто сжали тисками. Сдавленно улыбнувшись, я кивнул.

Конечно, я уже начал догадываться, что я оказался именно в Торвиле. Но услышав подтверждение, что я очнулся на своём родном острове, почувствовал тягучую тоску.

Я отвернулся к окну.

Да, всё это мне знакомо… Пусть внешне немного изменилось, но всё ещё узнаваемо… Вон аптека, в которой я пополнял запасы лекарств, когда ещё лично занимался закупками для команды – у неё поменялась вывеска и буквы изменили начертание. А вон там рядом с ней пекарня, пару раз я заходил туда, хотя фамилия владельца на вывеске раньше была другой.

Город мой… но что-то изменилось. Да и сам я другой. Какого дьявола так вышло?!

И как будто отвечая на сформулированный вопрос, на меня обрушилась новая порция воспоминаний:

– Ты не против обсудить наши ближайшие планы за завтраком?

– Любишь же ты деловые завтраки, Бари, – усмехнулся я.

– Предпочитаю решать дела с утра. Очень полезный навык, знаешь ли, с таким-то капитаном.

– Да-да, понятно. Ладно, идём.

– Я велел накрыть стол в своей каюте.

Прислонившись лбом, покрывшимся испариной, к холодному стеклу, я прикрыл глаза и погрузился в то, что случилось давным-давно. Хотя одновременно мне казалось, будто прошло всего лишь пару часов…

– Как тебе эта керуанская тыквина? – спросил мужчина, сидящий напротив меня за столом. Довольно высокий мужчина, крепкий и мускулистый, с сильной залысиной на макушке, но с густыми чёрными бровями, остроконечной бородой и усами. Мой лучший друг, бессменный помощник и правая рука – Джекман Барбаросса.

Я отрезал кусок бордового плода и закинул в рот.

– Превосходно! Спасибо, что попросил подать. Думаю, скоро можно и парням дать попробовать. Наш кок отлично наловчился её готовить. Уверен, он никого не потравит.

– Да… приготовлено и правда отменно, – проговорил Джекман. За столом он всегда выглядел эдакой чопорной леди – спинка ровная, еду нарезает на крохотные кусочки, мизинчик оттопырен.