Верность Отчизне - Кожедуб Иван Никитович. Страница 48

А вскоре весь полк заговорил о победе Кирилла Евстигнеева: он сбил в одном бою три вражеских самолета и вернулся на аэродром.

На третий день немецкого наступления наша эскадрилья в сложном бою разогнала большую группу вражеских самолетов. Подбит был и мой, но я благополучно приземлился на нашем аэродроме. Выскочил из кабины и увидел, что Федор Семенов с трудом вылез из самолета и, прихрамывая, направился к КП. Ясно, что-то неладно. Бросаюсь к нему:

— Что с вами, товарищ командир? Что случилось? И замечаю, что сапог у него пробит, сочится кровь.

— Да бронебойная пуля попала. Царапнуло, ногу жжет.

На КП он дошел с трудом. Доложил, но стоять не мог. Сел. Вызвали врача. К счастью, оказалось сквозное ранение: пуля проскочила между пальцами ноги, не перебив кость.

Ехать в полевой госпиталь Семенов наотрез отказался:

— Ребята еще молодые, бросить их не могу. Да и чувствую себя хорошо.

И его оставили. Наш врач даже разрешил ему немного ходить, и он передвигался, опираясь на палку.

А вечером мне приказ: водить эскадрилью в бой до выздоровления комэска!

Ранним утром получаю задание: четверкой вылететь на прикрытие войск на Обоянском направлении. Докладываю Семенову. Он предупреждает, что не исключена возможность появления вражеских охотников. Как правило, они летали парами и стремились внезапной короткой атакой нарушить наш боевой порядок — сбивали отставшие самолеты: недаром комэск так упорно отрабатывал слетанность. Атаковали они со стороны солнца, из-за облаков, залетая с территории, освобожденной от фашистов в зимней кампании.

Вместе с комэском, хоть он и оставался на земле, тщательно подготовились к полету, стараясь предусмотреть разные варианты боя на случай атаки истребителей.

Провожая меня, комэск сказал:

— Жаль, не лечу в бой. Но душой я с вами.

И вот я впервые веду группу на боевое задание. Как и вчера, на земле танковое сражение. Обычно внимательно следишь за тем направлением, откуда могут появиться вражеские бомбардировщики. Но, зная тактику «охотников», решаю просмотреть воздушное пространство над нашим расположением.

Развернулся и сразу заметил впереди выше нашей группы два самолета. По силуэту (по тонкости и вытянутости фюзеляжей) сразу определил: «Мессершмитты-109». Летят с освобожденной территории. Ясно — охотники. Противник поворачивает На нашу четверку. Очевидно, решил атаковать мою пару в лоб.

Проскакиваем над нашими войсками. Мухин сзади меня, братья Колесниковы тоже сзади, но выше. Охотники снижаются с явной целью атаковать мой самолет. Но пока противник доворачивал, я поймал ведущего в прицел на высоте 4000 метров. Жду, пока расстояние сократится до дистанции открытия огня, не сворачиваю. Огонь открываю первым. Длинной очередью сбиваю ведущего. Он перевернулся с отвесного пикирования, ударился о землю и взорвался. Это был третий самолет на моем счету.

Сбить самонадеянного фашистского аса мне удалось благодаря тому, что, издали увидев врага, я предугадал его намерение, построил правильный маневр. И был уверен в своем напарнике и братьях Колесниковых. .

Наша четверка прикрывала войска, пока не истекло время, отведенное нам на прикрытие. Бомбардировщики на этот раз не прилетели.

В тот день я еще два раза вылетал на прикрытие наших войск, и мне удалось сбить еще один вражеский самолет «Мессершмитт-109».

Командование усилило удары по противнику с воздуха, применив массированные налеты бомбардировщиков. Началась новая полоса в жизни нашего полка — сопровождение «Петляковых». Больше нам нравилось прикрытие, где свободнее можешь подраться, к тому же мы только начали постигать основы воздушного боя.

Сопровождение — задача для нас не новая, но в таких условиях, при сложной воздушной и наземной обстановке, мы ее не выполняли. Раньше бомбардировщики летали бомбить немецкие резервы, коммуникации, железнодорожные узлы, занятые противником. Теперь, во время боев на Курской дуге, им пришлось действовать вблизи линии фронта, бить прямо по танкам и выполнять еще ряд различных задач.

…Раннее утро 10 июля. В первый раз получаю задание с группой летчиков сопровождать «Петляковых». Полетим в район Белгорода на бомбежку вражеского аэродрома, где базируются «юнкерсы». Командир предупредил: аэродром сильно прикрыт зенитной артиллерией, в воздухе барражируют «мессершмитты».

Семенов напутствует:

— Главное, не потеряйте ни одного бомбардировщика. Запомните: не допускать истребителей, особенно до сброса бомб, — ведь «Петляковы», встав на боевой курс, ни за что не свернут!

Обстановка для первого сопровождения сложная. К тому же над расположением противника нависли тучи: надвигается гроза.

Посоветовался с Семеновым: снова тщательно разобраны и предусмотрены различные варианты боя. Ставлю задачу летчикам. И мы расходимся по самолетам.

Скоро к аэродрому приблизилась группа бомбардировщиков. По их сигналу взлетаем.

Мне предстоит внимательно следить за воздухом, за ориентировкой и строить боевой порядок так, чтобы немецкие зенитки не могли отсечь нас от «Петляковых».

Темные грозовые тучи прижимают к земле. И бомбардировщики летят теперь на высоте 400—500 метров. Мы — невдалеке. На этой высоте воздушный противник может выскочить внезапно, используя складки пересеченной местности.

Передаю команду:

— Усилить осмотрительность!

Линия фронта осталась позади: перелетели ее благополучно, несмотря на сильный зенитный огонь.

По дорогам двигались колонны немецкой мотопехоты. Но главная цель — нанести удар по аэродрому. Вот и он, впереди. На окраине — скопление «юнкерсов».

Враг начеку: внезапно со всех сторон взвился ураганный огонь зенитной артиллерии. Вокруг разрываются огненные шары. В небе, черном от туч, вспыхивают молнии.

Даю команду своим летчикам:

— Частью сил подавить зенитки, а остальным смотреть за воздухом!

Мы — над целью. «ПЕ-2» с ходу бросают бомбы. Дым от взрывов застилает аэродром. Беспорядочно взлетают «юнкерсы». И наши бомбардировщики вместе с истребителями атакуют их на взлете, уничтожая в воздухе.

Второй заход. Бомбы ложатся точно в цель: взрывы колеблют воздух. Еще откуда-то забили зенитки, пытаются отсечь нас от бомбардировщиков. Но они быстро умолкают. Их подавили наши истребители.

Командир группы «Петляковых» передает мне, что задание выполнено.

Пора возвращаться домой. Приказываю истребителям особенно внимательно прикрывать группу «Петляковых» с флангов, где бомбардировщики уязвимее.

Стремительно покидаем аэродром — исчезаем неожиданно, как неожиданно и появились.

Небо прояснилось.

Мы приняли боевой порядок и полетели домой. Все наши бомбардировщики и истребители уцелели: правда, некоторых основательно «поцарапало». Кое-где на самолете командира «Петляковых» и на моем порядочные пробоины.

Ни одного немецкого истребителя так и не показалось. Враг наверняка считал, что при такой погоде наша авиация не нанесет удар.

Весть о том, как «Петляковы» из авиакорпуса Ивана Полбина били «юнкерсов» на взлете, обошла фронт. Да, полбинцы были не только мастерами точного бомбового удара. Они в совершенстве владели своими замечательными самолетами, по-истребительски атаковали врага в воздухе.

Теперь наш полк несколько раз в день вылетал на сопровождение полбинцев. Прилетала их целая армада. Посмотришь и про себя говоришь: «Вот силища!» Летчики полка как бы срослись с бомбардировщиками. Один вылет был похож на другой. Но к каждому боевому заданию готовились так же тщательно, стараясь все предусмотреть. Благодаря хорошему взаимодействию выполняли задания без потерь.

12 июля в районе Прохоровки, северо-восточнее Белгорода, разразилось величайшее в истории Отечественной войны танковое сражение. Участвовало в нем 1500 танков и самоходных орудий, и с нашей и с немецкой стороны. Активное участие принимала в нем и авиация. Работы доставало всем — и штурмовикам, и бомбардировщикам, и нам, истребителям.

Летчики-истребители нашего фронта вылетали на прикрытие, удерживая господство в воздухе, и даже на отдельных участках противнику не удалось добиться инициативы.