Вдова Клико - Фрипп Хелен. Страница 28

— Вы же не будете бить меня этой штукой?

Мягкие губы коснулись щеки Николь.

— Тереза!

Эта женщина — ходячая неожиданность! Николь смешалась, испытывая одновременно радость и гнев.

— Положите наконец эту штуку, вы заставляете меня нервничать.

Николь встала спиной к прессу, высматривая, не наблюдает ли кто из темноты.

— Ради всего святого, мы же не в Бастилии! Я вас уверяю, что никто меня не видел.

— Когда я вам написала, меньше всего ждала, что вы приедете сюда из самого Парижа.

Тереза снова ее поцеловала.

— Вы так горячитесь, что ваше секретное предприятие за милю можно учуять.

— Нервы, — засмеялась Николь. — Я уезжаю сегодня ночью и не могу задержаться, даже притом, что вы приехали издалека.

— Без вас в Париже стало скучно, но, может быть, есть еще и крохотный личный интерес. Помните того генерала с глазами убийцы?

— Генерал Русильон?

Какая у вас хорошая память! Их там столько, что я уже почти не различаю. Он человек могущественный, а я, быть может, подала ему слишком сильную надежду. Неутоленная любовь — вещь опасная.

Николь кивнула, вспомнив Моэта.

— Моя дорогая, я проделала весь этот путь от Парижа, чтобы вас увидеть, и даже просила кучера не менять лошадей, чтобы успеть сюда вовремя. Я здесь, чтобы участвовать в вашем маленьком приключении. Правда, это будет весело? Мы с вами вдвоем.

Вмешался с возражением мужской голос:

— Николь, кто это такая? Мы же договорились: без посторонних.

— Тереза, познакомьтесь с Филиппом Клико — это отец Франсуа и мой деловой партнер.

Слава богу, есть на что ее отвлечь. Тереза ни за что не выдержала бы жизни в дороге с ее трудностями и лишениями. Николь никому и ничему не позволит стать у нее на пути, но ей нужно было время обдумать предложение Терезы.

Тереза, одарив Филиппа своей самой обворожительной улыбкой, протянула руку:

— Очень приятно. Теперь я вижу, в кого удался красавец муж Николь.

Филипп руки не принял. Он и без того сильно переживал из-за всего этого плана, и с непредвиденными событиями ему трудно было справляться в любых обстоятельствах, тем более в таких.

— Я бы хотел перемолвиться с тобой парой слов наедине, дорогая, — сказал Филипп, бросив извиняющийся взгляд на Терезу. Он терпеть не мог обижать людей.

Отведя Николь в сторонку, он с мрачным лицом развернул какое-то письмо. Оно было от Моэта.

Мсье Клико!

Необходимость писать эти строки меня глубоко огорчает. Мы с Вами были деловыми партнерами много лет, и я всегда уважал в Вас порядочность. По нашей древней традиции производство вина было до сих пор почтенным делом благородных мужей, и я рассматриваю Ваше сотрудничество с Николь Клико как грубое нарушение наших старинных правил и считаю, что Вы, как ее свекор, действуете против ее истинных интересов.

Ее винодельня и земли были практически моими, не хватало только последней подписи на контракте. Если Вы откажетесь поддержать мою претензию, я категорически намерен сделать все, что в моих силах, чтобы помешать Вашей авантюре и спасти мадам Клико — недавно овдовевшую и находящуюся не совсем в здравом уме — от дальнейших публичных скандалов.

Искренне Ваш Жан-Реми Моэт

— И каков будет ваш ответ? — спросила Николь, взбешенная тем, что Моэт расстроил Филиппа.

— Не будем сейчас тратить на это время. И даже не думай во мне сомневаться по этому поводу. Я тебе полностью доверяю. — Однако письмо дрожало в руке Филиппа.

Умение рисковать не было его главным достоинством, но у Николь дерзости хватило бы на двоих.

— Спасибо за доверие, Филипп. Как только этот груз будет доставлен и оплачен, Моэт станет нам не опасен. И мы знаем, для кого это делаем, — добавила она тихо.

— Конечно, я тебе доверяю безоговорочно, — суетливо заговорил Филипп, — но ведь чем больше людей знает, тем больше шансов нас накрыть? Я о тебе беспокоюсь.

Тереза — мастер подслушивания с самой невероятной дистанции — подплыла к Филиппу прежде, чем Николь успела ответить, и блеснула своей самой победной улыбкой.

— Не забывайте, что я сумела сбежать из Бастилии, даже волоска на голове не потеряв. Парижское общество — это клубок змей, и я очень хорошо знаю, как надо поступать с людьми вроде Моэта. Прошу вас, не думайте об этом больше, мсье Клико. Я буду очень полезна, — промурлыкала она.

Когда часы пробили три, воз был нагружен точно по графику, и как-то само собой решилось, что Тереза все же едет с ними, вопреки всеобщим предчувствиям. Николь, Тереза и Наташа нагрузили свои пожитки в карету и запрыгнули вслед за мсье Шатле, который шепотом уговаривал обеспокоенных лошадей.

Через два часа, когда солнце встало над деревней Иль-Сюр-Сюип, Николь снова смогла дышать спокойно. Так далеко от Монтань-де-Реймс их уже не узнают, и впереди, сколько хватало глаз, лежала открытая дорога, ровная и прямая.

Глава девятая

ПЕРЕМЕНА МЕСТ

Февраль 1806 года

— Только три вида тортов! — презрительно воскликнула Наташа, проезжая мимо пекарни в Ретеле.

Тереза и Валентин Шатле усмехнулись. Мсье Шатле отказывался участвовать в посторонних разговорах, радоваться по поводу удачно совершившегося бегства, любоваться восходами и вообще быть равноправным товарищем по приключению. Он либо бесстрастно ждал приказаний, либо держался возле лошадей. Только вот каждый раз, когда говорила Тереза, его безразличное выражение лица смягчалось.

«Чертов дурак», — думала Николь, подавляя острый укол ревности.

В Сольс-Монклене Наташа чуть не расплакалась при виде красивых изделий в окне булочной, и Николь согласилась на короткую остановку ради нее. Наташа купила изысканное миндальное пирожное и свежее пирожное с кремом, разобрала их вкусы по составляющим, вспоминая, что они с Даниэлем выпекали в молодости.

— Если мать доживет до моего приезда, я ей вот это и приготовлю, — вздохнула она.

Ландшафт был плоский, как русский пирог Путники проезжали мимо работников и их хозяев, и те всегда останавливались и махали им вслед. После ночного тайного бегства день прошел без тревог и волнений. Проезжая через деревни и города, путешественники привлекали к себе всеобщее внимание, хотя изо всех сил старались выглядеть неприметными. Молочно-белая красавица с испанским акцентом, необыкновенная женщина из России — любительница миндальных пирожных, высматривающая в небесах знамения, — и молодая вдова, куда-то безбожно спешащая с грузом кофе, да еще и работник, совсем на работника не похожий.

Измученных лошадей гнали без остановки, пока не оказались в безопасности в городе Франшевиле. Взмыленные лошади тяжело отдувались. Мсье Шатле остановил фургон возле гостиницы в нескольких километрах от Шарлевиль-Мезьера, где на следующее утро их должна была ждать баржа. Одеревеневшая и пропыленная от долгой дороги Николь дала хозяину золотой, чтобы фургон заперли в сарае, а Валентин Шатле согласился там ночевать для охраны.

Но когда он пришел поужинать вместе со всеми и фургон на пару часов остался без присмотра, Николь сидела как на иголках. Все ее будущее зависело от того, что было в том сарае. Чтобы хоть как-то успокоиться, она заказала бутылку крепкого франшевильского бургундского.

У каждого места — свой характер, свое ощущение и свой запах, и сейчас она чувствовала в этом вине обертоны ванильного солнца на канале Мез — напоминание о следующем этапе путешествия.

Почти всю бутылку выпил Валентин, так что Николь заказала еще одну. Она не возражала — может быть, вино развяжет ему язык.

— У вас есть семья? — спросила она.

— Нет, — ответил он, не отрываясь от ужина. Тереза полыхнула на него любопытным взглядом:

— Да бросьте! Такой симпатичный мужчина, как вы, с такими ласковыми карими глазами? Не могу поверить. Неужели не выходит к воротам золотоволосая жена — посмотреть, не вернулись ли вы? Ни одна бедная обманутая девушка в цепочке унылых деревень не глядит в небо, надеясь, что вы видите одну и ту же луну? Ну не томите нас больше! Нам еще не меньше двух-трех недель путешествовать вместе, а вы напускаете на себя такую таинственность! Это несправедливо!