Большая игра на Балтике 1500 – 1917 гг - Махов Сергей Петрович. Страница 43

Говорят, это решение совета заставило Николая I воскликнуть в гневе: «Разве флот для того существовал и содержался, чтобы в минуту, когда он действительно будет нужен, мне сказали, что флот не готов для дела!»

А что же англичане и французы?

Еще до этого союзники начали комплектовать флот, но тут возникли проблемы. Франция, как оказалось, могла выделить для действий на Балтике всего один винтовой линкор — «Аустерлиц», шесть обычных линейных кораблей и шесть или семь фрегатов. «Порадовал» англичан Наполеон III, который заявил: «Я, дабы повысить мораль на эскадре, передам на наш флагман образ Шартрской Девы Марии, который несомненно поможет начинаниям наших сил на Балтике».

Первый лорд адмиралтейства Джеймс Грэхэм, прямо скажем, звезд с неба не хватал и не понимал всей специфики балтийского театра военных действий. При составлении наряда сил он сформировал эскадру из линейных кораблей и паровых фрегатов, почти не выделив малых судов. При этом у англичан подобные корабли были, просто они, опасаясь мифических русских десантов в Шотландии или Ирландии, патрулировали моря вокруг Великобритании.

В результате состав эскадры, возглавляемой Непиром, был следующий: девять линейных кораблей, четыре блокшипа, четыре винтовых и четыре колесных фрегата, а также три шлюпа.

В 1844 году во время очередного франко-английского кризиса в Англии среди прочих мер было решено создать средства мобильной обороны. С этого и началась история знаменитых блок-шипов — парусно-винтовых кораблей с малым запасом угля и припасов, предназначенных для обороны с моря военно-морских баз и побережья.

Для перестройки старых 74-пушечников «Эдинбург», «Аякс», «Бленхейм» и «Хог» в паровые 60-пушечные блокшипы изначально требовалось 200 тысяч фунтов. Однако если «Аякс» был переделан всего за 44 с половиной тысячи, то «Бленхейм» обошелся уже в 74 800 фунтов стерлингов. Самое смешное, что дорогущий «Бленхейм», равно как и «Аякс», проявил себя тихоходным судном и имел скорость на паровой машине всего четыре-пять узлов, а на парусах — не более шести узлов. Вторая пара, «Хог» и «Эдинбург», оказалась более быстроходной: шесть узлов на машине и восемь-десять — под парусами. Блокшипы получили слабосильные машины в 450 лошадиных сил. Из-за минимальной переделки запас угля на них был только на четыре дня. В качестве парусного корабля они теперь могли брать вдвое меньше припасов, чем раньше. Таким образом получились корабли береговой обороны.

Отметим, что многие линкоры эскадры лишь номинально были паровыми или же имели существенные недостатки. К примеру, линейный 120-пушечный корабль «Royal George» был построен в 1827 году, а в 1853 году начал срочно перестраиваться в паровой. Времени на проработку проекта не было, поэтому паровую машину на него смогли поставить, только вырезав резервуары для воды, а часть жилой палубы приспособив для хранения угля. Из-за лишнего груза пришлось снять некоторые орудия, и теперь номинально 120-пушечный линкор нес всего 89 орудий. По итогам Крымской войны корабль был признан плохим и неудобным в использовании, поэтому в 1856 году его переделали в войсковой транспорт.

Линейный 91-пушечный корабль «Princess Royal» имел запас угля только на два дня, иначе пришлось бы снимать часть артиллерии. На мерной миле, полностью разгруженный, он показал великолепные результаты — скорость 12 узлов. Однако после загрузки на него орудий и припасов скорость снизилась до шести узлов.

В результате полноценными винтовыми линкорами в английской эскадре были только 131-пушечный «Duke of Wellington», 101-пушечный «St. Jean d’Acre» и 80-пушечный «Cressy».

9 марта 1854 года Непир покинул Спидхэд. На следующий день на траверзе Даунса к нему присоединились отставшие корабли, и англичане взяли путь на проливы Скагеррак и Каттегат. 18 марта у Вингозунда, недалеко от Гетеборга, их нагнал трехпушечный колесный шлюп «Lightning», который в последний момент отправили на помощь эскадре.

1 апреля Непир достиг бухты Кьоге. К Ревелю и Балтийскому порту были посланы дозорные разведать, сошел ли там лед. Узнав, что на востоке еще стоят льды, Непир подошел к острову Борнхольм, где начал бесцельное крейсирование до Стокгольма и до бухты Кьоге, которое затянулось до прихода французов.

Уже к маю англичанам стало ясно, что активных действий против них Балтфлот вести не будет. Но с другой стороны, к действиям против берега Непир тоже не мог приступить, причем по двум причинам. Первую мы помним: первый лорд адмиралтейства Джеймс Грэхэм поругался с командующим балтийской эскадрой и не выделил ему в экспедицию малых судов.

Вторая же причина заключалась в том, что у Непира не было войск, которые он мог бы высадить. В связи с этим уже 15 апреля он писал Грэхэму, что ему нужно минимум 5 000 штыков, «чтобы сделать хоть что-то в Финском заливе». В полном соответствии со всем этим бардаком на эскадру Непира повезли морских пехотинцев из Галифакса, то есть из Северной Америки. Они так и не успели прибыть к флоту до конца навигации. На просьбу командующего прислать побольше малых кораблей Грэхэм, словно в насмешку, прислал еще один винтовой 91-пушечный корабль Nile, парусный 70-пушечный Cumberland, паровой шлюп Driver и адмиральскую яхту Black Eagle с «мятежным», как выразился Непир, экипажем, который весь переход до Борнхольма предавался возлияниям и устраивал драки.

20 мая 1854 года французский флот под командованием вице-адмирала Марка-Антуана Персиваль-Дешена покинул Брест в следующем составе: семь линейных кораблей (еще два линкора использовались как транспорты), четыре парусных фрегата (еще два фрегата использовалось как транспорты), два винтовых фрегата, четыре винтовых шлюпа и авизо. На транспортах размещались 2500 морских пехотинцев и осадная артиллерия.

Лишь 13 июня 1854 года союзные флоты соединились в Барозунде. Непир, понимая, что все его возможности по высадке десанта ограничиваются 2500 французами, решил главной целью своей атаки избрать крепость Бомарзунд. 7 августа крепость была осаждена, на берег был высажен десант с артиллерией. Примечательно, что 26 июля Николай I прибыл в Кронштадт, на корабль «Император Петр I», где началось очередное совещание по поводу возможных действий на море. Государь в общих словах описал ужасное, почти беспомощное состояние Бомарзунда, окруженного вражеским флотом и ожидавшего высадки войск. Николай I предложил, чтобы кронштадтские дивизии, соединившись со свеаборгской, атаковали стоявший отдельно у Ревеля отряд противника и если не разбили его, то хотя бы отвлекли внимание союзников от крепости.

Мысль императора была здравой, а вот реакция флотоводцев на нее оказалась прохладной. Адмирал Рикорд выразил неуверенность в успехе. Адмирал Литке позже записал: «Я положительно высказал мое мнение, что успеха от поиска над отдельным неприятельским отрядом ожидать нельзя, потому что, имея шесть винтовых линейных кораблей, он всегда может уйти от наших парусных, которых рангоуты, появившиеся на горизонте, вовремя его предостерегут, если и не сделают этого крейсеры. Наш же флот может подвергнуться большой опасности, если главные силы неприятеля, извещенные крейсерами, на него обратятся».

Великий князь Константин Николаевич шепнул на ухо адмиралу Литке: «On a la malheureuse idee de faire sortir la flotte, — combattez la (Есть несчастная мысль вывести в море флот — оспаривайте ее)».

Еще раз отметим: речь шла о том, что нужно помочь своим боевым товарищам, запертым в крепости армии. Флот это делать отказался. И тем более непонятна реакция Николая I: ну, если нельзя, то нечего об этом и думать. А ведь он мог настоять на этом решении, приказать выйти в море, хотя бы попытаться. Даже просто выход в море отвлек бы союзников от Бомарзунда и дал бы время усилить гарнизон или же вообще заставил бы противника отказаться от атаки. Но ничего этого не было сделано.