Н 8 (СИ) - Ратманов Денис. Страница 40

— Будешь за рулем, когда мы на выезде. Вот так на автобусах добираться, ждать в холод на остановках — ну вообще не дело.

— Вау! Вот это да! — Она пробежалась по квартире с воображаемым рулем в руках.

— Оранжевый, да? — уточнил я.

— Да-да-да! — Рина с разбегу напрыгнула на меня, обхватив руками и ногами — еле удержал.

— Идем, я ужин разогрел.

— Спасибо! — Она горячо меня поцеловала, спрыгнула и побежала на кухню, оттуда донеслось: — Как кстати! Я голодная, как волк! Мяла, мяла вашего Матвеича, а он деревянный. И вообще вы, футболисты, деревянные, все руки оставишь. Фу-ух!

Я уселся, начал есть, и она поинтересовалась:

— Что там Тирликас? Надеюсь, стадион готов? А то заходишь в кабинет каждый раз, и как в прошлый век попадаешь!

Я постучал по деревянной столешнице.

— Вроде все по графику. Завтра в десять открытие, как и запланировано. Потом до вечера тестируем газон… Вот только знаешь, что плохо? Это ж как чужой стадион! Покрытие непривычное, все непривычное! Играть будем с «Араратом»: они в гостях и мы в гостях, хоть и дома.

— Все получится! Вы, вон, чуть Тбилисяна не нагнули! Странно, что его в «Арарат» не пригласили.

— Ничего странного, — ответил я, прожевав кусок мяса. — Где нужны нападающие, туда и взяли. У армян свои есть. У Динамиков нападала восстанавливается, вот место и освободилось. И если Мика себя не проявит, то сядет на скамейку.

— И ладно, — сморщила нос Рина. — Давай о нем не будем за едой.

Подумав немного, она сама же свое предложение перечеркнула фразой:

— Ну ладно мы с тобой. Парни-то чем перед ним провинились? И он что, дебил? Не понимает, что не будет ему жизни в грузинской сборной? Тренер-то тренером, но, если команда захочет его сгноить, тут даже Горский не поможет.

Уж я-то это знал как никто другой! Что в «Динамо» авторитет зарабатывал, что в национальной сборной. Еще и жаба Васильева подпортила мне репутацию. Но ничего, удержался и закрепился на стратегически важной высоте!

Завтра очередной чертовски важный трудный день. Как же хочется хоть один день праздный и бесполезный!

13 марта 2025

Автобус забирал нас из нового микрорайона. Только мы погрузились и он тронулся, как поднялся Левашов довольный, как слон, и радостно объявил:

— Народ, короче! Мы тут с Витьком, кароч, смотрели игру этого Тбилиси, которое «Динамо». Вчера! Погосян второй день на скамейке! Прикиньте!

— Неудивительно, — сказал Ведьмак. — Не любят там армян. И на что рассчитывал этот дурак?

Ну да, сколько бы ни говорили, что национализма в СССР нет, это пока до дела не дойдет. Но за свои сорок с небольшим я так и не понял, почему именно армяне пользуются такой исключительной неприязнью. Моими самыми лояльными начальниками были армяне, они руководствовались принципом: работает — не трогай. После того сотрудничества у меня в голове сломался стереотип, а они это как будто почувствовали, и, если в окружении появлялись армяне, мы всегда отлично ладили.

— А чо не любят? — удивился Сэм.

— Потому же казахи не любят узбеков, а узбеки — таджиков, — привел пример я.

— Это другое! — возмутился Самат.

— Территориальный инстинкт! — беснул эрудицией Микроб. — Если любому народу сказать, что на их богатство покушаются соседи, то кора головного мозга сразу отключается, а врубается ствол, где сидят инстинкты. И человек превращается в рептилию, начинает защищать территорию, даже если ничего не угрожает. Достаточно просто повторить это много раз.

— Внутривидовая борьба за выживание гораздо жестче межвидовой, — согласился я. — Надеюсь, когда-нибудь первостепенным станет не «я — грузин», «я — латыш» или еще кто-то, а «я — человек».

— Ниче не понял, — с некой обидой проговорил Сэм.

— Значит, и не надо тебе, — сказал Димидко.

А я продолжил думать мысль, что высокоразвитые люди разных национальностей похожи между собой гораздо больше, чем я и те же наши гопники, сидящие под магазином.

Мысль оборвалась, когда мы выехали к стадиону, где возле входа нас встречала бурлящая толпа с транспарантами. Журналисты оживились, завидев автобус, и начали устанавливать камеры. Димидко встал с места экскурсовода, осмотрел салон и невесело улыбнулся.

— Ну что, трепещете?

— Честно — да, — ответил я.

Уж слишком впопыхах все делалось. Обязательно что-то вылезет, и игра будет испорчена. Только Димидко вышел из автобуса, как крупными хлопьями повалил снег. Н-да, подарочек вам, гости из солнечной Армении! Чувствую, будут завтра бегать по полю снеговики, а трава не выдержит натиска, и получится из нее зеленый суп.

Возле ленты, преграждающей нам путь, толпились Самойлов, первый секретарь местного обкома и начальники помельче. Под трескотню фотоаппаратов Сан Саныч помахал им, потом — журналистам, и директор завода толкнул торжественную речь о том, как он нами гордится и какие мы молодцы.

Хорошая речь получилась, болелы, окружившие нас плотным кольцом, взвыли и зааплодировали. Потом секретарь обкома взял слово и рассказал, какие они молодцы, что в сжатые сроки привели стадион в порядок и обеспечили нам отличные условия.

Я смотрел на стадион снаружи, вспоминал столичные и понимал, что этот в сравнении с динамовским или спартаковским, да хоть с тбилисским — как мопед «Карпаты» рядом с «харлеем». Будем утешаться тем, что он такой же ностальгический и душевный.

Наконец, выслушав лиц начальствующих и накопив на шапке снега, Димидко получил огромные ножницы, попытался перерезать ленту, но они были тупыми и не справились с задачей, тогда он просто ее разорвал, воздел над головой концы и прокричал:

— Как порвана эта лента, так будут порваны соперники «Титана»! Ура!

После дружного смеха болелы грянули многоголосым «Ура!»

Снаружи стадион выглядел скромно. Внутри — примерно, как наш «Северный» с единственной разницей: здесь все было заточено именно под футбол, в то время как у нас преобладали прочие секции. Здесь же, как я понял, их куда-то перенесли.

Подтрибунное выглядело так, как надо, а внутри оказалось прямо-таки неплохо: дорогая плитка, ровные стены, запах освежителя воздуха, перебивающий пыль. Светло, свежо, уютно.

Раздевалки белые, плитка под мрамор. Индивидуальные душевые кабины, разделенные перегородками, с разнонаправленными струями. Сауны и бассейна нет, и хрен с ними! Раковины блестят, краны медные, фены, сушилки для рук.

— Как в лучших домах Лондона и Парижа! — донесся бас Бороды.

Следом за нами ввалились телевизионщики, чтобы заснять наши довольные лица. Клыков спрятался в душевой кабинке, зато Левашов и Гусак, явно переигрывая, включали краны и фены, проверяли душ, а следом плелся Сэм, улыбался в камеру и повторял:

— Нам очень нравится, спасибо! Нам очень нравится, да!

Как всегда одетый с иголочки Марк Круминьш закатывал глаза, и видно было, что он сдерживается, чтобы не закрыть лицо рукой — стыдно ему было за простодушного Самата. Когда наконец обратили внимание и на него, он с деловым видом начал осмотр: провел рукой по плитке, изобразил одобрение — дескать нет острых стыков. Потом прошествовал в душ, телевизионщики последовали за ним, и донесся его голос:

— Качественные материалы — впечатляет. Строго и со вкусом.

В нашем мире он, снимаясь в рекламе, заработал бы больше, чем на футболе. И чего в футбол пошел, а не в театр?

Минут через пятнадцать Димидко, утомленный назойливым вниманием гостей, свистнул в свисток, толкнул благодарственную речь — как по листку зачитал, и закончил:

— Товарищи! У нас ответственный матч, и нужно познакомиться со стадионом поближе, чтобы мы чувствовали себя уверенно. — Он растопырил руки и стал оттеснять стаю журналистов к выходу, приговаривая: — Приходите к нам на игру завтра, четырнадцатого марта! Напоминаю, это будет игра с «Араратом»…

Его голос отдалялся, отдалялся и стих за захлопнувшейся дверью. Микроб сунулся в душевую и крикнул:

— Клык, вылезай! Угроза миновала!