Не все НПС попадают 3 (СИ) - Войлошников Владимир. Страница 29
— Без сердца? — Петька сунул руку во внутренний карман и извлёк из храна предмет, несколько недель спокойненько стоявший на полке в его спальне в учебной части и изображавший светильник по ночам. Сие действие вызвало всеобщее онемение в рядах. — Я думаю, Златорукс пытается выжить в недружелюбном Лондоне. Возможно, он слаб и истощён, — тёмный властелин вложил сердце робота в дрожащие руки Быстротукса. — Полагаю, наша локация многое приобретёт, имея в своих рядах такого мастера? Что скажете?
15. ВРОДЕ И НЕ ТРИНАДЦАТОЕ…
ДЕВОЧКАМ СКУЧНО
Марина смотрела на закрывшуюся за Петькой дверь и задумчиво барабанила ноготочками по столешнице.
— Ну, и что — мы с тобой будем тут сидеть? По-любому ведь часа два гулять будет.
— Ага, — Яга поджав губы покрутила вазочку с фруктами, отщипнула себе пару виноградин.
— Знаешь что?..
— Пока не знаю, но ты мне сейчас скажешь.
Марина фыркнула и снова нахмурилась.
— Пока он ходит — сгоняем до Вентру?
Яга прищурила правый глаз:
— За шоколадку переживаешь?
— М-гм. Девка молодая, опыта мало, а там такие акулы ходят…
Яга хмыкнула, цыкнула зубом, и сквозь молодую внешность как будто проступили те тысячелетия, которые она тут недавно поминала.
— А, пошли! Чё сидеть-то, штаны просиживать?
Марина пропустила пассаж о штанах и шустро назвала координаты места.
— Чё, прям с ноги в поместье зайдём?
— Давай что-нибудь поближе, в лесочек там рядышком. Присмотримся со стороны…
В лесу было тихо, и только на обломанной ветке старого дуба, стоящего на краю не очень дружелюбно выглядящей поляны, топталась упитанная птица, похожая то ли на глухаря (если только бывают глухари бежевого цвета в коричневую полоску), то ли на киви (которая не фрукт, а птица), но с клювом помассивнее.
— Ку-ку… — примерилась птица, присаживаясь на ветке.
Из кустов, скрывающих большое дупло в основании дерева, хрюкнуло.
Птица покосилась на звук и повторила более решительно, но со странным акцентом:
— Ку-у-у-ку-у-у…
Пробегавшая мимо лисица скосила на неё глаза и осуждающе покачала головой. Возможно, она бы ещё и лапой у виска покрутила, но задерживаться на виду так долго было опасно, да и голубь в зубах мешал. Лисица скрылась в кустах, бесшумная, как лунный свет.
Птица продолжала издавать приглушённые звуки, время от времени вздыхая. Минуты через три ей, очевидно, надоело это занятие, она зевнула и поёрзала.
Из дупла шикнуло.
Птица вздохнула и потянулась, усаживаясь поудобнее.
— Ой-й-й… Ку-у-у-ку-у-у… — и немного погромче: — Ку-у-у… — круглый желтоватый диск луны пересекла огромная тень и птица оборвала звук, вытягивая шею.
Тишина сделалась осязаемой.
— Ку… — сверху на ветку рухнула огромная летучая мышь с неприятно длинными, торчащими из пасти клыками!
Лиса, затаившаяся в своём укрытии и наблюдавшая эту картину, приготовилась пожелать кукушке быстрой смерти, но…
Над поляной стояла густая тишина.
Лиса тупо смотрела в сторону старого дупла, переваривая увиденное. И голубя, конечно же, тоже переваривая, потому как нет ничего глупее, чем сидеть в лесу Вентру, распространяя вокруг себя ароматы свежей крови.
Итак, сперва у птицы обнаружились когти. На лапах, да. Длинные и острые когти, которыми она вцепилась в летучую мышь. Потом она от всей души долбанула вампиршу в лоб. И утянула в дупло. И вот уже полчаса вокруг было так тихо, как будто всё это лисе приснилось.
Вывод?
Теперь придётся опасаться ещё и сумасшедших кукушко-мутантов…
Яга распахнула дверь избушки и поддала хорошего пинка отчаянно верещащей летучей мыши:
— Захочешь — долетишь!
Та несколько раз кувырнулась и начала набирать высоту, сильно кренясь на правый бок.
— Терпеть не могу этих, — Марина брезгливо передёрнулась. — Выбрал быть вампиром — будь! Чего зверюшек-то третировать.
— Ну-у-х-х-х… Они ж типа эти… Вроде как, вегетарьянцы.
— А вот нечего! — воинственно вскинулась Марина. — Пусть теперь думают, на кого кидаться. Ладно, чё там у нас?
— Как мы и предполагали, в башне.
— А рассвет у них?
— Через полчаса-час, где-то так.
— Петю надо взять. А то не поймёт он нас.
— Ну, пошли тады на кораблик. Вернулся уж, поди, наш касатик.
Марина остановилась у двери и обернулась к Яге вполоборота:
— Я вот не пойму сейчас: ты стебёшься или как?
— Ну… стебусь маненько, а как же без того-то… Профессиональная деформация — слыхала про такое?
Петька сидел в кресле у стола и меланхолично возводил зиккурат из виноградинок. Подумать было много о чём, и медитативное занятие помогало выстроить мысли.
— Вы бы хоть табличку «Не беспокоить» на дверь повесили, — попенял он ввалившимся девкам.
— Петь, есть новости! — с места в карьер начала Яга.
— Хорошая и плохая? — поднял он бровь.
— А как ты узнал? — удивилась Марина.
— Давайте сперва плохую.
— Зуримбу поймали, — поджала губы Яга.
Петька ощутимо скрипнул зубами.
— Зато она нашла гоблина, — чувствуя себя совершенной дурой, добавила Марина. — И мы знаем, где они! Мы подумали, что ты захочешь пойти с нами…
— Ещё бы.
ТЁМНАЯ СТОРОНА БЕЗУМИЯ
Мамочки, как же больно…
Мысли кончились, превратились в сплошной алый ужас…
Она до последнего думала, что так нельзя, что они так играют, что это всего лишь сказка, и вот сейчас дверь откроется, войдёт менеджер в офисном костюме, похлопает в ладоши и похвалит всех присутствующих за то, как антуражно они всё разыграли.
С толку сбивал гоблин, сидящий скрючившись в подвешенной над ямой клетке. Гоблин был мобом, но… Но этот моб источал настоящий ужас.
И… никто не пришёл. Не остановил бешеного Вентру в щёгольских кожаных перчатках. Назначение этих перчаток она поняла, когда он вытянул из стены длинные тонкие цепи белого металла. Серебряные. Цепочки, каждое крохотное звено которых отсвечивало острыми зазубренными краями.
Время от времени она забывалась и начинала рваться, стараясь освободиться от серебряных силков. От этого становилось только хуже. Количество серебра было рассчитано таким образом, чтобы сверхбыстрая вампирская регенерация почти успевала восстановить повреждения. От резких рывков обжигающий металл вреза́лся в плоть, продолжая жечь изнутри…
Это было нечестно! Когда они подписывали контракт на полное погружение, никто не говорил, что может случиться так. Всю ночь она провисела в серебре, а утром взошло солнце, и это оказалось ещё хуже. Потому что в башне были окна, а штор не было…
Маленький гоблин тихо скулил, глядя, как солнце съедает ноги новой пленницы — сперва кончики пальцев, потом ступни, лодыжки… Яростное дневное светило пожирало её плоть, двигаясь всё выше. Она кричала, потом выла, потом могла только хрипеть… К вечеру светящееся пятно, казавшееся лавой, превратило её ноги в обугленные останки костей, но Зуримба уже мало что понимала.
Кажется, вокруг были другие… Голос барона Вентру заходился криком. Что-то про предателей. Про наказание.
Потом стало темно и все ушли. Только серебро продолжало прижимать к стене её измученное тело. То, что от него осталось…
За долгую вампирскую ночь ноги почти восстановились. Почти. Но она немного пришла в себя. И ужаснулась, различив в окне признаки подступающего рассвета. В ожидании предстоящей солнечной пытки серебряные путы казались почти терпимыми…
Хлопнула дверь.
— Я смотрю, ты уже очнулась, полна бодрости и сил. Молодец! Какая воля к жизни! — барон Вентру прошёлся из угла в угол маленькой камеры, остановился перед клеткой с гоблином. Зуримба только сейчас заметила, каким тот был худым, одни кости… — Ты внимательно смотрел? Я ведь могу перевесить клетку пониже, чтобы ты тоже… позагорал… — гоблин мелко затрясся. — Думаю, ещё один воспитательный день тебе не помешает, после чего мы вернёмся к теме подписания пожизненного контракта. — Вентру довольно хохотнул.