До нас (ЛП) - Энн Джуэл Э.. Страница 10

Сьюзи медленно кивает. Жалеет меня? Боже, надеюсь, что нет. Я в порядке; мне не нужна ее жалость. Это разрушит волнение, которое я испытываю, зная, что сегодня вторник, и я могу тусоваться с двумя моими любимыми людьми.

— Ну… — Она глубоко вздыхает. — Это ужасно банально. За сюжет я ставлю три звезды. Может, три с половиной.

— Что? — Я смеюсь. — Сюжет? Ты не хотела сказки. Ты просила рассказать о моей жизни.

— И я все еще очень мало о тебе знаю. Как повлияли на тебя пороки твоей матери? Кем ты стала из-за ее выбора? Почему искусство? Почему фотография? Влюблялась ли ты когда-нибудь? Есть ли у тебя мечты? Чем ты занимаешься, когда не убираешь дома и не встречаешься с горячим фитнес-тренером? Какая музыка говорит с твоей душой? Какая еда заставляет стонать от удовольствия? Когда в последний раз от некоего мгновения у тебя порхали бабочки в животе или мурашки бежали по спине? Ответь на эти вопросы, и я узнаю тебя.

— Мне нужно убираться в твоем доме. — Я снова нервно смеюсь, немного не в ладах с ее исследованием моих эмоций. Как ответить на вопрос: Что делает тебя… тобой?

— Нет. Тебе не нужно ничего убирать.

Подняв ноги на тахту и скрестив их, на несколько секунд закрываю глаза. Я никогда не тратила время на то, чтобы подумать о себе, за исключением обстоятельств, которые привели меня к настоящему моменту.

— Сол. Один из маминых ухажеров. Думаю, единственный хороший. — Приоткрыв один глаз, хмурюсь. — Он продержался недолго. Был слишком хорош для нее. Он был художником, покупал мне краски и глину, карандаши и бумагу для рисования. Сол разрешал мне снимать на его фотокамеру. Однажды субботним днем, когда мама мучилась легким похмельем, мы поехали на пляж. Большую часть времени мама оставалась в машине. Мы с Солом играли в песке. Строили замок со рвами и представляли, что я принцесса, а он рыцарь, пытающийся меня спасти. И он спас. Создавая и улавливая сущность человечества во многих его формах, Сол раскрыл мою любовь к искусству. Он показал мне красоту через творение, и стал моей первой любовью… не в странном или неуместном смысле, просто… он дал мне представление о том, как выглядит любовь. А после Сола я ее не видела. Никаких бабочек я не чувствовала, но от одного маминого голоса по спине бежали мурашки. Из-за нее я вынуждена не быть ею. О… и я люблю музыку R&B. Чем сексуальнее, тем лучше.

Сьюзи усмехается.

Я продолжаю:

— Я мечтаю о семье, что забавно, потому что не знаю, что это такое. Но я вижу, как мамы с дочками ходят за покупками или обедают по четвергам в модном кафе в час дня, и представляю, какой была бы моя жизнь. И я не часто думаю о еде, потому что мне выпадало мало шансов насладиться ею, кроме обычного поглощения калорий, питающих мое тело. Когда я не убираюсь в домах, я фотографирую или покупаю отличные дизайнерские находки в сэконд-хэндах.

— Подруга… ты говоришь на моем языке, — заявляет Сьюзи, широко улыбаясь.

Ее слова побуждают меня продолжить.

— Я люблю читать биографии, потому что весело на несколько страниц стать кем-то другим. Безумие, да?

— Ммм… — мычит Сьюзи. — Не безумие. Я точно знаю, о чем ты. Прямо сейчас я — это ты.

— О, нет. Выбери кого-нибудь получше. — Смеюсь я.

— Нет. Я хочу быть тобой. Мечтательницей с крошечной привязкой к реальности. Ценить жизнь… никогда не принимать ее как должное. И о… возможности. Ты можешь стать кем угодно. Делать что угодно. Отправиться куда угодно. Твои бабочки еще впереди. Эм! Твои. Бабочки. Будут. Порхать! Боже! Хотела бы я повернуть время вспять и снова их почувствовать. Не то чтобы я по-прежнему их не чувствую с Заком, но они уже не порхают так сильно, как в первый раз. В твоей жизни миллион первых разов. В моей — лишь единицы последних. Не трать ни минуты на то, чтобы быть кем-то, кроме как смелой.

Смелой…

Смелая ли я, живя в собственной машине?

Смелая ли я из-за того, что понятия не имею, что значит иметь здоровые, честные отношения с мужчиной?

Думаю, она принимает смелость за скрытый страх.

— Скажи это. — Сьюзи несколько раз хлопает в ладоши.

— Сказать — что?

— Я смелая! — Сьюзи поднимает руки над головой, пальцы напряжены, улыбка до ушей.

— Я смелая, — повторяю я.

— Нет! Что это было? Попробуй еще раз, поверь в слова. А еще лучше, поверь, что ты смелая на самом деле.

— Я смелая! — добавляю немного силы своим словам.

— Еще раз. Не забудь руки.

Я хихикаю.

— Я СМЕЛАЯ! — Вскакиваю с тахты и вскидываю руки к потолку.

— Вот так, девочка! Это твоя душа, подруга. Ты меня слышишь? Это твоя душа. Волосы, тело, эпилепсия… это твои генетические проводники в этой жизни. Используй их для удовольствия и используй во благо. Но никогда не позволяй им определять тебя.

Я плюхаюсь на тахту и, прежде чем осознаю, смахиваю несколько случайных слез.

— О, эй… — Сьюзи медленно наклоняется вперед и тянется к моей ноге.

Я качаю головой и улыбаюсь сквозь слезы.

— Прости. Я просто… думаю, мне нужен терапевт или…

— Друг?

Я киваю и всхлипываю.

— Ну, один прямо перед тобой. Хорошо? — Она дотягивается до моей руки и сжимает ее.

Я выдыхаю и улыбаюсь, глядя на ее хрупкое тело и чувствуя ее внутреннюю силу.

— Ты не позволяешь раку определять тебя?

Она качает головой.

— У меня слишком много дел. Может, не в этой жизни, но это ничего. Я возьму носителя без рака и отправлюсь в новое путешествие в следующей жизни. Я не верю, что наш путь имеет конец; мы просто движемся дальше.

Я не знаю, чему верить. Но если мыслить, как Сьюзи, значит, жизнь полна удовольствия и приключений без страха смерти, и она только что обратила меня в новую религию.

ГЛАВА 5

К середине лета Сьюзи становится мне больше, чем просто подругой. Она для меня как мама, сестра и наставница. Если — когда — она умрет, мне будет больнее, чем от смерти моей биологической матери. Я по-прежнему убираюсь в ее доме по вторникам, но также зависаю с ней по вечерам, когда у Зака поздние рейсы. Можно подумать, из-за разницы в возрасте нам будет не о чем говорить, но все как раз наоборот.

Сьюзи любит наблюдать, как я редактирую фотографии. А мне нравится ее фотографировать, когда она меньше всего этого ожидает. Она закатывает глаза, а я выглядываю из-за камеры и подмигиваю ей.

Ей всегда интересно поговорить о моей матери и ее сомнительном прошлом. Полагаю, таков ее способ устроить мне сеанс терапии, который я не могу себе позволить. Мне нравятся ее наставления по садоводству и уходу за джунглями. При этом она делится впечатлениями о всех местах мира, где побывала за время своей работы бортпроводницей. И мы обе любим реалити-шоу, сплетни о знаменитостях и все, что связано с модой.

Бывают хорошие дни и плохие… дни, когда я думаю, что она чудесным образом побеждает рак, и дни, когда кажется, что конец близок. Сколько раз я была на волосок от того, чтобы признаться в своей ситуации с отсутствием жилья. Вскользь я упомянула долг по студенческому кредиту и нескольким медицинским счетам, но не говорила ей, что их стопка высотой в милю. Я не хочу ее жалости. Со своими проблемами я разберусь сама… в конце концов. А пока просто хочу быть ее другом.

— Спасибо, — благодарит она.

Я бросаю на нее взгляд со стремянки, протирая пыль со светильников над кухонным островком, пока она ест свой «Капитан Кранч». Вот откуда я знаю, что сегодня хороший день. «Капитан» всегда означает хороший день.

— Это моя работа. Вы мне за нее платите, никаких благодарностей не нужно. — Я подмигиваю.

— Я благодарю не за это. Я имею в виду нас. Ты — единственная из моих друзей, кто не смотрит на меня с жалостью. Ты не засыпаешь меня вопросами о новых методах лечения. Не говоришь, что я должна очищать организм соками и медитировать каждый день. Когда мы вместе, мой рак легко забывается.