Баобаб маленького принца (СИ) - Розов Александр Александрович "Rozoff". Страница 31

…Мысль о львах сразу вызвала из памяти художественные образы: «Людоеды из Цаво» Патерсона (1907), «Вельд» Брэдбери (1950) и «Добыча» Рудта (2007). Из трех названых львиных триллеров, ни один не из Ботсваны (первый из Кении, третий из ЮАР, второй вообще из виртуальной реальности детской игровой комнаты). Между прочим, «Вельд» Брэдбери экстремально опередил технологии: такое качество достоверности VR еще не достигнуто. Или уже не достигнуто, поскольку «высокий сезон цифровых технологий» остался в прошлом. Восторг 2000-х сменился разочарованием 2020-х, причем в крайне неудачный момент, когда на «цифровую карту» была поставлена судьба цивилизации.

В этой точке внутреннего диалога Гастон Перрен остановился и поругал себя за пафос.

Словесный стиль мыслей рождает стиль высказываний, а высказанный пафос вызовет у такого собеседника, как Оуэн Гилбен ответ в стиле глумливой иронии. Это худший вид развития переговоров: собеседник обычно готов к компромиссам с позицией, которую критикует, но вообще не будет рассматривать варианты компромиссов с позицией, над которой издевается. События 2020-х — 2030-х надо представить в нейтральной форме, с подтекстом «прошлое — прошло, его не изменить, и теперь любое будущее вырастет на субстрате именно этого прошлого, но от нас зависит, как и какое будущее вырастет». С такой формулировкой нельзя идти к аргонавтам, они отреагируют штампом: «у нас свое будущее и вас в нем нет, поэтому растите, что хотите, но у себя». Но с Гилбеном такая формулировка годится, он в смысле идеологии не аргонавт (несмотря на многолетнее сотрудничество с аргонавтами по теме фудотронов сначала в мадагаскар-сейшельской акватории, где создан первый фудотрон, а затем в Гвинея-галф, где второй). Если бы не инцидент с ультраконсерваторами Imago Dei, то (как выражаются марксисты) — Гилбен оставался бы вполне лояльным к своему политэкономическому классу, но…

…Внутренний диалог Гастона Перрена был прерван маневром ровера. Левый поворот с трассы на улицу большого поселка (Палапйе, как проинформировала рулившая Томми). Эклектика и хаотичность архитектуры тут совсем зашкаливала. К соседству зулусского средневекового стиля и стиля раннего евро-американского глобализма добавился стиль первобытных бушменов (хижины из веток на пустырях) и стиль т.н. «поствандализма». Последний был представлен очень старой угольной ТЭЦ, переделанной под фюзорную станцию электро- и водоснабжения. Здание из красного кирпича дополнила гигантская воронка-сетка — циркулятор хладогента, конденсирующая влагу из воздуха. Изначально высокая дымовая труба, была надстроена еще втрое, и над ее срезом как будто плясала восходящая ветвь радуги. Это солнечные лучи причудливо преломлялись в воздушных потоках разной температуры – то, что шло из трубы, было нагрето до тысячи с лишним градусов Цельсия.

Своеобразный почти универсальный закон природного баланса.

Чтобы что-то очистить – надо что-то испачкать. Чтобы что-то охладить – надо что-то нагреть. Перрен, по случаю, вспомнил возмущенные речи на ооновских слушаниях по климату: проблематика глобального потепления из-за эмиссии парниковых газов при сжигании углеродного топлива (модная в первой трети XXI века) уже сменилась проблематикой прямого теплового загрязнения при ядерной трансмутации в кристадин-фюзорах. Хотя натиск был нешуточный, посильнее даже чем в эру Парижского соглашения о мировой декарбонизации, результат не получился. Расклад сил стал иным, чем в 2010-х, так что коллектив интересантов фюзорной энергии (где верховодили аргонавты или ливийские хуррамиты) отреагировал на резолюцию ООН грубым отказом. Преднамеренно грубым, исключающим не то что компромисс, а даже какие-либо обсуждения этой темы. «Клятв между львом и человеком быть не может», как-то так у Гомера в «Илиаде».

Почему так привязалась тема львов?

В ответ на эту грубость, пресс-служба ООН на TV затем долго обличали постгуманизм аргонавтов и аморализм хуррамитов за враждебность к цивилизации. Между тем, среди профессионалов вызрел тезис, что обсуждения и компромиссы тут бессмысленны. Если (допустим) состоится некая договоренность, то ее нарушит любая сторона, которой это окажется выгодно. Ноль гарантий, ноль доверия, ноль надежды на их появление. И так выглядит любой конфликт интересов в новейшей поляризации сил. Но у Перрена было особое мнение: ситуация вовсе не безнадежна. Иллюзия безнадежности возникает из-за анализа по канонам политологии, заложенным Макиавелли в начале XVI века, и давно неадекватным. Машинная эра более столетия назад породила совсем иную социальную реальность, и объяснять ее в убогих феодально-имперских терминах это все равно, что натягивать сову на глобус.

Устаревают не только ответы, но и вопросы — говорил Эрнест Хемингуэй.

За 500 лет, в которые уложились 5 продукционных революций и две с дробью мировые войны, вопросы точно устаревают. Иногда Перрен ненавидел свою работу при ООН за требования ответов на устаревшие вопросы. Каковы планы хуррамитов и аргонавтов по захвату территорий и порабощению жителей? И бесполезно объяснять заказчикам, что хуррамиты и аргонавты не подвержены жажде территориального господства (над всей планетой, или хотя бы над Африкой и Европой). Суть их конфликта с «цивилизацией великих пирамид» состоит в отрицании политической традиции социал-дарвинизма, из которого выводится, в частности, идея захвата территорий и порабощения жителей…

…Внутренний диалог Перрена еще раз был прерван маневром ровера. Теперь случился правый поворот с поселковой грунтовки на фактическое бездорожье. Впрочем, кто-то раньше проезжал тут: едва заметная колея вдоль извилистого ручья вела куда-то вверх, взбираясь по причудливо изогнутым ярусам каменисто-глинистых холмов. Обычному автомобилю ни за что не проехать по такому ландшафту, но у этой штуки с огромными колесами, бешеным крутящим моментом и мутантом-киллером за рулем — не возникало никаких трудностей. Правда, пассажиров в салоне раскачивало зверски, когда ровер, не снижая скорости, проскакивал маленькие болотца или с пугающим креном катился по искривленным бокам скал, отшлифованных песчано-ветровой эрозией. Экстремальное ралли длилось чертовски долго, а когда завершилось, то Перрен, посмотрев на часы, с удивлением обнаружил, что от поворота на бездорожье прошло менее получаса.

Ровер стоял рядом с мелким прудом под скалой, из бесформенной трещины в которой вырывался маленький, будто игрушечный водопад. Включив фантазию, можно было вообразить, что там, в трещине, замаскирован садовый шланг.

— Мы на месте, — сказала Томми, спрыгнула на грунт, и затем сразу взлетела по трапу на крышу ровера, откуда сообщила, — ничего подозрительного вокруг.

— Отлично! — ответил Гилбен, тоже покидая машину, — Гастон, идите сюда, тут реальная красота мира до цивилизации.

— Ладно, — сказал гость, тоже выбрался наружу и осмотрелся, — да, тут красиво.

— Это холмы Тсвапонг, — продолжил миллиардер, — между 70-м и 10-м тысячелетием до нашей эры тут был один из центров капской палеолитической культуры. После захода солнца мы посмотрим наскальные рисунки. При солнечном свете они не видны.

— Гм… — озадаченно произнес Перрен, — …Там что, фосфоресцирующая краска?

— Фосфоресцирующая в ультрафиолете, — уточнил Гилбен, — это замечено случайно. Мы тестировали здесь новый дрон с расширенным диапазоном оптики для поиска следов и концентрационных градиентов солей цветных металлов. Когда дрон выделил странные рисунки на камнях, проявившиеся в лучах ультрафиолетовой фары, и передал фото-сет операторам, они сначала подумали, что это розыгрыш со стороны программистов. Ведь рисунки напоминали те, что на холмах Тсодило — шепчущих скалах в 700 километрах к северо-западу, у границы с Намибией. Там рисунки сохранились лучше, они видны без спецсредств, кроме того там найдены более поздние артефакты, до железного века. Тут исследования лишь начинаются, но опорные датировки уже подтверждены. Это весьма поучительно для персон, рассуждающих про устойчивое развитие внутри цивилизации, история которой не набрала даже 300 лет. Вспоминается Гитлер, который едва придя к власти, объявил свой рейх тысячелетним. По итогу даже дюжина лет не получилась.