Следователь Краснова (СИ) - Тюзе Рина. Страница 18

Когда я осознала, что я сделала, мне жить не хотелось. Хотя я была уверена, эту проблему люди алмаза решат быстро.

Когда я стояла на суде и отвечала на вопросы как свидетель, я боялась переаести свои глаза и посмотреть на Тимура. Лишь один раз я смогла. Он был спокоен. И смотрел на меня. Осуждающе. Представляю, как бы ему хотелось сомкнуть свои пальцы на моей шее.

Я понимала, что уничтожаю его, да и себя тоже. Алмаз никого за собой не потянул. Все взял на себя.

Мне пришлось на суде говорить выученную речь. Я утверждала, что все с самого начала было хорошо спланированной операцией. Начиная с похода в тот злосчастный ресторан. Мне пришлось соврать, что так и было запланировано. Я говорила это уверенно и с каменным лицом. На суде от и до было одно сплошное вранье. Я рассказывала то, что сказал мне генерал.

Когда прозвучал приговор «двадцать пять лет строго режима», я чуть не потеряла сознание.

Последний взгляд алмаза, меня убил. Он смотрел как человек которого предали. Печально, но наказывающе. Он молчал, но можно было прочесть все в его глазах. “Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ПРОЩУ»

Из здания суда я выбежала бегом. На ступеньках меня ждал генерал, которого я искренне ненавидела всеми фибрами души. Я хотела чтобы он сдох в муках.

— Вот видишь Наталья, все получилось. Могла бы сразу сделать как говорят, и не пришлось бы прибегать к крайним мерам. Кстати, с повышением тебя.

Я лишь зло посмотрела на него и пошла прочь.

Я брела по городу и сама не заметила, как пришла к дому, где давно не была. Это было двухэтажное общежитие. Старое, обшарпанное.

Я потянула на себя старую, скрипучую дверь и забежала в подъезд, в котором как и всегда пахнет сыростью, постучалась в квартиру на первом этаже. Мне открыли почти сразу же.

— Наталья Владимировна? — удивился мужчина в возрасте и почесал лысину. — Какими судьбами?

— Пройти можно?

— Проходи-пропустил меня в квартиру мужчина и по привычке выглянул на площадку, проверил одна ли я.

С этим старым жуликом я знакома достаточно давно. В его квартире как всегда пахнет крепким кофе и трубкой которую он курит.

Я прошла в комнату, в которой по старинке все накрыто накидками. Начиная с подушек.

— Случилось чего Наташ?

— Алмаза закрыли, может слышали?!

— Да уж слышал. Ты чтоль постаралась?

— Я Тимофеевич. — сев на стул, устало ответила я.

— Кофе не предлагаю, тебе по всей видимости нельзя. Чай будешь?

— А кофе почему нельзя? — удивилась я.

— Вреден он беременным-уверенно ответил Тимофеевич и полез в полку в поисках чая.

— Я не беременная, просто трудные деньки выдались. Поэтому и выгляжу плохо. Так, что кофе мне можно.

— А я говорю в положении ты дева. Я знаю о чем говорю. Меня старого жулика ты хрен обманешь. Я в деревне в свое время знаешь сколько рожениц перевидал и родов принял. Да и у беременных как и у работников церкви, лицо определенного цвета. Таких ни с кем не спутаешь.

— Тимофеевич, каждый раз меня удивляешь. Да правду я тебе говорю что не беременна. Я по другому вопросу к тебе.

— Ты говори Наталья, я слушаю-все же заваривая мне чай ответил Тимофеевич.

— Да я к тебе за советом. Не знаю я, что мне дальше делать. Страшно мне.

— Полагаю схорониться тебе надо девка-задумчиво ответил он. — Ты собирайся и уезжай.

— Некуда мне ехать. Да и найдут меня все равно. Плохо я сделала. Подло поступила. Только мне выбора не оставили.

— Я давно на свете живу Наталья. Алмаз не дурак. На бабью юбку бы не повелся. Он хитер и умен, чтобы так глупо попасться.

— У тебя хорошие осведомители. Но так или иначе, это произошло.

— Ну, приходится все знать. Сама понимаешь. Если нужно, я уехать тебе помогу. Когда то ты мне пригодилась, теперь видишь как. Я помочь тебе могу.

— Помоги Тимофеевич.

Я на самом деле оказалась беременна. И удивляться нечему. В ту ночь, когда алмаз мне в любви признался, все было по-серьезному и мы не предохранялись. Да и после тоже. После того, как тест мне показал две полоски, я начала бояться каждого шороха и собственной тени.

Я уволилось с работы и чтобы не отрабатывать положенные две недели я ушла на больничный.

Передала все документы на квартиру Тимофеевичу, чтобы он смог ее продать. Купила билет на автобус и уехала в деревню. В дом Тимофеевича. Очень далеко. Сутки езды. Старый Жулик помог мне с новыми документами. Слежки за собой я ни разу не заметила. Видимо больше я была не интересна.

Дом был самым обычным. Все удобства на улице, вода из колонки.

Топиться печью, мыться в бане. Деревня почти глухая и заброшенная. Одни старики, и тех пересчитать по пальцам можно. Автолавка два раза в неделю. Магазинов нет.

Я понятия не имела как буду здесь жить еще и беременная. Я даже печь топить не умею.

Естественно ничего у меня не получалось. Ночами я ревела белугой в подушку. Я понимала, нужно хоть как-то налаживать жизнь. Хотя-бы попытаться.

Познакомилась с местным дедом-соседом. Он рассказал где и как заказать дрова на зиму, научил как управляться с баней и печкой. Оказалось это не так уж и сложно.

И все бы ничего, но на душе было тревожно. Какая совесть это выдержит, то что сотворила я.

Два месяца я налаживала свой быт и жизнь. Тимофеевич прислал мне деньги от продажи квартиры. Продал можно сказать быстро, но намного дешевле. Да и чорт с ним.

Я часто ходила в местную, скромную и почти безлюдную церковь. Часто беседовала с батюшкой. Отцом Александром. Помогала ему. Подрабатывала. Мыла полы, продавала свечи и иконки. Не знаю почему, но именно в церкви мне было хорошо и спокойно. Я не чувствовала себя такой грешной что-ли.

В фельдшерском пункте мне дали направление в областной центр на узи. Беременность шла хорошо, не считая ужасного токсикоза, который меня всю измучил.

Купила себе телевизор, чтобы не сойти с ума от давящей тишины. Да и зима начинается. Вечерами нужно что-то делать.

Не многочисленные соседи хорошо ко мне относились, как к родственнице Тимофеевича. Приходили в гости. Угощали домашними яйцами и соленьями, которые я уничтожала за пару минут.

Любые новости которые показывали по телевизору я сразу же переключала. Боялась что-нибудь узнать или услышать. Каждый день перед сном я тихо молилась про себя, чтобы никто и никогда нас с ребенком не нашел.

На третьем месяце беременности я стала поправляться и полнеть. Зима была в самом разгаре. Новый год на носу. В деревне зима не та, что в городе. Вьюги и метель. Вечером топится печь, тепло. хорошо. В трубе воет. По телевизору новогодняя реклама. Еще ни разу я не захотела в город. Мне нравилось в деревне.

Вечером я как обычно смотрела телевизор и смаковала клубничным варением с чаем. Вкусно аж жуть.

В дверь постучали и я напряглись. Стала себя успокаивать и гладить себя по животу.

Открыла дверь. На пороге стоял Иван Кузьмич весь в снегу.

— Наталья, не пужайся. Я с подарком. Во-ответил Кузьмич и достал из-за пазухи черного маленького котенка. — Все не так скучно тебе будет.

— Спасибо-ответила я и взяла это милое создание.

— И вот еще, банку меда моя старая тебе передала. Я побег, а ты иди домой. Нечего хату выстуживать.

— Спасибо-повторилась я и пошла домой с подарками.

Хорошо, что имя по новым документам осталось мое. Наверное тяжело привыкать к новому. — вдруг в очередной раз подумала я.

Котенок царапался и жался ко мне. Я поставила мед на стол, рассмотрела котенка по ближе. Красавиц конечно. И правда будет не так скучно. Еще одно живое существо.

Я налила котенку теплого молока. Он немного полакал, а потом начал карабкаться ко мне на кресло.

Утром я начала после снегопада чистить от завалов двор. Тихонько. Много на лопату не захватывая. Когда справилась, затеяла стирку. Носила в дом по пол ведра воды, чтобы не тяжело было. В теплой фуфайке и валенках. На голове теплый платок. Словно я настоящая деревенская.

Именно в таком виде меня и окликнул знакомый голос. А я поняла, что вот он мой конец.