Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур. Страница 70

– Тебе это может понадобиться. Спи крепко. Завтра нас ждет долгая дорога.

На верху лестницы он снова остановился и посмотрел вниз, на мраморное великолепие прихожей. Он лишается всего этого, и не с чего чувствовать себя счастливым. Шон громко рассмеялся. Может, это потому, что, стоя перед полным уничтожением, он в последнее мгновение сумел ослабить удар – избежав худшего, он превратил поражение в победу. Конечно, жалкую маленькую, но по крайней мере они не беднее, чем когда впервые явились в Рэнд. В этом причина? Шон задумался и понял, что это не вся правда. Он испытывает и чувство освобождения. Вот вторая часть. Он свободен и может отправляться своей дорогой – на север, в новые земли. Им владело будоражащее предчувствие.

– Ни одной шлюхи и ни одного брокера на пятьсот миль вокруг, – сказал он вслух и улыбнулся. Он перестал подыскивать слова для выражения своих чувств. Эмоции очень неопределенны и уклончивы – стоит загнать их в угол, как они меняют форму, и словесная сеть, которой ты собрался их накрыть, больше не подходит. Он отпустил чувства на свободу, принимая их и наслаждаясь ими. Сбежал по лестнице, вышел через кухню и двинулся на конюшню.

– Мбежане, – крикнул он, – где тебя черти носят?!

В помещении для слуг загремел опрокинутый стул, дверь распахнулась.

– Нкози, что случилось?

Голос Шона встревожил Мбежане.

– Какие у нас лучшие шесть лошадей?

Мбежане назвал их, не пытаясь скрыть любопытство.

– Они обработаны солью против нганы?

– Все обработаны, нкози.

– Хорошо, подготовь их к рассвету. Две с седлами, остальные вьючные.

Мбежане улыбался.

– Мы отправимся на охоту, нкози?

– Вполне возможно, – ответил Шон.

Сонная болезнь. Обработка солью включает обязательный укус мухи цеце. Те лошади, что выживают, приобретают иммунитет.

– Надолго ли мы уезжаем, нкози?

– Навсегда – это надолго ли? Попрощайся со своими женщинами, возьми копья и каросс, и посмотрим, куда приведет нас дорога.

Шон вернулся в спальню. На то, чтобы упаковаться, ему потребовалось полчаса. Груда ненужной одежды посреди комнаты росла, а то, что он брал с собой, составляет половину груза одной лошади. Он уложил это в две кожаные сумки.

В глубине одного из шкафов он отыскал овчинную куртку и бросил на стул вместе с кожаными брюками и фетровой шляпой с широкими полями, чтобы надеть утром. Потом спустился в кабинет и выбрал оружие. Оставляя без внимания дорогие двустволки и малораспространенные калибры, он взял пару дробовиков и четыре манлихера.

И пошел попрощаться с Канди. Она была у себя, но сразу отозвалась.

– Слышала? – спросил он ее.

– Да, весь город знает. О Шон, мне очень жаль. Заходи.

Она раскрыла перед ним дверь.

– Как Дафф?

– С ним будет все в порядке. Сейчас он пьян и спит.

– Я пойду к нему, – быстро сказала она. – Сейчас я ему нужна.

Вместо ответа Шон приподнял бровь и смотрел на нее, пока она не опустила глаза.

– Да, вероятно, ты прав. Может, позже, когда он переживет первый шок. – Канди посмотрела на Шона и улыбнулась. – Вероятно, тебе нужно выпить. Тебе тоже досталось.

Она прошла к буфету. На ней было синее платье, оно подчеркивало женственный изгиб бедер и не скрывало ложбинку между грудей.

Шон смотрел, как она наливает и несет ему выпивку. Очень хороша, думал он.

– До новой встречи, Канди, – поднял Шон свой стакан.

Глаза ее распахнулись и стали голубыми.

– Не понимаю. Почему ты так говоришь?

– Мы уходим, Канди, завтра на рассвете.

– Нет, Шон, ты шутишь.

Но она знала, что он не шутит.

После этого говорить было не о чем. Он допил, они еще немного поболтали, и он поцеловал ее.

– Пожалуйста, будь счастлива.

– Постараюсь. Возвращайся когда-нибудь.

– Только если пообещаешь выйти за меня.

Он улыбнулся, и она ухватила его за бороду и стала раскачивать из стороны в сторону.

– Убирайся, прежде чем я не поймала тебя на слове.

Он ушел – знал, что она заплачет, а ему не хотелось смотреть на это.

На следующее утро Дафф под присмотром Шона собрался. Он послушно выполнял все его указания, отвечал на вопросы, но в остальном закутался в защитную оболочку молчания. Когда он закончил, Шон заставил его забрать сумки и повел туда, где в предрассветном холоде ждали лошади. С ними были люди – четыре фигуры в тени. Шон поколебался, прежде чем выйти во двор.

– Мбежане! – крикнул он. – Кто это с тобой?

Они выступили вперед, в полосу света из открытой двери, и Шон засмеялся.

– Хлуби, обладатель благородного живота! Нонга! А это ты, Кандла?

Это были те, кто работал с ним в первых шурфах «Глубокой Канди», кто выкапывал лопатами его богатство, а копьями отгонял хищников. Довольные тем, что он их узнал – ведь прошло много лет, – они окружили его с широкими белозубыми улыбками, какие бывают только у зулусов.

– Что привело вас, троих разбойников, сюда в такую рань? – спросил Шон, и Хлуби ответил за всех:

– Нкози, мы слышали разговор о дороге, и наши ноги запылали, мы слышали разговор об охоте и не могли уснуть.

– У меня нет денег платить за работу, – резко ответил Шон, пытаясь скрыть свою привязанность к этим людям.

– А мы не говорим о деньгах, – с достоинством ответил Хлуби.

Шон кивнул – он ожидал такого ответа.

– Вы пойдете со мной, зная, что на мне тагати? – Он использовал зулусское слово, означающее колдовство, заклятие. – Пойдете, зная, что за мной остается след из мертвецов и печали?

– Нкози, – серьезно ответил Хлуби, – когда кормится лев, всегда кто-нибудь умирает, но для тех, кто идет за львом, есть мясо.

– Я слышу болтовню старух за пивом, – сухо заметил Мбежане. – Больше говорить не о чем, а лошади тревожатся.

Они проехали по подъездной дорожке «Ксанаду» между деревьями жакаранды и широкими ровными газонами. Дом за ними в полутьме был серым и неосвещенным.

Двинулись по дороге на Преторию, поднялись на хребет и на вершине остановились и проверили лошадей. Шон и Дафф оглянулись на долину. Ее заполнял серый утренний туман, из которого торчали копры шахт. Туман окрасился золотом – встало низкое солнце. Печально заревели гудки.

– Мы не могли бы задержаться на неделю? Может, что-нибудь придумали бы? – негромко спросил Дафф.

Шон молча смотрел на золотой туман. Он был прекрасен. Скрыл изуродованную землю, спрятал фабрики. Самый подходящий плащ для злого, алчного города.

Шон повернул лошадь в сторону Претории и ударил ее свободным концом узды по шее.

Часть третья

В дикой местности

Глава 1

Они провели в Претории пять дней – купили фургоны и подготовили их к поездке, – а утром шестого дня отправились на север по Охотничьей дороге. Фургоны в сопровождении зулусов и дюжины новых слуг, нанятых Шоном, вытянулись вереницей. За ними бежали бродячие собаки и толпа белых и черных мальчишек; мужчины желали путникам удачи, а женщины махали с веранд домов вдоль дороги. Потом город остался позади, и они оказались в вельде; только с десяток самых предприимчивых бродячих собак увязались за ними.

В первый день они проделали пятнадцать миль, и когда остановились на ночь у брода через маленький ручей, у Шона от первого за пять лет дня, целиком проведенного в седле, болели ноги и спина. Выпили бренди, ели мясо, жаренное на углях, а потом сидели и смотрели, как гаснет огонь. Небо казалось занавесом, в который выстрелили шрапнелью, проделав множество отверстий, сквозь которые светили звезды. Голоса слуг образовали негромкий звуковой фон, а где-то за пределами освещенного пространства завыл шакал. В жилой фургон отправились рано, и грубое одеяло вместо шелковых простыней и жесткий соломенный матрац не помешали Шону мгновенно уснуть.

Отправившись на следующий день в путь очень рано, они проделали еще двадцать миль, прежде чем сделать привал на ночь, и еще двадцать миль день спустя. Стремление не останавливаться, непрерывно идти вперед вошло в привычку у Шона на Рэнде, где каждая минута была важна, а потеря дня могла привести к катастрофе.