Россия век XX-й. 1939-1964 - Кожинов Вадим Валерьянович. Страница 64
Это не значит, что в те годы вообще не было иных политических репрессий (и ниже о них еще пойдет речь), но по сравнению с довоенным временем масштабы таких репрессий очень значительно сократились, а кроме того (о чем уже сказано), кардинально сократилось количество смертных приговоров.
В связи с вышеизложенным нельзя не затронуть еще одну острую проблему — переселение («депортацию») на восток страны ряда народов, обвиненных в сотрудничестве с врагом, — начиная с издавна живших в России немцев, которые после 1917 года создали «Автономную советскую республику немцев Поволжья». Здесь опять-таки встает вопрос о «двойном счете».
Скажем, в изданном массовым тиражом в 1993 году трехтомнике под названием «Так это было. Национальные репрессии в СССР. 1919 — 1952 годы» Указ от 28 августа 1941 года о переселении немцев Поволжья толкуется как совершенно беспрецедентная акция, возможная лишь в нашей чудовищной стране и к тому же направленная-де именно против нации, то есть имеющая смысл геноцида 342. Особенно неслыханно, мол, следующее (цитирую указанное издание «Так это было»): "Задолго до прихода оккупантов были приняты срочные ПРЕДУПРЕДИТЕЛЬНЫЕ (так и набрано — заглавными буквами. — В.К.) меры в отношении советских немцев Поволжья… Всех — на восток". Такова «грань нашей советской истории» 343.
И ведь в самом деле враг подошел близко к Республике немцев Поволжья лишь спустя год, и «предупредительная» репрессия вроде бы может быть истолкована в плане «дикости» нашей «ненормальной» истории. Однако ведь после нападения Японии 7 декабря 1941 года на военно-морскую базу США на Гавайских островах, расположенных в 3500 км (!) от берегов Америки, было обращено сугубое внимание на лиц японского происхождения, живших в этой многоэтнической стране:
"19 февраля 1942 г. президент отдал распоряжение о водворении 112 тыс. таких лиц (имелись в виду все находившиеся в США. — В.К.) в специальные концентрационные лагеря (а не переселение их на запад страны! — В.К.). Официально это объяснялось угрозой японского десанта на Тихоокеанское побережье Соединенных Штатов. Солдаты американской армии при содействии местных властей быстро провели эту операцию. В лагерях был установлен жесткий режим" 344.
Предположение о японском десанте на территорию США было совершенно безосновательным, а в СССР враг за два месяца, к 28 августа 1941 года (когда был издан указ о поволжских немцах), уже продвинулся на 600-700 км в глубь страны, и ему оставалось пройти примерно столько же до Поволжья… И ясно, что акция властей США была гораздо менее оправданной, чем аналогичная акция властей СССР.
Я отнюдь не хочу сказать, что не следует скорбеть по поводу страданий, испытанных немцами Поволжья, а также, разумеется, и другими переселенными на восток в ходе войны народами страны; речь идет лишь о том, что неверно (и бессовестно!) толковать эти акции как выражения не тогдашнего состояния мира вообще, а «злодейской» сущности нашей страны.
Могут возразить, что в США отправили в концлагерь японцев, а не представителей какой-либо другой нации, не напавшей прямо и непосредственно на США, а в СССР были переселены на восток, например, четыре кавказских народа — балкарцы, ингуши, карачаевцы и чеченцы. В уже цитированном издании «Так это было…» поставлена задача категорически отвергнуть «концепцию мотивированности этого переселения, „обоснованность“ сталинской акции» (с. 10).
Но вот датированный 6 ноября 1942 года (то есть в разгар битв за Сталинград и Кавказ) документ германской службы безопасности «Общее положение и настроение в оперативном районе Северного Кавказа», составленный на основе донесений из западной части этого «района». Констатируя «неопределенность» поведения адыгейцев и черкесов, документ вместе с тем подчеркивает (выделяя ряд слов) следующее:
"Когда немецкие вооруженные силы вошли в Карачаевскую область, они были встречены всеобщим ликованием. В готовности помочь немцам они превзошли самих себя. Так, например, айнзацкоманда полиции безопасности и СД, прибывшая в начале сентября в расположенную южнее Кисловодска карачаевскую деревню, была принята с воодушевлением, сравнимым с днями присоединения Судетской области 345. Сотрудников команды обнимали и поднимали на плечи. Предлагали подарки и произносились речи, которые заканчивались здравицей в честь фюрера… К этим предложениям присоединились также представители балкарцев. Примечательным является стремление примерно 60000 балкарцев отделиться от кабардинцев и присоединиться к карачаевцам, насчитывающим 120000 жителей. Обе племенные группы выразили свое единение с Великой германской империей". Упомянут также и совсем иной "опыт, полученный… в населенном кабардинцами месте Баксан… жители все больше отстранялись и в конце концов творили с вражескими силами (вражескими для немцев. — В.К.) общее дело" 346.
Особенно выразительно здесь разграничение балкарцев и карачаевцев и, с другой стороны, адыгейцев, черкесов и кабардинцев, которые явно не имели намерения «объединиться с германской империей» и, естественно, не подверглись позднее переселению, — как и осетины. И еще следует вспомнить, что с ноября 1943-го до марта 1944-го, когда было предпринято переселение на восток балкарцев, карачаевцев, ингушей и чеченцев, фронт проходил сравнительно недалеко от Кавказа…
Еще раз повторю, что испытаниям, выпавшим на долю переселяемых народов, нельзя не сострадать, но едва ли уместно говорить о полной «необоснованности» этой акции в условиях смертельной борьбы с врагом.
Вместе с тем должен признаться, что до недавнего времени характер этой акции представлялся и мне самому необоснованным и не могущим быть оправданным, ибо переселяли народы в целом, включая детей и женщин, хотя вполне ясно (особенно в силу принадлежности этих народов к исламу), что в реальном сотрудничестве с врагом могли быть повинны только мужчины.
Не надо забывать, правда, что в США в феврале 1942 года отправили в концлагеря также всех живших в стране японцев, вместе с детьми (не говоря уже о чисто потенциальной «вине» даже и тех мужчин, которые могли-де стать пособниками явно невероятного военного десанта Японии).
Повторю еще раз, что я долго считал своего рода дикостью и беспределом переселение народов в целом. Но сравнительно недавно я обсуждал эту тему с выдающимся современным политологом и публицистом С. Г. Кара-Мурзой, и неожиданно он решительно возразил мне. Сергей Георгиевич с юных лет знал от своих крымских родственников, что переселение в 1944 году татарского народа в целом воспринималось многими в самом народе как «мудрое» и даже «счастливое» решение (позднейшее отношение крымских татар к акции 1944 года — дело другое). Ибо очень значительная часть мужчин действительно так или иначе сотрудничала с врагом. По немецким сведениям от 14 января 1945 года, в вооруженных силах врага еще служили тогда 10 тысяч крымских татар 347, — то есть весьма и весьма значительная доля; ведь крымских татар к 1941 году насчитывалось немногим более 200 тысяч человек и, следовательно, имелось не более 50 тысяч мужчин призывных возрастов. И, значит, каждый пятый из таких мужчин в январе 1945-го находился во вражеской армии!
Едва ли уместно отрицать, что этот факт характеризует «ориентацию» народа в целом. И по постановлению от 11 мая 1944 года 348, находившиеся в Крыму мужчины вместе с женщинами и детьми были без какого-либо «расследования» переселены (в основном, в Узбекистан).