Опасное влечение - Джонсон Алисса. Страница 30

Он сразу же подумал о том, что было бы неплохо ощупать их карманы в поисках ключей от их комнат, но потом решил, что легче и безопаснее просто взломать дверные замки. Он был хорошим карманником в подростковом возрасте, но воровать у него получалось лучше.

Сначала он проник в комнату лорда Мартина с помощью инструмента, извлеченного из небольшой кожаной сумки, с которой Хантер редко расставался. От тех инструментов, которые он использовал, когда пошел воровать в первый раз, пользы было мало. Это были всего лишь мамина шпилька и маленький нож. Кроме этого, он обладал элементарными знаниями о том, как устроен замок.

Он до сих пор помнил ту ночь, как будто это было только вчера: страх, когда он стоял в темном коридоре работного дома, отчаянное желание заполучить то, что находилось по другую сторону запертой двери кухни, решимость добыть это во что бы то ни стало. Но самым ярким воспоминанием были его ощущения после того, как ему улыбнулась удача и он ушел из кухни с полными карманами хлеба. Он чувствовал себя полезным, уверенным, даже сильным. Оказывается, он мог сделать что-то, чтобы помочь, как-то повлиять на ситуацию. Это было впечатляющее событие для мальчика — такое, какое он неоднократно хотел бы пережить даже несмотря на то, что ощущение власти оказалось ложным. Он смог сохранить то, что украл, но не удержал того, для кого он крал.

Хантер прогнал воспоминания. Он уже давно не был беспомощным ребенком. И у него была работа, которую нужно сделать. Он быстро, но тщательно обыскал комнату, открывая каждый ящик, переворачивая каждый листок бумаги и засовывая руку в каждый карман. Его поиски увенчались успехом — он обнаружил простую записку в ящике стола.

«Милейший Мартин,

как ты прекрасно знаешь, груз прибудет через две недели. Пожалуйста, прояви терпение».

Хантер перевернул записку. На ней не было ни подписи, ни даты. Очевидно, ее кто-то передал ему, но невозможно было определить, произошло это на домашнем приеме или еще до прибытия лорда Мартина сюда. Что было ясно, так это то, что лорд Мартин хорошо знал отправителя. Этот человек увещевал его, и тон был фамильярным.

Хантер изучая записку до тех пор, пока не удостоверился, и что узнает почерк, если увидит его снова, потом сунул записку обратно в ящик и пошел в комнату мистера Кептфорда. Он обыскал ее и комнату мистера Вудраффа менее чем за пятнадцать минут и не нашел ничего интересного. К его разочарованию, образцы подчерка обоих джентльменов не совпадали с тем, каким была написана записка, адресованная лорду Мартину. Написавший ее оставался неизвестным. Хантер ненавидел неизвестность. Человек не может разработать стратегию, не зная все переменные, всех участников. Будучи вором, он изучал свою цель в течение нескольких недель, прежде чем действовать. Будучи бизнесменом, он знал все о личной жизни и профессиональной деятельности каждого из своих конкурентов. А в качестве агента ему приходилось изучать тайные, неподписанные записки, написанные неизвестным, который мог представлять опасность для Кейт.

Хмурясь, он вышел из комнаты мистера Вудраффа и направился в гостиную. Быть вором легче, подумалось ему.

13

Несмотря на то, что Кейт не любила хандрить, она провела утро следующего дня в своей комнате, занимаясь преимущественно этим. Она бы предпочла заниматься чем-то менее приводящим в уныние или, по крайней мере, более творческим, чем изобретение способов, как заставить Хантера заплатить за его деспотизм, но она просто не могла думать ни о чем другом.

Гнев улетучился за ночь — после того, как она пронеслась по коридорам, мучительно сознавая, что Хантер следует за ней на расстоянии, и скрылась в своей комнате, чтобы, расхаживая по ней, злиться и то и дело пинать кровать. Эти ее действия привели к тому, что Лиззи робко постучала в дверь между их комнатами. Кейт заявила, что это вызвано ее неуклюжестью, и притворилась, будто ничего не произошло. Она позволила Лиззи помочь ей снять платье, надела ночную сорочку и легла в постель.

Хотя ее сон был беспокойным, утром она уже не сердилась, а теперь, в полдень, Кейт чувствовала себя лишь разбитой и удрученной, и у нее было сильное желание избегать Хантера как можно дольше. Она также чувствовала себя виноватой из-за того, что сказала Лиззи и Мирабель, что хочет провести день, сочиняя музыку. И очень виноватой из-за того, что последние три часа тщетно пыталась избавиться от отвратительного настроения и поработать над симфонией.

Ей не удалось записать и двух нот. Почему-то в ее голове звучала только непритязательная мелодия, которую она сочинила в детстве, и она не могла открыть окно и позволить шуму волн заглушить ее, потому что на улице шел дождь.

«Мне не нравится даже эта песенка», — укорила она себя. Ей также не нравилось, что она ввела в заблуждение своих подруг, чтобы хандрить в комнате, вместо того чтобы встретиться с Хантером.

— Я его не боюсь, — буркнула она и встала из-за небольшого письменного стола.

Она собиралась спуститься вниз, чтобы найти Мирабель и Лиззи, и если она столкнется с Хантером, пусть будет так. У нее не было причин стыдиться. Она была не из тех, кому можно отдавать неразумные приказы и бросать жестокие обвинения. Вспоминая их разговор, она почувствовала, как внутри вновь закипает гнев. Она даже обрадовалась этому — все же намного лучше, чем уныние.

— Посмотрим, что делать со мной, — пробормотала она, идя по коридору; ее шаги бессознательно подстроились под ритм глупой мелодии. — Предосудительное, — сказала она шепотом, спускаясь по черной лестнице.

Воспоминания вернули разочарование и боль. Неужели он действительно думает о ней так плохо? Неужели он на самом деле считает ее взбалмошной особой, которая может, дав слово, на следующий же день нарушить его? Или через день… что было не лучше. Впрочем, какая разница, когда.

Он всегда думал о ней так плохо? Давала ли она ему повод? Она признавала, что была импульсивной — иногда, и она знала, что ее романтическая натура нередко берет верх над здравым смыслом. Но она не была идиоткой, и она не была человеком бесчестным. То, что Хантер думал о ней так…

Непритязательная мелодия в ее голове внезапно преобразовалась в менуэт.

Кейт ударилась бедром о что-то твердое, а когда посмотрела вниз, увидела, что ваза, которую Лиззи спасла однажды, падает со стола. К своему удивлению, Кейт удалось дотянуться до нее и поймать на лету. Но она только мгновение наслаждалась такой необычной для нее координацией движений, потому что в следующий момент зацепилась ногой за ножку стола, и теперь уже она падала на пол с вазой в руках.

Кейт приземлилась на нее — она оказалась как раз между ее плечом и деревянным полом. Звук бьющийся вазы прозвучал для нее, как выстрел.

Медленно, постанывая, она села и посмотрела на то, что еще недавно было вазой. Перед ней лежало не менее дюжины осколков. Она оцепенело смотрела на них, перед ее глазами проносились картины из следующих суток ее жизни.

Она попытается заплатить за вазу. Лорд Брентворт откажется. Ее брат будет говорить с ним наедине и настаивать на том, чтобы он взял у него деньги. Кейт будет настаивать, чтобы Уит взял у нее деньги. Уит откажется. Она отдаст деньги матери. Мать станет ее отчитывать. Все будут чувствовать себя ужасно неловко.

Боль в плече отвлекла ее, чему она была рада, но потом Кейт посмотрела вниз и обнаружила, что платье разорвано и на ткани расплывается красное пятно.

— Конечно! — устало сказала она.

Конечно, она испортила еще одно платье. Разве ее брат так тяжело работал, пытаясь восстановить семейное состояние, только для того, чтобы она тратила деньги после очередного несчастного случая?

Она чувствовала, что вот-вот расплачется.

— Кейт! Что происходит?

И конечно, Хантер внезапно появился из-за угла, чтобы стать свидетелем ее позора.

К своей досаде, Кейт почувствовала, что глаза наполняются слезами. Усилием воли она удержала слезы. Она не собиралась усугублять ситуацию, рыдая в три ручья.