Воин пустынь (СИ) - Дивиза Олег. Страница 21

— Спасибо вам большое. Но мне пора уходить. Служба зовёт, — бросил он, направляясь к входной двери.

— Стой! — закричала мать, преградив дорогу сыну. — Я понимаю, что ты теперь солдат, и твой основной дом больше не здесь. Но ты молчишь о самом важном. Ты ничего не сказал о том, почему ты здесь. В этом поселении. Почему целая армия собралась в этих землях? Что происходит? Ты — мой сын. Я переживаю.

Нур всхлипнула. Скифар не знал, что нужно было ответить. Сначала он хотел как-то отвертеться, сказав что-то о строительстве новой базы. Однако, посмотрев в заплаканные глаза матери, парень понял, что в этот момент врать нельзя. Слишком большая вероятность того, что он больше не вернётся домой. Не увидят его близкие люди.

— Нас ждёт серьёзный бой. Но я не боюсь. Смерть не заберёт меня, ведь я её не боюсь, — произнёс он, улыбнувшись. — Поверь мне, мама. Я ещё вернусь.

Слёзы покатились по щёкам Нур. Хакеш Младший просто сидел посреди комнаты, и беззвучно смотрел на уходящего брата. Мать плакала, но не решилась остановить сына. Она понимала, что этот человек самостоятельно выбрал свою судьбу, и переубедить его было попросту невозможно. Сын обнял Нур перед уходом, и скрылся в лучах уходящего солнца.

На душе у Скифара было поразительно легко. Он боялся, что возвращение домой оставит на нём дурной след, но этого не произошло. Встреча с семьёй сгладила раны, позволила обрести равновесие. Что поразительно, это ощущение лёгкости пришло лишь после того, как он в очередной раз переступил порог своего дома.

Одухотворённый Скифар бодро шагал по улицам родного поселения, как вдруг заметил ещё одно до боли знакомое лицо. Парень встал как вкопанный. В голове загудели тысячи мыслей, сливающиеся в одну единственную: «УНИЧТОЖИТЬ». Его зубы заскрипели, руки сжались в кулаки. Лёгкая дымка начала подниматься перед глазами, с каждой секундой сгущаясь. Сердце начало биться чаще. Скифару стоило невероятных сил взять себя в руки, инее сорваться.

Хан стоял прямо напротив парня. Подлец, укравший у Скифара добычу и титул был прямо здесь, в пяти шагах от него. Парень хотел наброситься на него, выхватив меч из ножен. Он представил, как разрубит Хана на две части одним сильным ударом. Но холодный разум, выработанный за десять месяцев службы, взял верх. Ледяная расчётливость вытеснила пламенный гнев, когда Скифар заметил, что около десятка людей глазеют на них с разных сторон.

— А вот и он, мерзкий подлец, укравший у меня будущее в этом племени, — выкрикнул парень, театрально всплеснув руками.

— Ты вернулся сюда не для того, чтобы извиниться, обманщик? — ответил Хан, скривив лицо.

— Я вернулся домой, чтобы посмотреть, как же загнило моё родное племя. Особенно — увидеть самый главный чирий. Такой мерзопакостный, с приплюснутым носом и широкой челюстью, — усмехнулся парень.

— Клевета и оскорбления! Вы видите этого наглеца?! — громко сказал «мужчина», оглядываясь по сторонам в поисках одобрения публики.

— Так ежели я такой наглец, то накажи меня! Не хватило же тех нескольких дней в яме. Так давай, сделай, что должен.

На секунду Хан притормозил. Он чувствовал подвох, но злоба начинала накапливаться в его сердце. Это было именно то, чего так желал Скифар. Спровоцировать противника на опрометчивый шаг. Тем временем публика всё нарастала, уже больше десятка людей смотрели за «спектаклем».

— Ну, что такое? Стал «мужчиной», и не можешь поступить по мужски? За то, наверное, можешь ебать ту девушку, которую выбрал после посвящения. Она тебя не любит, но обязана отдаваться такому ничтожеству, как ты. Ведь таковы ваши «традиции», — последнее слово парень искривил, произнеся его с выпяченным языком.

— Заткнись! — закричал Хан.

— Заткнуться? И не рассказать всем, как ты ударил меня по голове, забрал тело гигантского орла, и с пиздодельным видом отправился на церемонию посвящения? — сказал он, скорчив гримасу пренебрежения. — А теперь он кричит на меня, приказывая заткнуться. Надо бы заткнуть твой рот мужским членом, ибо ты — не мужчина, а баба, что только и может браниться, ничего не делая. Давай, давай, ещё заплачь из-за того, что тебя оскорбил какой-то жалкий изгнанник.

Критическая масса была накоплена. Хан, закричав, сорвался с места. Он занёс кулак, в надежде ударить Скифара в лицо размашистым хуком. Самоконтроль был потерян. Хан ещё не знал, что бой был проигран, ещё не начавшись.

Кулак ударился во что-то твёрдое и пружинистое. Хан подумал, что смог попасть недругу в нос, однако, буквально через мгновение понял, насколько жестоко он ошибся. Кулак был пойман прямо в полёте ладонью Скифара. Тело парня, двигавшееся вслед за атакующей рукой, по инерции шло вперёд, а навстречу ему — кулак пехотинца. Хан почувствовал такую боль, словно лошадь лягнула его в солнечное сплетение. Агрессор рухнул на землю, задыхаясь.

— Ой, а что случилось? — произнёс Скифар, издевательски скривив лицо. — А что это такое, наш кусочек говнеца плачет? И даже не хочет дать сдачи.

Хан не мог терпеть подобного. Лишь сделав первый вдох, он поднялся на ноги. Он был готов на всё, лишь бы причинить наглецу как можно больше боли и унижения. Обида и злоба бурлили внутри Хана. Скифар же улыбался. Он знал, что будет дальше.

Хан набросился на своего противника, размахивая кулаками. На этот раз он попытался сделать простейшую серию прямых ударов. Однако Скифар просто сделал три шага назад, не позволив костяшкам достичь его лица. Ответ же был решительным и жестоким. Левый хук пришёлся в лицо подлеца. Кулак воина врезался в челюсть Хана, ломая кости, и буквально посылая врага в полёт. Сокрушительный удар выбил челюсть из сустава, сотряс мозг и заставил вылететь изо рта два зуба.

— Ну! Вставай, кусок дерьма! — крикнул Скифар.

Он смотрел на этого жалкого человека, валявшегося у его ног. Два удара понадобилось для того, чтобы заставить его истекать кровью и слезами. Но ярость парня не унималась. Он хотел искалечить Хана, но понимал, что так делать нельзя.

Скифар уже собирался развернуться, и уйти, как вдруг услышал знакомый голос.

— Хан?! Что случилось?! — воскликнула девушка.

Стоило парню на неё посмотреть, как глаза его тут же округлились. Это была Амина. Его подруга детства. Единственная и настоящая. Та самая, что поддерживала его каждый день, та самая с которой они вечерами смотрели на звёзды, та самая, что решилась пойти с ним на все те «взрослые» эксперименты, та самая, что благословила его на уход из племени. Но настоящий ужас обдал Скифара холодным потом, когда он увидел, что она сжимала в своих руках. Ребёнок… Эти черты лица угадывались даже в младенце. Его нос был немного сплющен, лоб был высокий, а челюсть — квадратная. Просто вылитый Хан.

Инфернальная ярость с каждым мгновением всё сильнее и сильнее разжигалась в теле Скифара. Чем больше он думал, тем больше понимал, тем больше злился. Амина ненавидела Хана. Она бы никогда не согласилась выйти замуж за малодушного подлеца. В этом Скифар был уверен на все сто процентов, он знал эту девушку чуть ли не с самого рождения. А значит — Хан воспользовался своим «правом мужчины» — возможностью взять любую женщину без её согласия. В голове начали мерцать ужасные картины. Плачущая Амина, то, как она сопротивляется, пытаясь оттолкнуть ногами урода с эрегированным членом, при этом понимая, что она ничего не может ему сделать. Представил то, с какой ненавистью она обслуживает этого человека, стирая его одежду и готовя еду. С какой брезгливостью она смотрит на это дитя, которое её заставил вынашивать Хан. Нет, никаких представлений было не нужно. Скифар всё это видел в глазах самой Амины. Один взгляд мог сказать больше тысячи слов. Девушка не бросалась помогать мужу, а лишь плакала, глядя в глаза человеку, которого любила всё это время.

Что-то сломалось внутри Скифара. Некий предохранитель со свистом и треском перегорел. Клетка была открыта, выпуская наружу инфернальное пламя, готовое пожрать всё на своём пути.

Крепкие руки Скифара ухватились за ногу Хана на уровне лодыжки и чуть выше колена. Резкое движение. Хруст. Связка порвана, сустав вывихнут, коленная чашечка выбита. Крик боли оглушил всех присутствующих. Но парень и не собирался останавливаться. Он навалился сверху на орущего Хана. Тот пытался сопротивляться, выставив вперёд руки. Однако вскоре раздался хруст пальцев, вывернутых в обратную сторону. При этом сам Скифар не прилагал вообще никакого усилия, его тело, что тренировалось три сотни дней, могло разорвать недруга на две части.