Год любви - Томас Рози. Страница 58

Элен встала и обняла Оливера за плечи, прижавшись щекой к его волосам. Золотистые пряди Оливера напомнили ей о том, как солнце высветило волосы Дарси и как она на какую-то долю секунды спутала его с младшим братом.

– Ты давно здесь сидишь?

– Понятия не имею. Целую вечность. С прошлой ночи, – Оливер оглянулся, смотря перед собой мутным взором. – Харт позвал служителя, чтобы он тут прибрался. И заставил меня сменить рубашку. На той было пятно.

Оливер неожиданно расхохотался, и Элен с облегчением подумала, что он стал почти прежним. Оливер жадно выпил две чашки чаю.

– Вообще-то роль няньки Тому не очень подходит, – пробормотал он.

Элен покопалась у него в спальне и выудила толстый вязаный свитер.

– Пойдем погуляем.

Оливер с благодарностью взял у нее свитер и надел его, но на улицу, залитую ярким солнцем, поглядел неохотно.

– Зачем? Дай мне хотя бы сперва выпить.

– Нет, – Элен взяла его за руку и потащила к двери.

Сначала он сердито упирался, но потом оглядел пустую комнату, снова вздрогнул и покорно пошел за Элен.

Она вышла на солнце, буквально таща на себе Оливера, который навалился на нее, словно безногий инвалид. Они прошли по территории колледжа и оказались на Крайст-Черч Медоус, открытом пространстве, призывно зеленеющем под синим небом. Не сговариваясь, Оливер и Элен выбрали чудесную аллею, которая вела прямо к реке. Повсюду зеленела еще неяркая весенняя листва, а на вязах громко ворковали лесные голуби.

Дойдя до реки, они миновали сараи, где хранились лодки. Кое-где большие двустворчатые двери были открыты, и, заглянув внутрь, они увидели блестящие бока лодок для восьмерых гребцов. В воздухе пахло лаком и льняным маслом.

Оливер помедлил, глядя, как по воде проплывает несколько лодок, поднимая радужные брызги. Гребцы наклонялись вперед, рулевые сидели впереди и задавали ритм. Судья проехал по дорожке на велосипеде, он был озабочен, на груди его болтался секундомер.

– Я учился гребле в Итоне, – сказал Оливер, – но потом до меня вдруг дошло, что добраться из пункта А в пункт Б можно гораздо быстрее и тысячью разными способами.

Они рассмеялись, и в их смехе была какая-то очень приятная будничность, для Элен он прозвучал, словно музыка.

Оливер и Элен медленно сделали два круга по парку. Оливер шел, судорожно вцепившись в ее руку. Если не считать этого, то можно было сказать, что их прогулка была самой что ни на есть обычной. Они лишь изредка перебрасывались отдельными фразами, делясь впечатлениями о том, что их сейчас окружало.

Наконец они ступили на широкую дорогу, посыпанную гравием. Солнце скрылось за большим зданием, и вдруг стало холодно.

– Пятнадцать минут седьмого, – сказала Элен, стараясь говорить как можно равнодушней. – Нужно возвращаться, скоро придет Том.

Она посмотрела Оливеру в глаза и увидела, что из них исчез зловещий блеск. Голос его звучал уже естественно, язык не заплетался. Элен решила, что Оливер почти протрезвел. Теперь необходимо заговорить с ним о самом главном..

– Ты ведь пойдешь, правда? Оливер, за тебя ни кто не может сыграть эту роль! Ты должен это сделать ради Тома.

Оливер стоял, пристально глядя назад, на вязы Он перебирал в кармане ключи, и они тихонько позвякивали. Потом он передернул плечами.

– Да, наверное, я должен это сделать, – голос его звучал тускло.

Элен быстро, пока он не передумал, повела его в общежитие. Том их уже ждал. Он слегка поднял черные брови, Элен поспешила ободряюще кивнуть.

Его губы беззвучно прошептали:

– Спасибо.

И они стремительно потащили Оливера в театр.

– Вдвоем мы с ним справимся, – прошептал ей Том. – Надо, чтобы он в ближайшие дни не слетел с катушек. А потом самое худшее будет уже позади. У него и раньше бывали приступы черной меланхолии, правда, не такие ужасные как этот… они не длятся вечно.

«Будем надеяться, что ты прав» – мрачно подумала Элен.

Том проверил как Оливер наложил на лицо грим, подождал, пока он переоденется. Постепенно бледный, двигавшийся, словно робот, Оливер превращался в Орландо..

Элен сидела в кресле и слушала, как Том бодро отдает приказания. Пару раз она выходила из гримерной, чтобы принести кофе в бумажных стаканчиках; у выхода на сцену стоял специальный автомат.

Вскоре в гримерную вошел рабочий сцены.

– Осталось десять минут.

– Я еще должен всех обойти, сказал Том. – Ты ведь не единственный актер в этом спектакле.

Он не хотел, чтобы его беспокойство передалось Оливеру.

Когда Том ушел Элен посмотрела на отражение Оливера в большом зеркале. Лицо, намазанное белым гримом, выглядело непривычно.

– Не уходи, хорошо? – попросил Оливер.

– Хорошо, если ты хочешь, чтобы я осталась, – я останусь.

В дверь снова просунулась голова рабочего.

– Пять минут. Оливер, пора на сцену!

Оливер встал и с такой силой ударил кулаком по столу, что тюбики и пузырьки раскатились в разные стороны.

– Ну, почему, черт побери, я должен это делать? Я не желаю идти туда, не желаю, чтобы на меня глазели! И я не хочу играть вместе с ней. Разве это возможно?

Элен тоже вскочила.

– Теперь уже некогда рассуждать. Зрители ждут.

– Ну, и пусть ждут! Я хочу выпить.

– Потом.

Элен почти насильно вытащила его из комнаты и поволокла за кулисы. У людей, толпившихся там, вырвался еле слышный вздох облегчения.

Возле выхода на сцену их поджидал старый Адам. Оливер почти поравнялся с ним и вдруг обернулся к Элен.

– А где Дарси?

Элен удивленно сказала:

– Не знаю. Дома, наверно.

– Жалко. Я хотел бы сейчас увидеть старину Дарси.

Оливер встал в позу. Он прижал ладони к вискам, словно пытаясь унять шум в голове. Из-за занавеса доносился гул толпы, он был тише, чем в прошлый вечер, но несравненно грознее.

Элен больше не могла на это смотреть и убежала.

Она прибежала в артистическое фойе. Как ни странно, там никого не было. Элен подошла к динамику, включила его и стала ждать.

Раздалось потрескивание, а затем голос Оливера произнес начальные фразы. Элен насильно заставляла себя слушать, критически оценивая его игру. Но он играл хорошо. Голос его был еще немного тусклым, но звучал твердо. Постепенно Элен расслаблялась. В игре Оливера не было вчерашнего очарования, но хотя бы спектакль не сорвался. Оливер играл кое-как, но все же он был на сцене, а это уже хорошо.

Затем настал черед Пэнси. Даже сидя в фойе и слушая ее искаженный голос, Элен встрепенулась. Оливер был, как деревянный, а Пэнси, наоборот, блистала. Она никогда еще не играла так потрясающе.

Ни в зале, ни за кулисами, ни даже в ложе осветителя никто не шевелился. Том сидел на своем месте, на его напряженном лице застыла полуулыбка. А Стефан Спарринг сидел в гримерной Пэнси и, не веря своим глазам, смотрел на свои руки, которые Пэнси перед выходом на сцену осыпала поцелуями.

Кто-то зашел в фойе. Элен подняла голову и увидела Хлою. Она была тщательно накрашена, но лицо казалось безжизненным, глаза опухли. Хлоя с вызывающей улыбочкой взглянула на Элен, а затем, словно для того, чтобы просто не сидеть без дела, принялась прибираться в комнате. Выбросила пустые бумажные стаканчики в корзину для мусора, начала подбирать разбросанные газеты… Они выскользнули у нее из рук и рассыпались по полу. Хлоя на мгновение застыла, глядя на них, а потом из ее глаз потекли слезы.

Элен обняла ее и молча усадила рядом с собой, Хлоя отчаянно пыталась подавить рыдания.

– Послушай! – наконец выговорила она. – Ты только послушай ее!

Голос Пэнси журчал, обволакивал их, в нем появилась новая бархатистая теплота.

– Я даже не могу на нее сердиться, – с горечью произнесла Хлоя. – Они просто влюбились друг в друга – вот и все! Это как удар молнии. Я мечтала, чтобы он так влюбился в меня.

Ее плечи задрожали от рыданий, она уткнулась лицом в ладони.

Элен отчаянно думала, как бы ее утешить, но не могла подобрать нужных слов.