Кодекс Крови. Книга IV (СИ) - Борзых М.. Страница 35

Я поднял руки в жесте «сдаюсь», продолжая следить за метаморфозами в состоянии девушки. Глаза у неё сузились от злости, а крылья носа раздувались от частого и тяжёлого дыхания.

— И пятое, оно же и последнее. Ревность — чувство иррациональное, и ты это продемонстрировала сегодня во всей красе. Ревнуя меня к Киране, ты всецело поддержала претензии Тэймэй, которая вовсе не имела никаких прав что-либо мне высказывать. То есть, ты в дальнейшем планируешь мне жён самостоятельно подбирать? Даже не интересуясь моим мнением? Не в интересах рода, а исходя из дружеских симпатий?

В этом моменте Светлана стремительно покраснела, затем побледнела и даже затряслась. Видно было, что она держалась из последних сил, чтобы не сорваться в повторную истерику с обвинениями и упрёками. Я это ценил. Девочка стойко переносила словесную порку, поэтому я решил, что с неё достаточно.

— То, что ты догадалась прийти на личный разговор, меня несказанно радует, ибо даёт надежду на наличие у тебя интуиции, женской мудрости и запоздалого чувства такта. А чтобы ты понимала, как важно просто разговаривать в семье, слушать и слышать друг друга, я скажу лишь одно: с этого момента Кирана станет неотъемлемой частью нашей семьи, за неё я без колебаний убью так же, как и за тебя, но по несколько иной причине, чем ты себе успела напридумывать. Кирана — моя родная сестра.

У Светланы случился разрыв шаблона. Она просто-таки открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. Немая сцена продолжалась не меньше минуты, во время которой я успел подойти к девушке и чмокнуть её в лоб.

— Прости! — пискнула лекарка и опрометью выбежала из каюты.

Хм. Надеюсь, теперь мне дадут поспать после суток на ногах и латания междумирных прорывов. Как же я ошибался.

Буквально через десять минут ко мне постучались в дверь, и Слава попросил разрешения войти. При этом в руках у него был тактический рюкзак, подозрительно позвякивающий.

Военно-полевой лекарь осторожно сдвинул карты на одну половину стола, а на второй разложил нехитрую снедь: из недр рюкзака появились бутылки красного вина, стаканы, какие-то скляночки, а ещё туески с соленьями, нарезанные рыбный и мясной балык и… гранаты!

Я с удивлением взирал на иностранный фрукт. Надо же, и где только достать успел. А Слава тем временем разлил вино по стаканам и в мой начал доливать микстуры из разных склянок, пока цвет вина не сменился на ярко-зелёный.

— Готово! — радостно пробормотал будущий родственник и протянул мне стакан с жидкостью цветом скорее напоминающим абсент.

— Слав, я, может, тебя обидел чем или Свету, но это не повод травить меня прямо в небе над Сибирью, — я рассматривал жидкость, а та шипела и дымилась в стакане. Пить такое категорически не хотелось.

— А! Э… — Слава не понимал, почему я медлю, и тут по моему взгляду до него, наконец, дошло, — ох, упаси Подорожник! Это не яд! Это снадобье для ускорения естественного восстановления крови в организме. Мы таким на поле боя бойцов поили, раненных после ампутаций и вообще… Пить надо, пока шипит, но, если не веришь, вот!

Лекарь залпом опустошил мой стакан и принялся заново мешать сей странный коктейль. Когда жидкость снова задымилась и забурлила, он подал мне стакан. Я выпил, предварительно выведя на запястье руну от ядов, так, на всякий случай. Ох и забористая же оказалась дрянь! А главное, не потерявшая своих алкогольных свойств.

Ощущение, что самогону гномьего выпил и не стакан, а бочонок разом. По телу разливалось приятное тепло.

— Ты закусывать не забывай, особенно мясо полезно, и гранат не забудь! — подложил мне очищенные зёрна будущий шурин. — И прости, что нахрапом, но есть разговор. Пока зелье подействует, у нас час есть примерно.

Яда в стакане не оказалось, но держаться за столом прямо мне удавалось с большим трудом, глаза слипались, а организм сигнализировал, что нам требуется отдых. Что интересно, разум при этом был чист и не затуманен усталостью.

— О чём пойдёт речь? — смог произнести я с первого раза, на удивление.

— О сестре, о ком же ещё! — со вздохом произнёс Слава и принялся объяснять. — Ты, пожалуйста, не относись к ней очень строго. Она молода, порывиста и без тормозов, когда дело касается дорогих ей людей. Не смотри, что она кажется рассудительной, это выработанный навык.

— Слав, позволь мне самостоятельно разобраться с собственной невестой. Я её не обидел ни словом, ни делом. Лишь указал на её поведение со стороны. Хотя, признаться, была мысль выпороть, но уж прости, этим в своё время должны были родители заниматься.

— О родителях и речь… — Слава замялся и даже, кажется, слегка побледнел, но всё же взял себя в руки и продолжил, — у Светы абсолютно отказывают тормоза, когда её близким угрожает смертельная опасность. Когда мать умирала, сестра была рядом. Она три часа поддерживала в ней жизнь за счёт собственной жизненной энергии. Как у неё это вышло, никто не знает. Магической инициации тогда ещё не случилось. Мать, умирая, неосознанно почти выпила её. Когда я нашёл их, то просто пытался спасти хотя бы сестру. — Слава налил нам в стаканы обычное вино и продолжил, — у Светы теперь психологический клин, если кому-то из близких угрожает опасность, она на смерть пойдёт, но бороться будет до конца. А на этом фоне у неё все психологические и этические барьеры напрочь сносит. Мы, собственно, поэтому её не хотели в университет отдавать учиться, вдруг её на поле боя так переклинит?

— А как же ментаторы? — я задал вопрос, хотя уже догадывался, что Подорожников должен был испробовать всё, чтобы решить психологические проблемы дочери.

— А они бессильны. У неё это к магии как-то привязалось, въелось наглухо вместе с жертвенностью, — Слава грустно покачал головой. — И ведь лекарка сильная, гораздо сильнее меня. Должна была стать главой рода по праву. Я поэтому тебе искренне благодарен, что ты так поступил с ней при угрозе прорыва. Мера была жёсткой, но крайне необходимой и единственно верной в её случае. Она бы и тебя спасала до смерти.

Я кивнул, давая понять, что услышал его. Со Светой предстоял ещё один разговор, но теперь уже с поправкой на открывшиеся обстоятельства. И на этот раз нужно будет общаться мягче.

В сон клонило с неимоверной силой. Обдумать полученную информацию следовало на свежую голову. А пока спать.

Слава ушёл, оставив мне пару склянок на утро с наказом выпить обязательно. Я же завернулся в одеяло на койке и провалился в сон.

Сновидение было довольно реалистичным. В нём ко мне приходила Тэймэй и, не задавая лишних вопросов, поила собственной кровью. Было вкусно, терпко и сытно. Потом был массаж и не только. Единственное, что меня удивило, это заурядная обстановка встречи. Обычно иллюзионистка переносила нас в фантазиях в сказочные бамбуковые леса или к водопаду, а в этот раз оставила каюту дирижабля. Хотя, если учесть суточное путешествие без сна, наверное, отсутствие бурной фантазии было вполне объяснимо. Нам всем требовался отдых.

Проснулся я отдохнувшим. Такое ощущение, будто реально ночью крови напился, а не Славиной шипучки накануне. Для закрепления эффекта выпил микстуры, оставленные будущим шурином, и отправился в люди. Спал я, видимо, долго, ибо мы уже были на подлёте к Санкт-Петербургу. Слава, как всегда, крутился недалеко от Ксении, Борзый сопровождал Кирану с Арвой. Свету и Тэймэй я нашёл на прогулочной палубе. Увидев меня, Тэймэй степенно поклонилась и молча удалилась, оставляя наедине с невестой.

Неожиданное чувство такта. Похоже, иллюзионистка суть моего недовольства поняла без уточнений либо успела проняться от Светланы. В любом случае, я был ей благодарен за тактичность.

Света смотрела в панорамное окно, не поднимая на меня взгляда. Она так вцепилась в поручень, что побелели костяшки пальцев. На лице застыло бесстрастное выражение. Снежная королева, так, кажется, её называли в императорской семье. Я осторожно подошёл и встал у неё за спиной, опустив руки на поручень и окружая собственным теплом в полуобъятиях. Так мы простояли несколько минут, прежде чем девушка расслабилась и прижалась спиной к моей груди. Из Светы будто разом вынули стержень, а ледяная маска трескалась, пропуская наружу эмоции, превалирующими из которых были грусть и стыд.