Кодекс Крови. Книга IV (СИ) - Борзых М.. Страница 8

Но Михельс не дожил бы до своих ста пятидесяти лет, если бы не был настоящим воином и охотником. Тихий шорох открывающейся двери в покои он заметил сквозь накрывший его волной экстаз. Не раздумывая, князь запустил парализующее заклинание за спину и лишь спустя минуту, отхлебнув вина из кубка и накинув на плечи халат, обернулся взглянуть на самоубийцу, посмевшего войти в его покои без приглашения.

Михельс озадаченно взирал на хранительницу родовых даров, лежащую ниц подле его ног. Древняя старуха, о существовании которой он забыл на долгих восемьдесят лет, сейчас не смела поднять глаз от пола, ведь заявиться в личные покои князя без разрешения она имела право только в одном случае. Этот случай был из разряда легенд и преданий старины настолько глубокой, что о нём вымараны все следы в хрониках нескольких правящих династий. Но только не для Михельса.

Князем Исбьерном он стал давно, тогда же дядя раскрыл ему истинную цель существования их рода. Род полярных медведей многие тысячи лет был хранителем обители духа земли. Дух спал всё это время, лишь раз в месяц требуя кровавой платы ради сохранения спокойствия. Если его не кормить, то земли сотрясали гнев и ярость, активировались разломы, и частили прорывы с изнанок. Так было, так есть и так будет.

Михельс попробовал однажды усомниться в древней легенде и едва не погубил собственную резиденцию и окрестные земли. За один месяц случилось более десятка прорывов, причём их уровень постепенно рос. Больше князь Рюгена не экспериментировал, а исправно кормил духа, принося в жертву каждый месяц по магически одарённой девушке. Благо, королева Мадлен из рода Блавален исправно выполняла свою часть сделки, поставляя подходящих девушек в Рюген. Казалось бы, где Копенгаген, а где Рюген, но даже смена правящих династий на датском престоле не прервала традицию. Дань кровью всегда платилась исправно во имя спокойной жизни.

Но поскольку князь не наседка, чтобы неустанно следить за обителью духа, то в роду появилась наследная должность хранительницы родовых даров. Ею становилась последняя рождённая в поколении княжеской семьи девочка. Нынешняя хранительница приходилась Михельсу двоюродной бабкой и не беспокоила его понапрасну. Сейчас же старая карга не постеснялась войти в покои к князю посреди соития. Причина для этого была только одна.

— Хертуг Михельс, — проскрипела старческим голосом хранительница, не поднимая головы, но каким-то шестым чувством ощутившая взгляд князя, — дух проснулся.

— Вот же прожорливая тварь! С момента последней кормёжки прошло меньше недели, хертугинде Ингрид. Неужели он снова голоден?

Старуха поднялась с колен, оправляя длинное платье из нежнейшего кашемирового полотна. То, что она должна была произнести, ждали многие тысячи лет, а дождались они:

— Он не голоден! Он жаждет вернуться в колыбель мира.

Перед походом в родовую сокровищницу я выбрал несколько мелких макров, растёр их в порошок и смешал с собственной кровью. Нужно выполнять обещания. Особенно данные женщине, особенно если она — кошка.

Имяул мурчала, поглощая лакомство, но при этом стреляла глазками на сочную вырезку из какой-то магической твари, убитой во время прорыва. Пока я собственноручно возился с поздним ужином для эрги, удалось побеседовать с Пауком по поводу нестандартного прорыва. Оборона каждого поместья насчитывала примерно полсотни кровников и полторы сотни воев. Они отработали боевое слаживание, потому прорыв удалось купировать на малой площади.

Оказалось, что комары впервые стали свидетелями многослойного прорыва изнанки. Кровники впечатлились, но взяли себя в руки и обезопасили периметр, да и вои себя отлично показали. Благо, из прорыва лезли твари не выше пятого уровня. А на таких магия ещё действовала, в отличие от шестого. Тильде вся местная магия была, как слону дробина.

Итого за пару часов клан обогатился на приличную сумму. Особенно радовался Игнат. С половины тварей он набрал редких ингредиентов, давно не поступающих из экспедиций. Паук проговорился, что Игнат уже трое суток выходит из разделочного цеха, только чтобы поесть, а спит там же. Каждую убитую тварь любовно разбирает на запчасти и конспектирует.

После кормёжки Имяул я не удержался и заглянул в этот цех.

— Ваше сиятельство, простите, не заметил, — повинился Игнат, поднимая голову от стола протирая красные от усталости и недосыпа глаза.

Рядом с ним стояла чаша с энергетиком, а уснул кровник на любовно заполненной ровными строками самописной книге. Вокруг лежало просто огромное количество справочников, атласов, зарисовок и набросков тварей изнанки с характеристиками и описанием свойств их разных частей тела.

— Отдохни уж, Игнат! Твари уже мёртвые, никуда не денутся. Обратно в прорыв не сиганут, если только маг смерти не постарается, — мягко пожурил я кровника, работающего на износ.

— Михаил Юрьевич, дык чем быстрее систематизирую, тем быстрее пойму, кто к нам пожаловал, и что с этого можно поиметь для рода, — оправдывался кровник. — Ваш дед и норматив на разбор одной твари давал.

— То мой дед, и твари шли единично, — отмахнулся я, — а это я, и тварей у тебя в стазисе ещё десятка два по столам разложено. Тем более уставший можешь ошибиться где-то.

Я просматривал гравюры и вполне типографские рисунки в атласе. Большинство из них были мне знакомы ещё по прошлой жизни, но вот одна тварь показалась странной даже на мой непритязательный взгляд.

— Это что за смесь льва с козлом? — указал на гравюру несколько зарисовок от руки, изображавших тварь с головой и передними лапами льва, второй головой и задними лапами козы и длинным хвостом в виде то ли змеи, то ли ядовитого жала.

— Химера, ваше сиятельство. Четвёртый уровень, но чрезвычайно редкий экземпляр и удивительно неудобный соперник. У нас последняя такая добывалась двадцать лет назад по спецзаказу, — Игнат встал из-за стола и махнул рукой, показывая следовать за ним. — Редкость твари в том, что она является одновременным средоточием двух магий, голова льва изрыгает огонь, а голова козла — воду. По сути, такое вообще не должно существовать в природе, но вот, гляди же, существует. Тем и уникально. Макры из такой животины можно использовать в артефактах с разнополярной магической составляющей.

Мы прошли в соседний ангар, где пространство было разделено на специальные экранированные друг от друга боксы. Такое я видел впервые.

— Это лаборатория с отдельными настраиваемыми параметрами для поддержания сохранности самых редких экземпляров, — пояснил кровник, проводя экскурсию. Большинство столов сейчас пустовали, но мы продолжали идти. В самом конце маршрута я увидел эту тварь. Химера лежала на столе, крепко зафиксированная ремнями. Вокруг неё возвышалось огромное количество труб и трубочек, проводов, манипуляторов и прочих непонятных приспособлений.

— Зачем всё это? — я искренне не понимал, зачем столько возни с трёхдневным трупом. — Это такой холодильник для тварей?

— Это не холодильник, — тихо ответил Игнат, заметив моё выражение лица. — Химера ещё жива, просто усыплена. Мы поддерживаем искусственный магический фон вокруг неё, дожидаясь специалиста по вивисекции.

Мне почему-то вспомнился эпизод, показанный алтарём Виноградовых, где в похожем месте принимали роды у эрги и затем убили её. Стало противно от происходящего. Мы ничем не лучше святош или инквизиторов.

Я выругался. Во рту скопились горечь и отвращение к людям. Не помогали здравые мысли, что это работа, здесь так принято и что, попади кто-то из людей в логово химер, его схарчили бы за пару минут. Вот именно, схарчили. А не стали бы искусственно поддерживать в жертве жизнь, чтобы потом наживо вскрыть и разобрать на органы.

— Где у этого макры?

— Как и у большинства тварей: у козла в верхнем нёбе, а у льва — под сердцем, — тут же выдал справку Игнат, ещё не понимая причины моей заинтересованности, но шестым чувством ощущая надвигающуюся бурю.

— Отключай снотворное, — тихо произнёс я кровнику, сжимая кулаки до побелевших костяшек, однако голос мой был ровным и обманчиво спокойным. — Выкатывай стол во внутренний двор и отцепляй ремни.