Пожиратель (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич. Страница 33

— Рада! Дочка…

— Всё… хорошо, — разжав наконец, бледные, почти белые губы, прошептала девушка. — Мне только надо… отдохнуть теперь немного…

Силы её окончательно покинули, и она рухнула бы на пол, если бы я её не удержал. Я подхватил её на руки, невольно удивившись, какая она лёгкая — просто невесомая. Впрочем, меня сейчас так распирало изнутри потусторонней мощью, что приходилось контролировать каждое своё движение, каждое усилие.

— Скорее! — опомнился Демьян, стаскивая с себя куртку и прикрывая ею девушку. — К нам в избу, в её старую комнату!

Это пока, пожалуй, был лучший вариант. Едва не вырвавшийся на свободу Дар превратил спальню Рады в место побоища — вся мебель и вещи были сдвинуты со своих мест или вовсе разбиты, в окно, позвякивая остатками стекла в раме, задувал ветер с улицы. Остатки шальной эдры витали в воздухе плотными светящимися шлейфами, но у меня не было сил втянуть их. Я был похож на переполненный сосуд, и чувство, на самом деле, было не из приятных. Стоило мне сдвинуться с места, как закружилась голова. Я пошатнулся, перед глазами всё поплыло. Демьян обеспокоенно схватил меня за плечо, хотел было забрать у меня Раду, но я упрямо мотнул головой и оттолкнул его. Пожалуй, слишком сильно.

Чуть пошатываясь и прищуриваясь, потому что перед глазами всё двоилось и искажалось, я вышел из здания и потопал к избе Демьяна, время от времени встревоженно поглядывая на Раду. Переключился на Исцеление. Нет, вроде бы всё в порядке. Просто спит.

— Она опасна! — прошипела албыс мне из-за плеча. — Ты даже не представляешь, как! Убей её, пока не поздно!

— Заткнись! — прорычал я на ходу. Поймав на себе взгляд Демьяна, стиснул зубы и до самого флигеля шагал молча.

В комнате мы уложили девушку в кровать и я, пользуясь Аспектом Исцеления, осмотрел её внимательнее. В целом она была в порядке, просто очень слаба, и я попробовал осторожно влить в неё чуть больше энергии. Далось это с огромным трудом — из-за переполняющей меня силы сложно было отмерять её по чуть-чуть. Так что после нескольких попыток я решил оставить Раду в покое. Самое главное — Дар её снова свернулся в плотное ядро и вроде бы снова впал в спячку.

Надолго ли?

— Как невовремя… — глухо пробормотал Демьян, бережно поправляя девушке одеяло. — Ну вот как я теперь её оставлю без пригляда, в таком состоянии?

Его тревога была понятна — седьмой час уже, на улице темнеет. До назначенной встречи с Сумароковым осталось всего несколько часов, причём нам ведь ещё и добраться до места надо.

Я выпрямился и снова слегка покачнулся, будто пьяный.

— Пригляд какой-никакой будет, — попробовал я успокоить Велесова. — Жак тут, Варя. Путилина, кстати, что-то не видно…

— Уехал по делам, часа три назад. Но должен скоро вернуться. И двое его людей в подвале дежурят.

— Это хорошо…

— Ты сам-то как? На тебе же лица нет.

— Да, мне… надо немного побыть одному, — пробормотал я, бросив взгляд на Раду. Та мирно спала, и на щеках её потихоньку начал проявляться румянец.

В дом я не вернулся — заперся тут же, в избе Демьяна, в своей старой комнатушке. В ней за эти дни ничего не поменялось, разве что матрас на узком топчане был скручен и задвинут в угол. Я на деревянных, плохо гнущихся ногах зашёл в комнату, запер за собой дверь и, тяжело дыша, опёрся спиной о стену. Тут же охнул от боли — казалось, что вся спина представляет собой один большой ожог.

Но ещё больше болело в груди — так, что трудно было вздохнуть. Оглядев себя магическим зрением, я быстро нашёл ответ.

Карбункул. Твердый продолговатый кристалл в полпальца длиной засел у меня в груди в области солнечного сплетения и жёг изнутри. И даже не вполне понятно было, что с этим делать. Скорее всего, просто подождать, перетерпеть. Хотя под Аспектом Исцеления вроде бы стало чуть легче.

Албыс, влетев в комнату сквозь двери, заметалась внутри, как рассерженная тигрица в клетке.

— Всё-таки ты зря оставил её в живых, — снова принялась она за старое. — Ты не понимаешь. Это будто хлипкая плотина, которую может прорвать в любой момент. А то, что с ней сделали… Это не просто запретно. Это безумие! Ты должен избавиться от неё!

— Тогда, может, мне и самому вздёрнуться на ближайшем суку? — зло огрызнулся я. — Я-то и сам такой же…

Отлепившись от стены, я стащил с себя китель и запыхтел, стягивая через голову рубаху. Оказавшись голым по пояс, развернулся спиной к висящему на стене мутному зеркалу, разглядывая через плечо всё ещё тлеющий синим пламенем узор, пробивающийся из-под кожи. Выглядело, на самом деле, впечатляюще, даже сейчас, когда свечение уже угасало. Круче любой татуировки.

Ведьма, издав изумлённый возглас, метнулась ко мне. Попыталась коснуться рун призрачной рукой, но тут же отдёрнула её, словно уколовшись. Пробормотала что-то на гортанном отрывистом языке.

— Знаешь, что это? — спросил я.

Она отрицательно замотала головой, не сводя с рун взгляда, полного ужаса и благоговения.

— Не ври мне! — процедил я. — Иначе, клянусь, я найду способ выжечь тебя окончательно!

Албыс вздрогнула, как от пощечины, и взглянула на меня.

— Зачем ты так, Пересмешник? У нас ведь уговор…

— Вот именно! Ты поклялась помогать мне, чем сможешь.

— Я и помогаю! И то, что я говорю про девчонку — чистая правда. Ты должен избавиться от неё.

— Насчёт этого даже не заикайся больше! — мотнул я головой. — Иначе и правда нашему уговору конец. Расскажи лучше про эти знаки. Что это за хреновины?

— Я… Я не знаю точно. Здесь поработал очень умелый и очень могущественный Ткач. Первый раз такое вижу. Создать амулет из живого существа… Да ещё и такой мощный…

— Амулет?

— Ты же уже кое-что понимаешь в этом. Это язык варман туур. Язык эдры.

— Насчёт рун-то понятно, я это давно уже просёк. Но в целом-то что это такое? Зачем эти узоры?

— Тут так просто не разберёшься. Очень много всего. Я сама плету в амулеты не больше пяти-шести рун, а тут их… десятки. Половины даже я не знаю. Что-то очень сложное. А те руны, что в центре… Запретные.

— Почему?

— Можно навлечь гнев варман туур. Хозяев тайги. Ледяных демонов, как вы их называете.

Я усмехнулся. Странно. Мы вообще-то и таких, как ты, называем ледяными демонами. Но, выходит, там, в лесу, водится и кое-кто пострашнее?

— Ты поэтому сказала «как он посмел?». Ну, там, в доме?

— Да. В тайге такие руны никто не плетёт. Боятся. Хотя… теперь хотя бы понятно, откуда у тебя эта сила…

— А конкретнее?.. Ну, говори, говори, ведьма, не заставляй переспрашивать!

Албыс, снова бросив взгляд на мои шрамы, неохотно проворчала:

— Пересмешник — слишком сильный дух для человечишки. Не удержать обычным способом. А этот амулет… Это что-то вроде ловушки. Правда, не пойму, как ты вообще выжил. И рассудок сохранил. Ты помнишь, как это с тобой сделали?

— Смутно. Это было в раннем детстве. А у Рады — и вовсе почти во младенчестве.

— А… — задумчиво покивала ведьма. — И ведь правда. Если взять совсем ещё неразумного детёныша, то… да, шанс есть. Хоть и малый. Но всё равно — рискованное дело. Чудо, что ты выжил.

Она снова замолчала, не переставая буравить меня взглядом своих зелёных глазищ, от которого становилось не по себе. Кажется, увиденное и правда произвело на неё сильное впечатление. От избытка чувств она даже не вполне контролировала свой облик и выражение лица. Сквозь маску соблазнительной рыжеволосой ведьмы проглядывало что-то звериное, холодное, безжалостное. Кто-нибудь повпечатлительнее меня наверняка бы содрогнулся.

Я же просто лишний раз напомнил себе о том, что албыс — никакая не ведьма. И вообще не человек. Это жуткое потустороннее существо, которое лишь притворяется человеком. Для неё эта смазливая мордашка, едва прикрытые полотняной рубахой груди и бёдра — не больше, чем маскировка, способ отвлечь моё внимание. Как пятна на шкуре хамелеона.

И логика, и чувства, и мораль её — тоже не вполне человеческие. Ни на минуту нельзя забывать, что она — монстр. Сколько людей она загубила, прежде чем мне удалось убить её там, в парке? А сколько на её счету за всю её жизнь — возможно, весьма долгую?