Пожиратель (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич. Страница 8

— А что по поводу Арамиса? Никаких новостей?

Спрыгнув, он вернулся к помосту и ответил, только сделав ещё один глоток из бутылки:

— Увы. Как сквозь землю провалился. И по поводу чернявой дамочки этой, которую ты описывал — тоже глухо. Хотя вроде бы оба приметные, должны были где-нибудь засветиться…

— Вы вроде бы планировали допросить выживших заговорщиков из «Молота»? Всё ещё не получается договориться с Охранкой?

— Как раз сегодня переговорил с двумя «молотовцами». Но толку нет. Про Арамиса они мало что знают. Говорят, появился в городе недавно, в середине лета. Якобы прибыл из Петербурга. Участвовал в нескольких последних собраниях ячейки, но в каких-то реальных делах замешан не был. Впрочем, реальных дел и не было. Местная ячейка беззубая, полностью под контролем Охранки. А вот как раз Арамис пытался мутить воду.

— А Бэлла?

— С той вообще какие-то странности. Никто про неё ничего не может сказать. Мне дали взглянуть на протоколы допросов остальных членов ячейки. Тоже полный голяк. Не знай я тебя, подумал бы, что эта дамочка тебе примерещилась.

— Если бы… — усмехнулся я. — Ну, а вообще, что думаете? Может, они сбежали из города?

Он вздохнул.

— В нынешней ситуации это было бы даже к лучшему. Но я бы на это не рассчитывал. Этот Арнаутов, похоже, рисковый и очень дерзкий тип. Грач перед смертью намекнул, что он задумал что-то очень масштабное. Возможно, покушение на самого Романова, когда тот прибудет в Томск. Хотя это, конечно, звучит бредово…

— Разве? Мне казалось, для революционеров смерть императора — это чуть ли не главная цель. Неужели не покушались на него раньше?

— Пробовали, конечно. По-моему, раз пять или шесть пытались взорвать. Давно, еще в семидесятых, когда всё это революционное движение только начинало набирать силу. И застрелить пробовали много раз. Один случай, помню, был громкий — специально для покушения какой-то умелец изготовил особую дальнобойную винтовку, стреляющую вот такенными стальными пулями…

Путилин максимально раздвинул большой и указательный пальцы.

— Ещё и синь-камнем откуда-то разжился, и часть пуль была полая, с кристаллами внутри.

— Я так понимаю, взяли его до того, как он успел опробовать оружие в деле?

— Почему же. Застиг императора на открытом пространстве, прямо посреди Сенатской площади. Сам на крышу Адмиралтейства как-то пробрался, так что, пока его обнаружили и скрутили, он успел в Романова всадить всю обойму, что у него была.

— И что же — не пробил?

Охотник усмехнулся и искоса взглянул на меня.

— Ты, Богдан, будто вчера родился. Почему, думаешь, его величество Александра Палыча кличут Неодолимым, Несокрушимым или прочими похожими прозвищами?

— Ну, я слышал, что с помощью своего Дара он покрывается каменным панцирем…

— Да даже без панциря плоть у него уже твёрже камня. Говорят, и весит он пудов двадцать. Под его рост и вес даже кареты и мобили специальные делают — с усиленными рессорами.

— Хотите сказать, он совершенно неуязвим? Так не бывает.

— Может, и так. Но в военных кампаниях он участвовал не раз, и его не раз накрывало шквальным артиллерийским огнём. И — как об стенку горох. В общем, если и есть у Романова уязвимые места — о них ничего не известно. Однако расслабляться рано. Потому что, судя по протоколам допросов, всё же какие-то намёки на большой план имеются. Охранка местная уже который день на ушах стоит. И, кстати, твой старый приятель Орлов тоже в Томске.

— Да, я уже в курсе. Видел его мельком на приёме у Вяземского. Какого чёрта он вообще припёрся?

— Не знаю, не знаю… — задумчиво покачал головой Путилин. — Но с губернатором он, судя по всему, договорился, и действует в одной команде с местным отделением Охранки. Возможно, и часть своих людей сюда подтянул.

— Следы заметает, — проворчал я. — Грач ведь работал на него. Возможно, и Арнаутов тоже.

Путилин тяжело вздохнул. Этот разговор я заводил с ним не впервые — за несколько дней до этого уже подробно рассказывал ему обо всех своих подозрениях насчёт связи Стаи с демидовской Охранкой. Точнее, конкретно с Феликсом Орловым.

— Это слишком серьёзные обвинения, Богдан. И у нас никаких доказательств.

— Есть свидетельство самого Грача. Да и их разговор с Барсеневым я частично подслушал. Похоже, тот тоже был в курсе…

Статский советник в ответ лишь невесело рассмеялся.

— Слова двух упырей. Мало того — мёртвых упырей. Тело одного из которых вообще исчезло без следа. Сам понимаешь — всё это к делу не пришьёшь. Единственный человек, помимо тебя, свидетельства которого мы сейчас можем официально оформить — это та девочка, дочка твоего камердинера. Но…

— Да всё я понимаю, — отмахнулся я. — И Раду в это дело точно не нужно впутывать. Я просто добраться хочу до этого Орлова. И выяснить, наконец, что к чему!

Кулаки мои невольно сжались, и это не ускользнуло от внимания Путилина. Он понимающе кивнул и положил мне руку на плечо.

— Прекрасно тебя понимаю. Пожалуй, как никто другой. И, чем смогу, помогу. Но не забывай, с кем имеешь дело. Орлов — потомственный нефилим из очень уважаемого рода. Он в клане самого Демидова, а с тем даже Романов вынужден считаться. Обычные людские законы против таких не действуют. Нужно сделать так, чтобы им занялся Императорский Трибунал. Но для этого понадобятся очень веские улики.

Тут уж настал мой черёд тяжело вздохнуть.

— Это будет нелегко, Аркадий Францевич…

— Ты прав. Пожалуй, единственный шанс прищучить Феликса — это взять Арнаутова. Живым. Чтобы он мог свидетельствовать на трибунале.

Я задумчиво кивнул, снова приложился к бутылке. И замер, прислушиваясь к звукам, донёсшимся снаружи.

Молотки на крыше давно стихли — пока мы с Путилиным тренировались, бригада закончила работу. Да и вообще на улице к этому времени уже давно стемнело. Заметно похолодало. Сейчас, когда я начал потихоньку остывать после тренировки, это уже чувствовалось — одет-то я был довольно легко, а чаш с жар-камнем не хватало, чтобы прогреть всё помещение.

Выскочив из гаража, первое, что я увидел — это мечущиеся из стороны в сторону лучи фонарей на дорожке, ведущей от задних дверей особняка к флигелю Демьяна. Потом разглядел в потёмках Варвару, Полиньяка, Раду. В руках последней вместо фонаря поблескивал воронёными стволами «Тигрёнок» — массивная короткая двустволка, подаренная отцом.

Сам Велесов, неожиданно выскочив из-за кустов, отряхнулся по-звериному и раздражённо рыкнул, отворачиваясь от яркого света. Глаза его в луче фонаря вспыхнули зелёным, как у огромного кота.

— Ну, чего всполошились-то? — проворчал он слегка невнятно из-за вылезших клыков. — Домой идите!

— Мне показалось, чужой проскочил кто-то… — возразила, оглядываясь, Рада. — И Варя вон что-то почуяла…

Варя озиралась насторожённо, и магическим зрением я видел, как ядро её ауры ворочается, вот-вот норовя развернуться. Девушка сдерживала его на самой грани, так, чтобы Дар не прорвался. Но глаза её полыхали звериным огнём не хуже, чем у Велесова, ноздри трепетали, чутко втягивая воздух, а пальцы неосознанно скрючивались, будто звериные лапы с когтями.

— В дом, говорю, идите! — повторил непререкаемым тоном Демьян. — Я разберусь.

Мы с ребятами переглянулись, и я успокаивающе кивнул им. Те нехотя потянулись обратно к зданию. Я же отправился за Демьяном, перехватив у него Дар — вампир возвращался к флигелю без фонаря, и в темноте немудрено было споткнуться. Путилин, следовавший за нами, из-за этого изрядно отставал.

Попутно я принюхивался, пытаясь понять, что произошло. Чужих запахов вокруг и правда было много, но их можно было объяснить тем, что в последние дни на территории усадьбы работали бригады ремонтников.

Впрочем… У самого флигеля, мне, кажется, удалось различить один особый след — поначалу едва заметный, но потом резко обративший на себя внимание щекочущим ноздри терпким нечеловеческим запахом. А приглядевшись магическим зрением, я различил и тонкий шлейф того, что я называл остаточной эдрой.